Восставшие войска заняли Васильков и оттуда двинулись к Киеву на соединение с другими полками. Посланный навстречу восставшим отряд правительственных войск встретил их залпами картечи, и 3 января 1826 г. восстание на юге было подавлено.
После разгрома обоих восстаний к следствию было привлечено 579 человек. Пятеро руководителей — П. И. Пестель68, С. И. Муравьев-Апостол, К. Ф. Рылеев, М. П. Бестужев-Рюмин и П. Г. Каховский 13 июля 1826 г. повешены. 121 человек сослан на каторгу и на поселение в Сибирь. Репрессиям подверглись также более 3 тысяч солдат.
Наиболее активные участники выступлений из числа солдат были прогнаны сквозь строй, некоторые выжившие сосланы в Сибирь на каторгу или поселение.
Штрафной Черниговский полк и другой сводный полк из деятельных участников восстания были сосланы на Кавказ, где в то время велись энергичные военные действия.
Восстание декабристов69 стало первым открытым выступлением с оружием в руках с целью свержения самодержавия и ликвидации крепостного права. Оно, несомненно, оказало сильное влияние на Николая I и его семью. Самодержец назвал 14 декабря роковым днем. «Видя, что дело становится весьма важным и не предвидя еще, чем кончится, — признавался Николай Павлович, — послал я Адлерберга с приказанием к шталмейстеру (заведующий царскими конюшнями. — Авт.) князю Долгорукому готовить загородные экипажи для матушки и жены и намерен был в крайности выпроводить их с детьми под прикрытие кавалергардов в Царское Село»70.
Во время событий на Сенатской площади обе императрицы находились в обществе историографа Карамзина, который по своим дружеским отношениям к царской семье имел право утешать цариц и был свидетелем их слез. «Государь прислал предупредить свою супругу, — пишет Яковлев, — что он вынужден сделать несколько пушечных выстрелов, но, несмотря на это предупреждение, выстрел до того поразил Александру Федоровну, что у нее с тех пор на всю жизнь осталось нервное движение на лице. Мать и супруга слились в одну общую молитву, которую прервал генерал Толь71 возгласом: «Государь идет». Александра Федоровна бросилась навстречу к мужу, обняла его и мысленно благодарила Бога за спасение Николая.
Вечер этого дня Николай Павлович провел в своей семье. «Какое начало царствования!» — воскликнул он в одно время со своей женой»72. Императрица начала писать письмо к отцу, описывая события дня, но перо выпало из ее рук и она почти без чувств упала тут же, от усталости и потрясения пережитых ею волнений.
Александра Федоровна 15 декабря 1825 г. восклицала о пережитом: «Боже! Что за день! Каким памятным он останется на всю жизнь! Я была совсем без сил, не могла есть, не могла спать, лишь совсем поздно, после того как Николай успокоил меня, сказав, что все тихо, я легла и спала, окруженная детьми, которые тоже провели эту ночь как бы на бивуаках. Три раза в течение ночи Николай приходил мне сообщить, что приводят одного арестованного за другим и что теперь открывается, что все это — тот самый заговор, о котором писал Дибич. В 3 часа Милорадович скончался. Мне день 14-го представляется днем Промысла Божия, так как эта открытая вспышка даст возможность скорее и вернее установить как участников, так и самые размеры заговора»73.
Мы знаем, что участников заговора Николай I так и не простил до самой своей смерти.
Прощение декабристы получили уже от его сына Александра Николаевича, который манифестом 12-го декабря 1825 г. в семилетием возрасте был провозглашен наследником всероссийского престола74.
На всю жизнь Александр Николаевич сохранил впечатления от дня восстания декабристов. На «маленького Сашу» — так звали его в императорской семье — надели Андреевскую ленту и вывели к построенному на дворе гвардейскому саперному батальону. Император, обратясь к саперам, просил их полюбить его сына, как сам он любит их. Потом передал его на руки находившимся в строю Георгиевским кавалерам, приказав первому человеку от каждой роты подойти его поцеловать. «Саперы с кликами радости и восторга, — отмечает Корф, прильнули к рукам и ногам наследника»75.
Казалось бы сильные впечатление декабря 1825 г. должны были ожесточить юного наследника престола. Но душа его остается среди неизбежных, увы, страстей времени чистою, кроткою, любящею и доброю.
Он продолжал вести прежнюю жизнь под надзором Мердера, лишенную всякой роскоши и чопорности. Так, когда однажды французский посол маршал Мармон76, согласно обычаям своей страны, просил позволения представиться восьмилетнему великому князю, Николай Павлович отклонил эту просьбу следующими словами: «Вы, значит, хотите вскружить ему голову? Какой прекрасный повод к тому, чтобы возгордиться этому мальчугану, если бы стал выражать ему почтение генерал, командовавший армиями!.. Я хочу воспитать в моем сыне человека, прежде чем сделать из него государя»77. Вместо официального представленья Николай пригласил Мармона познакомиться с наследником в Царском Селе.
Действительно, посол отправился в Царское Село, где в одном из парков нашел великого князя с сестрами, Марией и Ольгой Николаевнами78. Наследник привел в восхищение гостя своей ловкостью, находчивостью и живостью. Когда вся компания садилась в лодку, последняя случайно накренилась и зачерпнула воды. Другой ребенок в таком случае испугался бы и вскрикнул, но Александр Николаевич смело схватил багор, поспешно оттолкнул лодку от берега и спокойно стал грести.
Умение держать себя в обществе, на людях, было отличительной чертой маленького наследника. Так, во время коронации государя в Москве летом 1826 г., он приводил в неописуемый восторг жителей Первопрестольной, когда в лейб-гусарском мундире и на арабском коне появился в свите своего отца или участвовал в парадах в строю гусар. Когда приближенные выразили царю восхищение и удивление поведением наследника и умением его с достоинством держать себя, Николай Павлович с уверенностью сказал вслух: «Я покоен насчет моего сына, он в хороших руках»79.
Что же касается общего преподавания наук и руководства всем обучением великого князя, то на эту ответственную должность был призван человек высоких нравственных убеждений — В. А. Жуковский, пользовавшийся особым расположением обеих императриц, Марии Федоровны и Александры Федоровны, а также успевший себе приобрести громадную известность, как один из самых замечательных русских поэтов начала XIX в.
Наставник В. А. Жуковский
Итак, в 1826 г. Василий Андреевич Жуковский был приглашен наставником наследника престола.
Это был человек редкостных душевных качеств, «чистая душа», как его называл один из его друзей А. И. Тургенев80. В груди его билось необыкновенно нежное, чувствительное сердце.
Родился Жуковский 28 января (9 февраля) 1783 г. в селе Мишенском Белевского уезда Тульской губернии. Он был внебрачным сыном богатого помещика Бунина и турчанки Сальхи, взятой в плен при штурме крепости Бендеры81. Одаренный от природы Жуковский получил к тому же весьма добротное образование: во-первых, семейное и, во-вторых, школьное. В семье, где он родился и вырос, по его собственному выражению, была «целая династия хороших писателей».
Важнейшим периодом творческого формирования будущего поэта стало его пребывание в Благородном пансионе при Московском университете (1797—1800). На выпускных экзаменах в июне 1800 г. он признан первым учеником и награжден специальной именной медалью. За время учебы Жуковский проявил разнообразные дарования: показал блестящее знание изучаемых предметов, перевел и напечатал несколько произведений — в стихах и прозе, неплохо рисовал, играл на фортепьяно и пел. Но при разносторонней подготовке и богатстве душевных качеств, Василий Андреевич никогда не считал своего обширного образования законченным и постоянно стремился к дальнейшему развитию своих умственных и духовных сил. Создал строго продуманную систему самовоспитания. Приохотив себя к регулярному труду, он овладел ведущими европейскими языками — древними и новыми. Многочисленные пометки его на книгах свидетельствуют о том, что уже в молодые годы Жуковский перечитал уйму русских и иностранных художественных произведений, труды по философии, эстетике, теории словесности. Василий Андреевич вырабатывает собственное представление о важнейших этических и эстетических принципах. Он стал родоначальником романтизма в русской литературе. В печати Жуковский дебютировал стихотворением «Майское утро» (1797). Литературная известность и читательский успех приходят к нему с элегией «Сельское кладбище» (1802), в которой Вл. Соловьев усмотрел «начало истинно человеческой поэзии в России»82.
