Вслед за мужем решила покинуть Хадли и миссис Вокс. Вместе со своей дочерью, Джейн, она переехала в квартиру в Ричмонде. И хотя оттуда до Хадли было всего пятнадцать минут, это позволило ей начать новую жизнь. Однажды вечером, уже вернувшись в Хадли после окончания университета, я столкнулся с Джейн. После минутной неловкости мы с ней осознали, что у нас много общего. Будучи, как и я, моложе своего брата, она возвела его, как это свойственно многим младшим сестрам и братьям, на пьедестал и, подобно мне, в течение многих лет была вынуждена справляться с собственным горем, одновременно поддерживая мать. Раз в пару месяцев мы с Джейн вместе ходили в паб, чтобы вспомнить детство, и нам становилось легче.

Четыре года назад Джейн обручилась с Лионом, новозеландским строителем, успешно занявшимся бизнесом в Ричмонде. Когда год спустя она шла к алтарю в церкви Святой Кэтрин, я был там и, как и все, надеялся, что она обрела счастье, которого лишилась в десять лет. После фотосессии гости отправились праздновать свадьбу в один из эллингов викторианских времен. Мы с миссис Вокс шли рядом, тихо разговаривая, и вспоминали родных, которых не было на этом празднике. Я спросил ее о муже. Она рассказала, что через полтора года после его исчезновения прочла в газете заметку: морозным январским утром возле Большого Виндзорского парка нашли труп бездомного. Именно там двадцатью годами ранее состоялось их с мистером Воксом первое свидание. И она поняла, что больше никогда его не увидит.

Впоезде по дороге в Ричмонд я просматриваю на телефоне свежие новости. Ни слова о смерти Абигейл Лангдон и лишь краткое упоминание в «Йоркшир-пост» о расследовании, связанном с подозрительной смертью женщины в Фарсли. Последнему матчу местной футбольной команды и то уделяется больше внимания.

На станции я пробиваюсь сквозь толпу пассажиров, спешащих к лондонским поездам. Срезая путь, прохожу по викторианским переулкам и оказываюсь в кафе на набережной, где договорился встретиться с Элизабет Вокс. Я прихожу первым, и официант проводит меня к столику у окна.

Я изучаю меню, когда кто-то кладет руку мне на плечо. Обернувшись, я вижу миссис Вокс и встаю. Она крепко обнимает меня, сбрасывает длинное красное пальто, садится и поправляет шпильки в небрежно заколотых седеющих волосах.

– Прости, что опоздала, Бен. Я обещала Джейн и Лиону отвести Финли в ясли. Не рассчитала время.

– Как Фин? – спрашиваю я.

– О, он такой чудесный!

Заговорив о внуке, она сразу оживляется.

– Уже почти начал ходить, так что скоро я не буду за ним поспевать. Джейн передавала тебе привет. Мы ведь очень давно не встречались все вместе. Приходи к нам ужинать.

– С удовольствием.

У нашего столика возникает официант, и миссис Вокс улыбается, когда я заказываю сэндвич с яйцом и сосиской.

– Я возьму гранолу, – говорит она, возвращая меню официанту. – И капучино.

– Два капучино, – говорю я.

После ухода официанта я наклоняюсь к ней.

– Они у вас были?

Подняв на лоб очки в белой оправе, Элизабет Вокс слегка отодвигает свой стул от стола и смотрит на меня долгим взглядом.

– Не мы в этой истории преступники, Бен, – говорит она тихо. – Я всю жизнь страдала из-за этих девчонок. И ты тоже. Так что не поддавайся – не позволяй никому убедить тебя в обратном.

Она делает паузу.

– Они рассказали мне, как она умерла.

Я киваю.

– Хочу, чтоб ты знал: я рада, что она мучилась. Мне ее ничуть не жаль.

– И мне, – отвечаю я, и миссис Вокс улыбается. – Они спрашивали, где вы тогда были?

Она пренебрежительно отмахивается.

– Мне нечего было им сказать. Сидела с Финли, обедала с Джейн, ходила по магазинам. Конечно, они пытались поймать меня на мелких деталях, но я им отвечать не обязана, так я им и сказала.

– Они спрашивали, бывали ли вы в Фарсли?

– Это место, где ее нашли? Где-то около Лидса?

– Да.

– Я ответила, что никогда о нем даже не слышала. Повторяю, Бен: я рада, что она умерла, – продолжает миссис Вокс решительно. – Я просто в восторге. И аплодирую тому, кто ее убил, так что пусть полиция не ждет от меня помощи в его поимке. Кто бы это ни был.

Нам приносят наш заказ, и миссис Вокс надевает очки, чтобы взглянуть на свой завтрак. Снова подняв очки на лоб, она благодарит официанта и отпускает его.

Я впиваюсь зубами в сэндвич.

– Так вот что тебе было нужно!

– Еще как! – говорю я с набитым ртом. – Пропустил вчера ужин.

– Тебе пора остепениться. К Финли два раза в неделю приходит няня – австралийка, любит детей. В другие дни она преподает йогу. Я приглашу вас с ней на ужин.

Я смеюсь.

– И вы туда же! Миссис Кранфилд постоянно пытается меня женить.

– Небось на какой-нибудь ирландской клуше.

– Не будьте такой злой.

– Я же шучу. Она по-прежнему за тобой приглядывает?

Я киваю, а потом говорю:

– Полиция считает, что есть какая-то связь с Хадли.

– Они спрашивали про письма, которые написала твоя мама?

– Вы знали?

– Полицейские рассказали, – поспешно поясняет миссис Вокс. – Но без подробностей.

– Лангдон хотела денег, – говорю я.

– Вот это сюрприз. Она что-то сообщила твоей маме?

– Понятия не имею. Никаких ее писем я не находил.

– Ну конечно, – говорит миссис Вокс, отодвигая тарелку и откидываясь на стуле.

– Полиция пытается понять, как моя мама отыскала Лангдон, как узнала, под каким именем та живет. – Я смотрю на миссис Вокс, которая снимает очки, чтобы смахнуть выпавшую ресницу. – Мадлен Уилсон с вами связывалась?

Миссис Вокс хмурится, изображая изумление.

– Я знаю Мадлен как никто, – говорю я. – Она бы не ограничилась половиной истории и воспользовалась шансом дополнить ее.

Миссис Вокс жестом просит принести ей еще кофе. Я жду.

– За эти годы у меня выпрашивали интервью многие журналисты, – говорит она. – Все время с одними и теми же вопросами: как я справляюсь без Питера, думаю ли я, что он еще жив, горюю ли по Саймону? Ну что за идиотизм!

Дрогнувший голос миссис Вокс на секунду выдает ее чувства. Вообще-то она всегда бодра и настолько сдержанна, что о ее скрытом надломе легко забыть. Она оглядывает ресторан, замечает садящуюся за столик молодую пару… перед ее внутренним взором явно прокручивается прошлое. Миссис Вокс подносит дрожащую руку к лицу. Поднимает на меня глаза:

– Я такая дура! Но это только с тобой так. С остальными мне удается сдерживаться.

Она легонько пожимает мне руку и глубоко вздыхает.

– Я всегда категорически отказывалась от разговоров с журналистами. Мы с твоей мамой думали одинаково.

Я молча киваю.

– Но Мадлен Уилсон вела себя иначе. Не задавала никаких вопросов. Будто бы просто хотела помочь. Уж конечно!.. Говорила, что пытается разобраться в том, что произошло… в особенности с Питером. Я ей сразу сказала, что мне никакая ее информация не нужна. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Так я решила еще много лет назад. Можно сколько угодно уверять себя, будто изучая прошлое, можно изменить настоящее, но это не так. Прошлое осталось в прошлом. Я убедилась в этом на своем горьком опыте.

Слушая миссис Вокс, я чувствовал, что в ней живет та же боль, которая мучила маму. А может, боль миссис Вокс была еще сильнее.

– Мадлен умеет настаивать на своем…

– Она выпытывала у меня, отчего Питер ушел из дома, просила порассуждать о том, почему произошедшее настолько на него повлияло. Я сказала, что горе необъяснимо, но она продолжала настаивать. И когда я поняла, что она вынашивает какой-то план и что только я могу защитить память Питера, я согласилась с ней встретиться. Глупость, конечно, с моей стороны. Во время той встречи она вывела меня из себя.

– В этом она мастер.

– Она сказала, что знает, где Лангдон. Я ответила, что не верю, и тогда она выложила мне разные подробности. Но я все равно сказала, что меня это не интересует. Потом она попыталась убедить меня, будто собирается сама поговорить с Лангдон и все у нее выведать. Я знала, что она врет и никогда не решится обратиться к Лангдон, и так ей и сказала.