Подчиняясь его телепатической команде, Норико повернула голову, ее васильковые глаза встретились с его голубыми...

Норико чуть виновато подняла уголки губ… Алехандро кивнул и отвернулся, прощаясь.

Следить за дальнейшей жизнью малышки, уберегать ее от потенциальных ошибок он не собирался. Если Норико стремилась «жить полнокровно», судьба вновь оказывалась всецело в ее руках.

***

Фактически Маю не хотелось становиться матерью: она опасалась, что едва они с Максимилианом пройдут Церемонию, найдется тьма желающих влиться в их царственную семью.

Пробиться к Эрику сложно, у Лукаса дочь, оставшаяся без матери, а у Люции такой характер, что любой здравомыслящий анамаорэ старается держаться от царевны подальше.

А Макс в противовес всем добросердечен, хоть и горд, он не откажет в помощи страждущим...

Иногда Маю бывало чересчур много даже его милого общества, а уж взвалить на себя лишние хлопоты не хотелось вовсе... Маю придумывала различные отговорки против Церемонии: они оба беспредельно принадлежат друг другу, куда им торопиться в вечности? Да и поклонницам больше приятен холостой певец...

Макс дулся — он давно был готов оформить отношения, но делал скидку на возраст и происхождение Маю. Она младше него на сотни лет и еще не успела вполне вкусить бытие анамаорэ, чтобы решиться.

Зато лишь она умеет разогнать его буйную кровь до полного беспамятства, когда Максимилиан думает только о том, чтобы зажать смеющуюся Маю где-нибудь в углу.

Они столь контрастны внешне, это распаляет...

***

В отличие от более хитрой Маю, ее мать Тамико не считала нужным притворяться.

Тамико выглядела забавно, одновременно хмуря лоб и кривя губы:

— Вот и здрасте! Блииин, что ж они до сих пор не расстались-то!

Лукас улыбнулся, восхищенный обычной прямолинейностью подруги, редко свойственной ему самому:

— Мы им обещали, Тами. Я пораскидывал варианты, других пока нет. Не думаю, что это в самом деле сильно напряжет нас, хотя Кацуо не вполне анамаорэ, да и больших амбиций он лишен. Тем проще.

Тамико не сдержалась:

— Зато ты не лишен, и, как всегда, все давно решил и в этом расписался! Что, Агнес теперь постоянно начнет у нас маячить?

— Решил, я же мужчина. Нет, мы договоримся с Агнес, Кацуо станет жить у нее, а я его навещать. Хотя нам как официальным родителям его проживание пойдет на руку — мы быстрее сможем открыто появляться вместе.

Тамико задумалась. Она пока не знала, какой вариант выбрать, а слова Лукаса по обыкновению были очень разумны, потому Тамико произнесла:

— Ну и хорошо. Делай, как считаешь нужным. Я готова. Если будет очень противно, мы переиграем, правда же?

Лукас поцеловал пушистую макушку любимой.

— Правда.

Возможно, мягкий голос Флавиана, откровенно рассказывающего об отношениях с его любимой девушкой, включая мечты и страхи, заставил Тамико ослабить бдительность. Тамико и Флавиан гуляли в обнимку по аллеям царского поместья, обрамленным экзотическими растениями.

Без предисловий, точно Флавиан всегда был в курсе ее запретных чувств, Тамико выдала:

— А знаешь, Флав, я безумно... боюсь... Вот никогда ничего не боялась, а тут начала...

Флавиан замедлил шаг, встревоженно вглядываясь в дорогое ему лицо. Тамико нетерпеливо встряхнула пушистыми волосами, словно забота Флава показалась ей неуместной, и продолжила:

— Особенно после случившегося с Магнусом... Ведь ничто не предвещало... А если и Лукас меня бросит... Я не представляю жизни без него...

Тамико была столь глубоко погружена в свои переживания, что не заметила — герой ее дум вот-вот готов был появиться из-за поворота, не в силах сдержать себя. Как ни невинны были объятия прогуливающихся, кровь Лукаса вскипела, он захотел предложить им свою компанию, но услышав, о чем разговор, резко остановился, переходя в режим невидимости.

Увы, это случилось слишком поздно — Флавиан маневр Лукаса оценил.

Лукас предложил ему:

— Не выдавай меня! Пусть она говорит! Разговори Тами, если сможешь! Буду тебе обязан!

Флавиан не стал бы слушать Лукаса, выскажи тот личное эгоистичное желание, но сама Тамико жаждала исповедаться. Флаву предстояло всего лишь поддакивать ей, и он пошел на сделку с совестью.

Вдобавок любовь Лукаса к Тамико и его искренний интерес не вызывали у Флава ни малейших сомнений. Флавиан предположил, что эта нечаянная прослушка никоим образом не испортит отношения пары.

Он сказал:

— Бросит? Мам, Лукас тебя обожает безмерно! В каждой его мысли, каждом взгляде! Это прямо, как солнце, слепит даже!

Тамико оставалась безутешна:

— Да это пока я такая непокорная... Сопротивляюсь, дерусь, не даюсь ему... А вот начну у него в ногах валяться и растекаться теплой лужицей, ему быстро надоест... Он не любит слабых...

— Мааам! Да ты что! Лукас же стра-тег! Он характеры просчитывает на раз-два. Знает давно, что ты мягкая и нежная. Даже если ты это скрываешь, он-то все равно в курсе! И он тебя любит, а не какую-то там не знаю, кого! Всю-всю тебя, как и я! Только я иначе.

Последнее, хоть и было правдой, Флав произнес, чтобы успокоить Лукаса — тот следил за каждым его жестом.

Тамико шла, опустив глаза.

— Думаешь? Я на Церемонию больше не хочу алое и пестрое... Лучше что-нибудь простое, светлое, белое быть может...

Она передала образ, показавшийся Флаву удивительно скромным и милым. Флавиан улыбнулся:

— Ну вот и как такое не обожать?

Тамико остановилась, и, повернув голову, вперилась взглядом в его янтарные глаза.

— То есть, если я на все стану говорить: «Да, Лу» и «Конечно, Лу», это прокатит? Он не начнет считать меня размазней?

Флавиан хмыкнул:

— Мааам, конечно не начнет. Наоборот ему понравится, что ты ему доверяешь. Да и на все ты точно поддакивать не станешь... А то давай пойдем на прыгунах покатаемся?

— Бррр! Еще чего!!!

Флавиан рассмеялся:

— Вооот, вот видишь — ты все равно останешься собой. А если тебе хочется где-то быть мягче, чем ты привыкла — будь. Понимаешь, это просто привычка «держаться».

Карие глаза Тамико вмиг наполнились обидой.

— Все равно я не цветочек. Я могу за себя постоять.

Флавиан — и тут понадобились его профессиональные навыки — принял серьезный вид:

— Конечно можешь. Хотя ты и цветочек тоже, нежный и ласковый. И привыкаешь потихоньку к большему количеству опеки, чем было раньше...

Тамико согласилась:

— Да, это Лу меня учит... Он как-то очень явно берет все на себя... Мне остается сесть и ножки свесить... И вот хочется иногда сильно-сильно так и сделать. И плакать от счастья... Сентиментальная стала...

Флавиан подбодрил:

— Видишь, твои чувства не врут. Если ты счастливая, значит, все верно. Как и должно быть.

Тамико робко улыбнулась. Она любила прикосновения и теперь приобнимала Флава, прижимаясь к его мускулистому торсу, точно ища опору.

— Надеюсь, ты прав... Попробую быть пусей, хотя мне страшно... Мне ведь никто больше не нужен. Совсем. Только Лукас. Четко-четко он. Ну и вы, мои дети... Ты простишь, если я пойду сейчас его поцелую?

Флавиан, видя, что Тамико уже унеслась мыслями к любимому, кивнул.

Если Лукас и собирался обнаружить свое присутствие в процессе беседы, то теперь спланировал иначе, и поблагодарив Флавиана, удалился во дворец. Лукас был счастлив, беспредельно счастлив.

Восхитительный настолько, что кажущийся нереальным мужчина, пленительно улыбаясь, обращался к синеглазой девушке, укутанной волосами до пят:

— Ты не ревнуешь, Эс, нет... Ты завидуешь мне.