«Представь свой разум как некое помещение, – говорила она. – С комнатами или ящиками, любыми вместилищами всего, чем ты являешься. Там твоя память, твои эмоции и чувства, твои навыки. Изучи их и тогда сможешь манипулировать содержимым хранилищ, как тебе угодно.»

Вот что она тогда сказала, вот что ему необходимо сделать для сохранения самого себя. Антимагический браслет не помешает, он не позволяет использовать магию против других, запирает внутри тела, но не блокирует ее насовсем. Княжич же собирался воздействовать исключительно на себя.

Сердце бешено забилось. Ксайрон успокоил его усилием воли и погрузился в хранилище собственной личности, вспомнил всю свою жизнь, каждую мелочь вплоть до этого момента. Такой трюк он уже проделывал, в нем ничего сложного. Изменять уже созданное труднее в разы. Главное, не ошибиться.

В той же набедренной повязке он стоял посреди скромного светлого холла, откуда вела лестница наверх и две двери, направо и налево. Ксай сосредоточился и посмотрел под лестницу – там появился люк в подвал. В руках материализовалась коробка, с ней он отправился по комнатам собирать те части себя, что считал необходимыми сохранить. Когда коробка наполнялась, Ксай уносил ее вниз и ставил прямо на пол и с новой коробкой поднимался наверх.

Сейчас он уснет, думал Ксайрон тогда, а утром проснется кто-то другой с тем же именем. Такой, что будет способен стать кэтасом, – послушный и исполнительный, в меру жестокий, решительный и все же достаточно гибкий для собственного мнения, для самостоятельных поступков. Сам Ксайрон будет спать. Он будет спать и наблюдать, учиться вместе с выставленной напоказ частью личности. И когда настанет благоприятный момент, он проснется. Та личность растворится в нем. И тогда драконы пожалеют, что оставили его в живых сейчас. Как долго придется спать в тот момент он не знал, уверенный, что поймет, когда настанет время. А сейчас пора спать.

Ксайрон закрыл и замаскировал люк, улегся на полу подвала в окружении коробок со всякой всячиной от игрушек и картинок до книг, символов своей личности, расслабился и закрыл глаза…

Под своды тронного зала взлетел смех, совсем невеселый, с намеком на издевку, и затерялся меж стропил. Три пары глаз смотрели на высокого темноволосого юношу. В его глазах светились насмешка и вызов в ответ на осуждение, смешанное с досадой дяди, принца Хорлана, на недоумение и легкий страх Конала. Только матушка кивнула с пониманием.

– Не спеши звать великого князя, дядя, я не собираюсь садиться на трон, – пояснил Ксантар свое веселье, скрывая за ним раздражение. Ему не нравился этот разговор, пустой и бесполезный, что лишь отнимал время от более интересных и важных дел.

– Это твоя обязанность, дорогой племянник, – нахмурился дядя.

– Нет, дядя, я подожду, – покачал головой княжич. – Брата подожду.

– Ксайрон давно мертв, твой отец признал это, – с непонятным страхом в голосе воскликнул Хорлан и повернулся к княгине словно бы за подтверждением и поддержкой. – И ты тоже, Илирана.

– Дорогой Хорлан, – княгиня грациозно поднялась с трона и спустилась к спорщикам, на ходу поправляя перчатку на левой руке. В ее глазах без труда читались боль утраты и надежда. И только Ксан знал, какого труда ей доставляет эта грация и показное спокойствие. – Какой родитель признает своего ребенка мертвым, пока не увидит тела, тем более, когда его близнец утверждает, что он жив? Мы признали Ксая мертвым официально, чтобы успокоить общественность и передать титул Ксану. И куда ты спешишь? У нас есть еще почти год, чтобы дождаться Ксайрона.

– Меньше. Тринадцать месяцев, – проворчал принц недовольно. – И с чего вы решили, что он вернется именно сейчас? У него было на это пятьдесят лет.

– Потому что он так сказал. Мой брат предсказатель, если ты еще помнишь, дядя.

Ксантар пригляделся к нему, не выдавая удивления. Почему дядя так недоволен, зачем стремится поскорее сделать его князем? Да еще так настойчиво – уже второй раз за три месяца со смерти отца заводит этот разговор. Зачем?

Хорлан, пусть и был родным братом его князя, но почти не имел общих черт с ним. Говорили, что он пошел в мать, не такой высокий, с каштановыми волосами, более круглым лицом и карими, а не синими глазами. Да и охотник он посредственный, зато и с задатками неплохого дипломата. Но все равно не стал переезжать в другое княжество, когда начинал карьеру. В прежние века он практически не бывал в замке Мейталас и любопытные близнецы, конечно же, спрашивали родителей о причинах. Из рассказов они узнали, что дед назначил наследником Фэлдора, младшего из братьев. Но после смерти старого князя Хорлан попытался оспорить это решение и бросил брату вызов, проиграл и покинул Мейталас. Он стал ламрином, собрал стаю и поселился в одном из фортов княжества. С тех пор Хорлан практически не бывал в столице, даже миссии сдавал и брал через своих таоми, членов стаи. Когда же отец погиб, он примчался в замок уже на третий день после официального объявления и занялся делами княжества, пока матушка лежала почти безумная от потери любимого и пыталась найти силы жить дальше еще какое-то время, пока наследник не взойдет на трон.

Прошло три месяца, а наследник и не думал проводить церемонию. Ксантар ждал своего потерянного брата, Ксайрона. И пусть он по-прежнему ощущал пустоту в душе там, где с рождения пульсировало тепло брата, но верил в его возвращение, знал, что Ксай жив. Он обещал.

И Ксантар, и княгиня Илирана терпеливо ждали, но не готовы оказались к тому, что придется объяснять кому-то причины, даже близкому родичу. А объяснять пришлось уже второй раз, что вызывало искреннее недоумение – ну какое Хорлану дело?! И время подобрал отличное, как раз под рассказ только-только вернувшегося Конала.

Рассказ о том, как стая попала в подлую ловушку и погибла, не добавил спокойствия, зато в полной мере раскрыл подробности того скорбного дня.

– Ты же понимаешь, дядя, что ждать год день в день я не буду, это опасно. Я жду еще двенадцать месяцев, если Ксай не вернется, я приму венец, но не раньше. К чему такая обеспокоенность? – стал серьезным Ксантар.

– К тому, что без князя Дом ослаблен, у нас уже второе нападение за три месяца. И другие Дома меньше стали работать с нами, – с нажимом заявил принц.

– Это все естественно, дорогой Хорлан, – со свойственным ей спокойствием ответила княгиня, но Ксан заметил едва заметную тревожную морщинку меж бровей. – Мы долго удивлялись, почему нападают агатары, а не драконы, теперь, благодаря Коналу, мы знаем причину.

– Да, это Лисы убили Фэлдора, а я… – начал Конал, но рука Илираны мягко легла ему на плечо. Правая рука – левую, с незаживающей раной, она берегла.

– Ты ничего не мог сделать, мой друг, их было больше, они устроили засаду, – тихо сказала она. – Я рада, что хоть кто-то выжил.

– Я должен был его защищать…

– Не в той ситуации, – говорила княгиня со знанием дела. – Перестань себя корить, ты не мог их спасти, а выжил ты случайно или нет, мы вряд ли когда-то теперь узнаем.

– Это уже не имеет значения, Илирана, – проворчал Хорлан. – Дому нужен князь.

– Наличие моей попы на троне не остановит Орден от вторжений, – фыркнул Ксантар, продолжая ёрничать. – А отбивать их атаки мы способны и так. И продолжать работу совместно с другими Домами тоже. Все? Совет окончен, я могу идти? Спасибо.

Он дождался только короткого кивка матери, развернулся и выскочил из зала, на ходу закрывая лицо маской, пока дядя не продолжил бессмысленный нудный спор.

Хотелось чистого воздуха, хотелось в лес или хотя бы прочь из замка. Нет, хотелось выпить и забыть этот разговор хотя бы на время. Княжич повернул в один из полутемных коридоров, потом еще в один и еще, позади остались смех младшей сестренки, попытки вразумить ее старшей и деловитая суета слуг. На подходе к кухням он незначительным усилием воли окутался серой дымкой и сменил официальный костюм княжича с геральдическим узором на рукавах на простую одежду – штаны с рубашкой и куртку, все в черно-белых тонах, без маски, разумеется. Широким быстрым шагом он вышел из замка через боковые двери. Губы больше не улыбались, они сомкнулись в тонкую напряженную линию, желваки раздраженно играли, синие глаза стали почти черными. Если бы его встретил сейчас кто-то из знакомых, не узнал бы обычно веселого и беззаботного Ксана. Рассказ Конала разрушил тонкую корочку спокойствия, что затянула рану от потери отца, а требование дражайшего дяди расковыряли другую – от ожидания брата. Нужно успокоиться. Ксантар замедлил шаг и через силу улыбнулся, становясь веселым парнем Антом. Вот только глупо в таком состоянии идти туда, где все знали его как никогда не унывающего повесу, самой большой проблемой которого могла бы стать муха в эле.