– Ты что же, метишь сразу в ринтея? – осторожно уточнил Рувин, опасаясь задеть чувства дочери. – Хочешь в стаю князя?

– Князь Фэлдор говорил, что поставил бы меня в очередь к себе, если бы не возраст, – щеки Лиранты запылали лепестками маков. И не только от жара костра. – И нет, я не думаю, что вот сейчас спасу его и он сразу вручит мне кольцо. Да и не хочу этого. Я тебе хочу помочь пап. А так… я лучше одиночкой энфарай поживу, чем… И нам князь нужен. Я слышала профессора Олдрина. Если я могу чем-то помочь Дому, я…

– И кто ж тебя так воспитал патриотично? – с доброй насмешкой спросил Рувин и обнял дочь за плечи.

– О, много их было, особенно постарался один профессор, – добродушно съехидничала в ответ Лира и благодарно улыбнулась разрядке. – Ешь давай, нам завтра вставать рано.

– Еще и командует! – в шутку под смех дочери возмутился профессор и показательно закинул в рот полную ложку каши с мясом.

Конечно же появление дочери его обеспокоило, но с ее присутствием придется смириться. Лиранта действительно не оставила выбора, обнаружив себя именно в тот момент, когда отправлять обратно ее не с кем, в одиночестве опасно, а сопровождать самому уже нет времени. Тут уж хочешь не хочешь, придется брать с собой. К тому же ее способности будут полезны в пути, с неохотой признал Рувин. Лиранта не только могла найти ближайший путь к порталу, но и знала кучу языков, будучи Сказителем. Да, вместе у них больше шансов на успех, к тому же такой поход станет бесценной практикой для нее. И еще не до конца понятно, насколько опасным он окажется.

– Где и как мы будем его искать, ты уже думал? – прервала Лиранта его размышления уже в более серьезных интонациях. – Мы ведь не знаем о нем ничего, где он жил пятьдесят лет… почти пятьдесят, чем занимался, почему не вернулся домой. Ох, да я живу меньше, чем его нет!

– Верно, не знаем. И зацепок у нас всего две – Зион и слякоть, – потер переносицу Рувин и поставил на землю пустую тарелку. – Это означает, что найдем мы его в начале зимы или весны, если не будет оттепелей.

– Три, – поправила его дочь. – Дядя Олдрин говорил еще про город. То есть деревни и поселки Зиона можно не проверять. Но вот как искать?..

– Верно, в городах. Это техно-мир, что нам и поможет. Раз магия там только начала появляться, для людей ее проявления в диковинку, значит они будут обсуждать каждый случай, – Рувин заметил, как перешел на тон, каким читал обычно лекции, по смешно сморщенному носику дочери. – Прости. Если говорить проще, нам придется изучать каждый слух о чем-то странном, чудесном и невероятном.

– Но ведь ты сам учил его, пап, ты хорошо знаешь его, а он знает, что на таких осколках вести себя нужно осторожно и не привлекать внимания, – нахмурилась Лиранта.

– Ты верно заметила, дорогая, прошло много лет. За это время он мог стать совсем другим. Так что вряд ли можно утверждать, что я знаю его. Я его знал. Итог: мы идем на Зион и планомерно изучаем каждый случай в каждом городе и пригороде.

Какое странное ощущение – одновременно холодит и жжет. И слабость накатывает, все тело покрылось липким холодным потом. Ратик полулежал у стены и зажимал живот, чтобы внутренности не вывалились. Он полностью сосредоточился на этом процессе, так проще не думать о своей неудаче – ему так сильно хотелось убить или хотя бы серьезно ранить Рони, что не заметил смертоносной полоски крови, острой и очень быстрой.

Он всю жизнь ему завидовал, с самой первой встречи, когда тот был еще княжичем Ксайроном, а сам он Ксайратом, сыном одного из ламринов Дома Келрай, разочарованием для родителей и одновременно их гордостью. Пусть он и родился с неплохим потенциалом в пяти школах магии, но не следопытом, как родители. Такое иногда случалось, хотя обычно дети перенимали таланты родителей.

Пятью школами магии владели даже не все члены правящих Домов, всякие двоюродные, тем более троюродные уже не поднимались выше грандмастеров класса О в трех-четырех школах, а среди остального населения такие способности встречались совсем редко. Так чем же он тогда хуже князей?! Почему он не может занять место одного из них или хотя бы не основать собственный Дом и войти в Круг Силы?! Чем он хуже?

Он задавал этот вопрос жрецам Элсин. Они в свою очередь задавали вопросы о том, зачем ему становиться князем, чего он хочет добиться, почему считает себя равным членам правящих Домов? Какие странные вопросы. Конечно, он хочет власти, он хочет силы, хочет участвовать в судьбах эльери и младших народов, потому что такой же сильный, как и они. Жрецы только улыбались и отвечали, чтобы Ксайрат возвращался, когда поймет, чем отличается от князей. Вот только он даже не понимал, что именно должен понять! Он сильный, он равен им, так почему богиня не считает его достойным?!

В университет он ехал с четким планом. Ксайрат знал, что сейчас там двое княжичей из Домов охотников, нужно только выбрать одного из них, стать ему лучшим другом, со временем подмять под себя и править от его имени, раз нельзя самому стать князем. Тассар Ронарон слишком уж задиристый, да и почти выпускник. А вот Ксайрон Фаронар вполне подходил – они и одногодки, и княжич казался покладистым и мягким. Только казался, обнаружил Ксайрат со временем, но не терял оптимизма, хоть и начал побаиваться его. Особенно в те моменты, когда княжич принимал сложные решения, когда приказывал так, что никто не мог ослушаться. Ксайрата не оставляла уверенность, что Ксайрон так воспитан. Что если у него самого будет время подучиться, то тоже получится. А потом случился выпускной экзамен, засада и плен.

В камере все планы рухнули. Пришлось срочно искать выход. И Ксайрат нашел. Кто такие кэтасы он знал – да, рабы, но с большой свободой, а при правильном поведении еще и с властью. Что же, раз не получилось получить власть в одной фракции, лучше получить признание в другой, решил он. В конце концов, приятнее стоять на стороне победителя, чем умереть. Так он и стал Ратиком.

Но и здесь Ксайрон, теперь Рони, не давал ему показать себя. Ратик не понимал, что стало с ним, почему он так изменился, куда делся Дар предсказателя и магия псионики. Одно радовало: что они теперь равны, что страх перед бывшим княжичем прошел. Рони смог стать ему настоящим другом, каким никогда не был Ксайрон. Однако с ним постоянно приходилось соперничать, что невероятно нравилось хозяйке. Он ненавидел Ингрид за такие игры, но тем больше желал занять ближайшее место подле нее, будущего магистра Семьи. И совсем не ожидал вот такого исхода.

В первые мгновения Ратик испугался при виде ее мертвого тела, но тут же увидел новые возможности – стать приближенным магистра, получить еще больше власти, чем мог бы в услужении Ингрид! Вот только одного взгляда на соперника ему хватило, чтобы понять, кто перед ним. Это уже не Рони, это Ксайрон. Как произошла такая метаморфоза он не мог предположить. Но страх вернулся. Потому Ратик промедлил. Потому позволил бывшему другу сбежать. Даже прощальная молния не помешала. И вот он сидит и надеется, что кто-то придет и залечит рану, а не добьет неудачника.

– Кто ты? – услышал он повелительный голос и осторожно повернул голову.

В поле зрения появились сапоги из светлой кожи. Вопрошающий опустился на корточки. Узкое лицо в обрамлении каштановых волос, серо-зеленые глаза в разрезах темной маски смотрят требовательно – Иомхар, прелат Семьи Спракс и наследник второй очереди.

– Ратик, – ему пришлось собраться с силами, чтобы ответить. – Я пытался его остановить…

– Значит, это Рони, – сказал сам себе Иомхар. – Он сбежал. Почему? Зачем он убил ее?

– Это уже не Рони, господин, – сдавленно произнес кэтас.

– А кто? – дракон словно бы не замечал тяжелого состояния Ратика. Впрочем, его оно и не интересовало, с горечью понял кэтас. А еще он понял, что как только выдаст всю информацию, умрет.

– Мой господин, если вы прикажете одному из ваших лекарей вылечить меня, я буду полезнее. Убить меня вы всегда успеете, – с трудом произнес кэтас.