– Мне кажется, это его преследовало.

– Сожаление? – уточняю я.

– Ну да. Он жалел, что ничего не сделал.

– Он не собирался обратиться в полицию? – спрашивает Дэни.

– Иногда по-настоящему важные вещи понимаешь, только прожив долгое время с чувством вины, – отвечает мистер Ка.

– Согласен, – говорю я. – Что ж, не будем вам больше мешать.

– Спасибо за ваш рассказ, – добавляет Дэни.

Мы идем вдоль Хадли-Коммон.

– Ходили слухи о каком-то звонке в школу, – объясняю я. – Не знаю, насколько они правдивы, но мистер Вокс мог сожалеть именно о том, что не обратил на него внимание.

– А кто звонил?

– Возможно, кто-то из родителей? Но это просто мое предположение.

– И все же он предпочел ничего не делать.

– Я думаю, он бы принял меры, будь у него бесспорные доказательства, что ученики в опасности. Более того: я уверен в этом на сто процентов.

– Ты, может, и уверен, а я вот нет, – откликается Дэни. – Мы все еще не можем исключить того, что Питера Вокса погубила его собственная тайна.

– Ты ошибаешься, – настаиваю я. – Питера Вокса сокрушило его собственное бездействие – именно оно сделало потерю сына совершенно непереносимой. Уверяю тебя: есть некий мужчина, связанный с девочками… может быть, даже отец ребенка… который жив-живехонек и готов на все, чтобы сохранить свою тайну.

П очему ты меня не разбудил? – упрекнула Сара, спускаясь по лестнице и оправляя на себе блузку, прежде чем надеть жакет. – Уже почти полдевятого, а мне в десять надо быть на слушании.

– У тебя еще вагон времени, – вскинул на нее глаза Нейтан, который завтракал вместе с Максом, сидя на полу. – У тебя был вид человека, которому не мешало бы еще часок поспать.

– Мне нужно было полчаса, чтобы еще раз просмотреть дело. Ты можешь отвести Макса в садик?

– Конечно! Ты же не против, Макс? – сказал Нейтан, уже одетый для пробежки.

– Нейтан сварил мне яйцо с солдатиками[13].

– Спасибо Нейтану.

– Люблю солдатиков! – крикнул Макс, стоя рядом со своим детским столиком.

– Я знаю, – улыбнулась Сара. – Выпей соку перед уходом.

Нейтан встал и подошел к ней.

– Я должен тебе кое-что сказать.

– Сейчас? – удивилась Сара, положив чайный пакетик в свою любимую кружку, разрисованную Максом. – А до вечера это подождать не может?

– Не уверен.

– Вот как? Но я постараюсь вернуться не поздно.

– Сядь, пожалуйста, на пару минут.

Нейтан выдвинул для нее стул.

– Мы бы могли сделать это раньше, если бы ты меня разбудил, – сказала Сара.

– Я же объяснил: мне было жалко тебя будить.

Он крутил в руках полотенце, и в его голосе сквозило напряжение.

– Я должен был сказать тебе раньше. Я не хотел вот так, на ходу, но все завертелось очень быстро.

– Ты о чем? – спросила Сара.

– Мама! – окликнул ее Макс.

– Пей свой сок, сынок.

– Можно мне взять в садик шоколадку?

– Можно, – разрешила Сара, не сводя глаз с Нейтана.

– И еще одну, для Алисы?

– Если она придет в садик, то да. А сейчас пей сок.

– Ты должна знать, что я приехал в Хадли не ради того, чтобы просто потусоваться в Лондоне, – принялся объяснять Нейтан, садясь рядом с Сарой. – Я приехал, чтобы разузнать о своем прошлом, понять, откуда я родом.

– Ты же из Уэльса? – сказала Сара.

– Не совсем. Меня усыновили. Моя приемная семья действительно из Каубриджа. А вот биологические родители – они из Хадли.

– Ты прав: этого я не ожидала.

– И еще кое-что. Я знаю, кто моя мать.

Нейтан весь подобрался, понимая, что пути назад не будет.

– Джоузи Фэрчайлд! – выпалил он.

Лицо Сары застыло.

– Я сам узнал это только недавно. Я приехал, чтобы разобраться, что к чему, и попытаться выяснить, кто мой отец. Я понимаю, это звучит глупо, но я хочу знать, кто я, знать, что этот городок сделал с моей матерью и слышал ли мой отец о моем существовании. Я не ожидал встретить тебя, влюбиться и привязаться к Максу.

Сара встала и взяла сына на руки.

– Мне так нравится быть вместе с вами! Пожалуйста, скажи что-нибудь!

– Мама, куда мы идем?

– Мама отведет тебя в садик, – ответила Сара.

– Я еще сок не допил.

Сара вышла в прихожую, взяла свою сумку и рюкзак Макса, схватила со столика ключи и открыла входную дверь. Нейтан следовал за ней по пятам.

– Пожалуйста, поговори со мной.

– Сейчас не могу.

– Я просто должен был тебе сказать. Я не хотел ничего скрывать.

В дверях Сара обернулась к Нейтану и проговорила, понизив голос:

– Я доверилась тебе, впустила в дом. А ты до сих пор молчал? Молчал, пока не умерла Абигейл Лангдон?

– Все совсем не так.

– Я хочу, чтобы вечером тебя здесь не было!

И Сара вышла из дома с Максом на руках.

Нейтан застыл в прихожей.

– Мама, ты сказала, мне можно взять шоколадку! – крикнул Макс.

– Мы ее купим в магазине, – ответила Сара, осторожно спускаясь по ступенькам.

– И еще одну для Алисы?

– И еще одну для Алисы.

Нейтан видел, как она поцеловала сына в лоб и крепко прижала к себе, будто заслоняя от неведомой опасности. Потом она быстро, не оглядываясь, пошла через Хадли-Коммон.

Сент-Марнем просыпался: начиналась новая рабочая неделя. Холли отступила в сторону, пропуская зеленщика, который должен был расставить перед магазином лотки с рассадой. У следующей двери пекарь укладывал в корзину свежие булочки. Утренний час пик закончился, и центральную улицу заполнили мамаши, освободившиеся после утреннего забега с детьми к школе. Теперь они, смеясь и болтая, устремлялись в угловую кофейню. И забота у них была только одна – прожить очередной обычный день. Как бы Холли хотела оказаться одной из них.

Кэтрин позвонила ей поздно вечером в воскресенье и снова обещала помочь. Стоило ли на нее полагаться? Холли и рада была бы поверить свекрови, но она знала, насколько сильна над ней власть Фрэнсиса. Свекровь годами позволяла мужу контролировать свою жизнь. Что если и сейчас действиями Кэтрин руководит он?

Подойдя к пруду с утками, Холли увидела Кэтрин, одиноко сидящую на скамейке Лили. Она ускорила шаг и села рядом. Какое-то время обе молчали, пока наконец Кэтрин, глядя через пруд на свой дом, не сказала:

– Я рада, что ты пришла.

– Извините за лампу, – откликнулась Холли.

– Жаль, что ты его ею не стукнула.

– Тогда извините, что промахнулась.

Кэтрин улыбнулась.

– Лампу можно купить новую. Брак без любви не приводит ни к чему хорошему. Господи, да кому же, как не мне, знать об этом?! Все могло сложиться совсем по-другому, если бы я с самого начала не обманывала себя. Говоришь себе столько всякого разного, лишь бы сделать жизнь выносимой…

– Вначале вы с Фрэнсисом были счастливы? – спросила Холли.

Кэтрин задумалась.

– Хороший вопрос. С тех пор как я замужем, я никогда ни в чем не нуждалась. Всегда могла пойти и купить все, что захочу, – без единого упрека от мужа. С чьей-то точки зрения это и есть счастье. Фрэнсиса ничуть не трогало, если я шла и тратила сотни или даже тысячи фунтов. Он не спрашивал, как я ими распорядилась. Ему доставляла удовольствие сама наша возможность тратить деньги. Она давала ему власть над людьми, власть надо мной.

Кэтрин сделала паузу.

– И в то же время за всю нашу совместную жизнь Фрэнсис ни разу не сделал мне подарка. – Кэтрин посмотрела на Холли. – Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю.

– Я вспоминаю нашу первую годовщину свадьбы, – продолжала она, взяв Холли за руку. – Я начала готовиться к ней за несколько недель: накупила Фрэнсису целый набор подарков – каждый был как-то связан с годом, прожитым нами вместе. Заказала раскрашенную вручную копию парусника, на котором мы провели медовый месяц, модель нашего дома с его ярко-синей входной дверью, крошечную детскую кроватку, гребную лодку, в которой мы катались по реке. Все очень личное. А Фрэнсис купил мне самую дорогую микроволновку и сказал, что эта модель только что появилась в продаже.