Мне нужно время, чтобы подумать.
– Просто остановитесь здесь на секунду.
– Что-то случилось? – спрашивает Холли.
Я протягиваю ей свой телефон. Смотрю через Хадли-Коммон на свой дом. У входа припаркованы две полицейские машины.
– Думаю, это за мной, – говорю я, указывая на них.
– Что они тут делают? – спрашивает сзади Сара.
Холли передает ей мой телефон.
– Ты ведь не имеешь отношения к этой публикации? – спрашивает Холли.
Джейк и Алиса крепко спят рядом с ней.
– Ни малейшего, – отвечаю я.
Сара наклоняется вперед и возвращает мне телефон.
– Кто-то проболтался, – говорит Холли.
Я уже пишу Мадлен.
Какого черта?
Ответ приходит немедленно:
Это не мы начали. Посмотри «Сан он Санди». У меня не было выбора – нужно было подхватить тему.
Мне нужен адвокат.
Работаю над этим.
– Езжайте, – говорю я, открывая дверцу. – Вам лучше в это не влезать.
– Хочешь, я пойду с тобой? – спрашивает Сара.
– Не стоит тебе в это впутываться, – тихо произносит Нейтан.
– Мадлен сейчас кого-то пришлет, – отвечаю я, поймав в зеркале заднего вида его пристальный взгляд.
– Это меньшее, что она может сделать, – говорит Холли. – Ты уверен, что не хочешь, чтобы кто-то из нас пошел с тобой?
– Со мной все будет нормально. Я тебе завтра позвоню.
Идя через парк, я вижу, как красные огоньки такси скрываются вдали. В одной из машин у моего дома одиноко сидит Барнздейл. Я прохожу мимо. Она немедленно бросается ко мне.
– Мистер Харпер! Пожалуйста, подождите. Мы хотим задать вам несколько вопросов.
Я оглядываюсь через плечо. Вышедшая из второй машины Дэни Каш следует в трех шагах за своей начальницей. Не обращая на них внимания, я открываю входную дверь. Когда я собираюсь захлопнуть ее за собой, Барнздейл выставляет ногу вперед, не давая двери закрыться.
– Мистер Харпер, – говорит она, распахивая дверь. – Нам необходимо поговорить.
Я начинаю снимать пиджак.
– Уже почти полночь, – говорю я, стоя спиной к детективу. – Не представляю, что может быть такого срочного, что не подождет до утра.
– Мы хотим получить от вас ответы на ряд вопросов, – продолжает она, без приглашения входя в дом. – В участке.
Я поворачиваюсь и смотрю на нее.
– Я не разглашал информацию, и никто из имеющих отношение к моему сайту этого тоже не делал.
Надеюсь, Мадлен сказала мне правду.
– Но кто-то же сообщил ее журналистам, – отвечает Барнздейл, подходя ко мне. – Иначе какого черта она оказалась вот здесь?
Она протягивает мне распечатку первой страницы утреннего выпуска «Сан он Санди». Там красуется фотография Лангдон.
– Я буду рада услышать ваши объяснения, мистер Харпер, как только вы будете готовы.
Утечка информации ее явно оскорбила. Я сбавляю тон.
– Я уже сказал, что не имею к этому ни малейшего отношения. Но я понимаю, что дело серьезное, и потому завтра утром добровольно явлюсь в участок.
Барнздейл ничего не отвечает, и я смотрю на нее.
– Разве эта заметка что-то меняет?
– Ничего. Кроме того, что ставит под сомнение все наше расследование.
– Лангдон мертва. Рано или поздно это должно было просочиться в прессу. Мой незаконный ночной допрос делу не поможет.
– Значит, вы предпочитаете, чтобы я вас немедленно арестовала?
Она непреклонна.
– На каком основании?
– Мы это уже обсуждали, мистер Харпер. Вы выдали себя за полицейского, забрали улику с места преступления. Мне продолжать?
Дэни Каш изучает свое отражение в собственных начищенных ботинках.
– Вам не нравится, что история вышла наружу, и вы наказываете за это меня.
– Вы сами облегчаете нашу задачу, мистер Харпер. Вы сказали, что убили бы Абигейл Лангдон, представься вам такая возможность. Ваша мать была одной из немногих, кто знал ее адрес.
Я понимаю, что у меня нет выбора.
Мы выходим из дома, и Дэни Каш подводит меня к задней дверце полицейской машины. Когда она открывает ее и я опускаю голову, меня ослепляет фотовспышка. Дэни помогает мне забраться внутрь, и я вижу объектив пресс-камеры, прижатый к стеклу.
– Это Барнздейл постаралась? – говорю я, отворачиваясь от окна.
Под светом уличных фонарей мы медленно отъезжаем от Хадли-Коммон. Я смотрю на парк и думаю о том изнурительно жарком и полном ненависти дне, который отбросил мрачную тень на всю мою дальнейшую жизнь.
Субботний вечер в Хадли ничем не отличается от таких вечеров в любом другом городке, и полицейский участок представляет собой печальное зрелище. На лавочке передо мной развалились трое пьяных, один из них – со ссадиной над правым глазом. Сообщив Барнздейл, что жду адвоката, следующие два часа я провожу в одиночестве в душной допросной. Дэни приносит мне кружку чая, но мы по-прежнему избегаем встречаться взглядами.
Примерно в третьем часу ночи появляется глава нашего юридического отдела Морган Тернер.
– Я так понимаю, у них ничего против вас нет, они просто пытаются что-то у вас выудить?
Я рассказываю ему о своей поездке в Фарсли.
– Значит, речь всего лишь о мелком правонарушении, да и чего еще можно было ожидать от вас в вашей ситуации? Вы были убиты горем и в отчаянии.
– И сделал то, что должен был бы уже сделать любой компетентный следователь.
– Этот аспект не стоит педалировать, пока мы не вытащим вас отсюда, – предупреждает Тернер. – Я хочу, чтобы вы не отвечали на вопросы без моего разрешения.
– Принято, – киваю я.
Дверь открывается; на пороге возникают Барнздейл и Каш. Меня моментально охватывает злость и обуревают нехорошие предчувствия. Дэни включает запись, детектив садится напротив меня.
– Давайте отвлечемся от сегодняшних событий и сосредоточимся на главном – убийстве Абигейл Лангдон. Мистер Харпер, знали ли вы до событий, имевших место в последние сорок восемь часов, что Абигейл Лангдон, позже известная как Дэми Портер, проживала в Западном Йоркшире, в городе Фарсли?
– То, знал или не знал мистер Харпер о местонахождении Абигейл Лангдон, не имеет отношения к делу, – говорит Тернер.
– Осмелюсь возразить, – парирует Барнздейл, открывая свой блокнот. – Цитирую: если бы я в то время знал, где Лангдон, я бы сам ее убил. Это ваши слова, мистер Харпер?
– Для протокола, сержант: эта женщина зверски умертвила брата мистера Харпера. Я бы скорее удивился, если бы на протяжении своей жизни он в ряде случаев не угрожал ее убить. Эти слова были просто выражением его вполне объяснимого горя и негодования.
Игнорируя реплику юриста, Барнздейл задает следующий вопрос:
– До сегодняшнего утра вы когда-нибудь посещали город Фарсли в Западном Йоркшире?
– Это тоже не имеет отношения к делу, сержант. Мистер Харпер имеет право посещать любой город как в Соединенном Королевстве, так и за его пределами. На него не наложены никакие ограничения.
– Мистер Харпер, вы знали, что ваша мать поддерживала связь с Абигейл Лангдон?
Тернер поворачивается ко мне, и я отвечаю:
– Нет.
– Но вы знали, что Элизабет Вокс общалась с Абигейл Лангдон?
– Элизабет Вокс не общалась с Лангдон.
– Значит, я ошиблась. Но вы знали, что она ездила в Фарсли?
– Нет, – снова отвечаю я.
– Точно?
– Мне только вчера стало известно, что миссис Вокс однажды посещала Фарсли. Это все.
Я свирепо смотрю на Дэни. Морган Тернер сжимает мою руку. Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на спинку стула.
– Элизабет Вокс объяснила вам цель своей поездки в Фарсли? – продолжает Барнздейл.
– Нет, – отвечаю я.
– Она ездила в Фарсли несколько раз?
Морган Тернер поворачивается ко мне и кивает.
– Насколько мне известно, нет, – говорю я.
– Мистер Харпер, верно ли, что, по вашему мнению, Элизабет Вокс каким-то образом защищала своего мужа, его память?
