«Дерзкий попович» М. М. Сперанский в записке «Об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» в 1803 г. предлагал отделить суд от полиции, образовать суд присяжных, ввести публичность судопроизводства и установить окончательное производство в сенате без последующего пересмотра дел верховной властью²⁰.

Радикальные идеи о демократизации суда и судопроизводства высказывались членами тайных обществ, в частности, декабристами²¹.

После своего воцарения Николай I обнаружил плачевное состояние судов.

В судебном производстве господствовали так называемые инквизиционные принципы: тайное, письменное судопроизводство, формальная оценка доказательств, неравенство сторон, происходящее от сословности, зависимость суда от администрации. Характеру судопроизводства в полной мере соответствовала судебная система с множеством инстанций и вопиющим произволом²². Закон не устанавливал для судей образовательного ценза, не случайно в судах первой инстанции большинство судей были неграмотными или малограмотными, «...безграмотность судей, — отмечал А. Ф. Кони, — доходила иногда до курьезов. Вот некоторые из заголовков дел того времени: О найденных в лесу костях, неизвестно кому принадлежавших, по-видимому солдатским по причине найденной между ними солдатской пуговицы; Об угрозе дворянина X учинить над собой резьбу; Об учинении мещанскому старосте кулаками буйстве на лице; О подложном присвоении мальчику Василию женского пола и т. д.»²³. Даже в сенате, по данным на 1841 г., числилось только 6 человек с высшим образованием²⁴.

Рассмотрение дел во всех судебных инстанциях происходило при закрытых дверях. На деятельность суда сильное давление оказывали различные административные учреждения. Следствие и исполнение приговора предоставлялись органам полиции, которая, кроме того, могла принимать на себя и судебные функции по «маловажным» делам. По словам А. Ф. Кони, «следствие было в грубых и нечистых руках, а между тем составляло не только фундамент, но, в сущности, единственный материал для суждения о деле», так как суд получал дело, знакомился с ним только по материалам, подготовленным полицией²⁵.

Медлительность в делопроизводстве была невероятная. В судах накопилось до 3 миллионов нерешенных дел, 127 тыс. подсудимых многие годы томились в заключении, тысячи указов сената не были приведены в исполнение²⁶. Для исправления такого положения 31 января 1826 г. Николай I учредил II Отделение Собственной Его Императорского Величества (с.е.и.в.) канцелярии, на которое возлагалось важное дело кодификации законов²⁷. Под руководством Сперанского, человека высокого ума и таланта, II Отделение извлекло из архивов и правительственных канцелярий законы, изданные после Соборного уложения 1649 г. Расположенные в хронологическом порядке они составили 51 том (45 томов первого Полного собрания (с 1649 до 1825 г.) и 6 томов второго Полного собрания (с 1825 до 1830 г.). Так появилось «Полное собрание законов Российской империи», которое является ныне важным историческим источником, хотя и не охватывает всего законодательного материала. К 1833 г. были отредактированы и расположены в определенной системе все действующие законы. Так получился «Свод законов Российской империи» в 15 томах²⁸. Все трудившиеся над составлением свода чиновники были щедро награждены.

Николай I на заседании Государственного совета 19 января 1833 г. снял с себя Андреевскую звезду и надел ее на Сперанского, демонстративно горячо при этом обняв его²⁹.

В 20—30-х годах XIX в. предлагались различные проекты судебной реформы. В 1826 г. статс-секретарь М. А. Балугьянский, заботясь об улучшении уголовного процесса, внес проект «Черты судебного устройства»³⁰. В 1827 г. президент Вольного экономического общества адмирал Н. С. Мордвинов составил проект, в котором изложил идею отделения судебной власти от исполнительной³¹.

Министр юстиции Д. В. Дашков в 1836 г. представил «державному повелителю» записку о мерах по упорядочению судебной системы и судопроизводства, получившую одобрение³².

К сожалению, суды и судьи остались прежними. Судьи, прокуроры, подьячие, повытчики — все и повсюду брали взятки. Это было одним из главных зол старого суда. Люди состоятельные, чиновные, титулованные могли считать себя вполне безнаказанными при таком суде. Кражи и хищения, особенно казенных денег, считались делом «от Бога положенным». С малосостоятельными же людьми особенно не церемонились. Побоями, а часто пытками и истязаниями добывала от них полиция признание в разных проступках. По таким «дознаниям» выносилось обвинение. Нередко человек присуждался к Сибири, каторге или плетям только за то, что не выдерживал побоев и истязаний. Из-за канцелярской тайны и бесконечной волокиты дела затягивались так, как это было выгодно для судей или богатых подсудимых. Скажем, дело «о пропаже из Московского уездного казначейства медной монеты на 115 тысяч», начатое в 1844 г., окончилось через 21 год, в 1865 г.³³ Иногда истец и ответчик успевали состариться, а дело, начатое в их молодости, не кончалось. Все сословия, без различия, чувствовали на себе недостатки законности³⁴.

Философ, религиозный мыслитель, историк А. С. Хомяков в 1854 г. в стихотворении «России» гневно обличал:

«Старый суд! — писал через десять лет И. С. Аксаков, сам испытавший службу в дореформенном Уголовном департаменте. — При одном воспоминании о нем волосы встают дыбом, мороз дерет по коже!..»³⁶

Пороки дореформенного суда и правосудия смело осуждались в произведениях Гоголя, Островского³⁷, Некрасова, Салтыкова-Щедрина и других писателей. Всю судебную систему обоснованно критиковали ученые-юристы Ровинский, Стояновский, Зарудный, Спасович, Куницын³⁸ и др.

Имея представление о положении в судах, Николай I в 1848 г. повелел II Отделению канцелярии, главноуправляющим которого был граф Д. Н. Блудов, приступить к составлению проектов уставов гражданского и уголовного судопроизводства. Однако законодательная деятельность в этой области не увенчалась успехом, поскольку была поставлена задача не преобразовать суды, а только улучшить их. Сам Николай I был, например, категорическим противником введения адвокатуры, считая ее революционной силой. Вот что рассказывал московский военный генерал-губернатор князь Д. В. Голицын³⁹. Встретившись однажды с царем, Голицын посетовал на отсутствие в России защиты. На это царь ответил: «У тебя есть прокуроры и стряпчие, чтобы судить о правильности решения».

— Нет, государь, прокуроры и стряпчие — не защитники, а преследователи, — тут нужны адвокаты. При слове адвокаты государь нахмурился и сказал: — Да ты, я вижу, долго жил во франции и кажется, еще во время революции, а потому неудивительно, что ты усвоил себе тамошние порядки. А кто погубил францию, как не адвокаты, вспомни хорошенько! Кто были Мирабо, Марат, Робеспьер⁴⁰ и другие! Нет, князь, пока я буду царствовать — России не нужны адвокаты, без них проживем. Делай то, что от тебя требует закон, более я ничего не желаю»⁴¹.

Задача в корне изменилась, когда на престол вступил Александр II. В Манифесте 19 марта 1856 г. Россия услыхала веское царское слово: «Правда и милость да царствуют в судах». Надо было основательно преобразовать суды, искоренить из них неправду, лихоимство и взяточничество, подобрать честных и образованных людей. При этом надлежало переделать прежние законы, чтобы они согласовывались с современным состоянием государства.