Особого внимания заслуживает историческая биография Александра II, созданная академиком Всеволодом Николаевым. В свое время В. А. Николаев был директором Института истории при Болгарской академии наук, затем попал из Болгарии на Запад, работал в Бельгии, а с 1960 г. — в США. В своей объемной работе, состоящей из 5 частей (31 глава), автор значительное место отводит детству, отрочеству и юности будущего императора и периоду Крымской войны (16 глав). Многие главы написаны ярко и эмоционально, с большой симпатией к Александру II — человеку, государственному деятелю, политику и дипломату. Достойны похвалы страницы книги об отношениях России с США, Англией, Францией, освобождении Болгарии от турецкого ига. В то же время непонятно, почему автор обошел молчанием завершение Кавказской войны, политику России на Дальнем Востоке и Средней Азии. В книге имеются отдельные погрешности. Например, говоря об общественных силах, автор утверждает, что славянофильское движение возникло во время нашествия полчищ Наполеона на Россию как оппозиция западничеству. На самом деле славянофильство выступило впервые в виде целостной системы взглядов в 1839 г. Описывая Берлинский конгресс, Вс. Николаев в числе трех основных представителей от России вместо Убри называет Гирса, который в то время находился в С.-Петербурге. Горчакову было на конгрессе не 85 лет, как пишет автор, а 80 (родился 4 июля 1798 г.).

Перечисленными выше работами в основном исчерпывается историография, непосредственно посвященная биографии Александра II.

Однако историография, связанная с периодом его царствования, многогранна и обширна.

Крымская война получила освещение во многих отечественных и зарубежных работах. Русские дворянские историки — генералы М. И. Богданович, Н. Ф. Дубровин, А. М. Зайончковский¹⁷ и другие ввели в научный оборот внушительное число фактов, подробно раскрыли ход боевых действий, показали многих участников героической обороны Севастополя. Они оправдывали внешнюю политику Петербурга и объясняли причины поражения России ошибками отдельных генералов, не решаясь критиковать порочность крепостнических порядков, экономическую и военную отсталость своей страны, паразитизм и тупость части военно-чиновничьей верхушки и аристократического офицерства. Некоторые отечественные историки (Н. И. Николаев)¹⁸ считали причиной поражения России «превосходство западной культуры» и делали из результатов Крымской войны выводы о необходимости буржуазных преобразований.

Своеобразную историческую концепцию Крымской войны сформулировал М. Н. Покровский в 1908—1924 гг.¹⁹ Бичуя внешнюю политику самодержавия, он в то же время не дал объективного освещения Крымской войны: обошел молчанием агрессивную политику европейской буржуазии, не обмолвился ни словом о героическом сопротивлении русских солдат и матросов в осажденном Севастополе. Для работ советских историков 20-х—начала 30-х годов характерна классовая оценка социально-экономического положения, недостаточность источниковедческой базы, умаление храбрости и героизма защитников нашего Отечества.

В дальнейшем фундаментальный труд Е. В. Тарле (1943 г.), работы 50—60-х годов Б. И. Зверева, А. Степанова, Л. Горева, И. В. Бестужева, В. Поликарпова, Г. И. Семина²⁰ и других дали более подробный анализ дипломатической и военной истории 1853—1856 гг., показали ее подлинных героев. Наиболее полным и глубоким исследованием Крымской войны, несмотря на отдельные пробелы и ошибки, является двухтомник Е. В. Тарле, написанный с позиций высокого патриотизма. Большое место автор отвел дипломатической истории этого военного столкновения. По-новому и более детально он осветил ряд проблем, например, о вступлении Австрии во враждебную России коалицию, о сложной, роковой и вполне удавшейся прусским и австрийским дипломатам интриге, которая безнадежно рассорила Николая I с Наполеоном III, о роли И. Ф. Паскевича в уходе русских войск из Молдавии и Валахии, о предыстории парижских мирных переговоров и о тайной антианглийской политике Наполеона III, о неожиданной существенной помощи, которую он оказал в этой связи А. Ф. Орлову в феврале и марте 1856 г. и др.

Некоторые идеи Тарле были развиты в 1950-е годы в монографиях Л. А. Горева и И. В. Бестужева²¹. Вопросы русского военного искусства, доблесть и мужество защитников Севастополя, просчеты командования одной и другой стороны нашли отражение в работах Л. Г. Бескровного, Б. И. Зверева и Г. П. Мещерякова²².

В 1960—1970 гг. опубликованы исследования Е. Е. Бурчуладзе, А. М. Погосяна, X. М. Ибрагимбейли²³, в которых показано участие кавказских народов в Крымской войне, их взаимоотношения с Россией, Турцией и Ираном.

Зарубежные историки К. Базанкур, А. Кинглек, X. Темперлей, А. Мале, К. Виллами²⁴ и другие стремились исказить саму постановку вопроса о «виновниках» Крымской войны, найти оправдание политике правящих кругов союзников и преувеличить успехи их войск.

Подробно ход Крымской войны осветили К. Маркс и Ф. Энгельс в серии своих статей, вошедших в 9, 10 и 11-й тома сочинений (второе издание, 1957—1958 гг.)²⁵. Статьи содержат ценные выводы о политике правящих кругов, ввергнувших народы в войны, анализируют условия военных действий, стратегию и тактику и представляют немалый интерес, в первую очередь, для военных специалистов и историков военного искусства. При чтении военных статей Энгельса следует учитывать, что, располагая часто только тенденциозной информацией западноевропейской прессы, Энгельс иногда допускал одностороннюю оценку некоторых военных операций, как например, синопского сражения или взятия Бомарсунда.

В более поздних работах западных исследователей появляются новые, ранее неизвестные документы. Например, в монографии В. Моссе²⁶ приведены данные о подписании англо-австро-французского секретного соглашения против России, включавшего создание так называемой Крымской системы.

При всей широте диапазона исследований, посвященных Крымской войне, целый ряд ее проблем еще не разработан до конца. Специальных исследований заслуживают интересы западноевропейских держав и Турции в восточном вопросе, реальные действия их правительств. Анализ основных сражений войны требует всестороннего учета объективных и субъективных факторов, более широкого освещения непосредственных участников событий с привлечением отечественных и иностранных источников. До сих пор недостаточно полно исследована история Парижского конгресса и борьба России за отмену его решений.

Весомое место в дореволюционной историографии о царствовании Александра II отведено периоду Великих реформ. Самым ярким произведением из этого ряда литературы является книга известного либерального публициста Г. Джаншиева «Эпоха великих реформ»²⁷, выдержавшая с 1892 по 1907 г. 10 изданий.

Как отмечал А. Ф. Кони, в этом документальном повествовании «Тщательное изложение хода законодательных работ» перемежается «с яркими образами работников и отголосками литературных мнений»²⁸. Причем, как неоднократно подчеркивалось, Джаншиеву свойственны «образность языка, выпуклость характеристик и остроумие политических страниц», «и хотя почти отсутствует очерк подготовки реформ, совершенно нет классового характера крестьянской реформы, не выяснены ее экономические предпосылки, тем не менее почетный титул «первого историка эпохи великих реформ», который дан Джаншиеву таким компетентным судьею, как П. Н. Милюков, вполне им заслужен»²⁹.

О различных сторонах преобразований во времена Александра II писали А. А. Головачев, А. Вертеловский, В. О. Ключевский, А. А. Титов, А. А. Корнилов³⁰ и др.

Публицист А. А. Головачев, состоящий постоянно в оппозиции к правительству, в своих исследованиях указывал на разрыв между проектами реформ 60-х годов и их реальным осуществлением. Он уверял, что пореформенный строй «весь проникнут началами крепостного права»³¹.