— Я выясню, мой хороший. Ненависти к тебе в Лукасе нет, с чего бы она взялась? Тогда он защищал Маринку, а сейчас какие причины?

Флавиан пожал плечами.

— Да мало ли! Может, ему не нравятся мои постановки!

Тамико отмахнулась:

— Во-первых, ни разу не слыхала такого, во-вторых, Лукас не станет рушить твою жизнь просто из-за недостаточной увлеченности твоими ролями!

Флавиан воздел глаза к небу, Тамико увидела, что те, чуть раскосые, огромные, очень серьезные, полны слез.

— Что же тогда?!

Этот мужчина, удивительно красивый, стал умопомрачительно близок ей, Тамико не могла выносить его горе. Ринулась сквозь миры, оказалась прямо в саду цитрусовой рощи, прижала Флавиана к груди.

Флав, больше не в силах сдерживаться, разрыдался, спрятав лицо, уткнувшись в мягкую ткань ее платья. Он накопил океан боли за время романа с Паолой и не представлял, как преодолеть тяжелые обстоятельства. Тамико не находила эти слезы, искренние, обильные, чем-то постыдным. Наоборот, она была счастлива, что сын имеет мужество открыться ей.

Лукас в своем кабинете удивленно поднял брови — он сразу же понял, что Тамико пришла в мир анамаорэ, едва она пересекла его границы.

Тамико, отдавая Флавиану энергию, забирая его боль, пыталась войти в состояние равновесия. Ворваться к Лу и осыпать его обвинениями представлялось ей не лучшей затеей. Наверняка у Лукаса существовала своя точка зрения, и ее стоило выслушать трезво, несмотря на то, что расстройство сына ввергало Тамико в ярость, вызывая желание пойти на любые — любые! — меры, лишь бы Флавиан вновь улыбался.

***

Когда Тамико, улучив время между посетителями, появилась в Зале, Лукас, посканировав ее местоположение, уже знал, откуда Тамико пришла и какие принесла вести.

Они читали друг друга с полуслова, и Лукас тотчас понял, к чему относится ее вопрос.

— Лу, почему?

Она хотела знать правду. Сейчас и немедленно.

— Потому что Паола не любит, его, Тами. Увлечена им, отчасти влюблена. Но не любит. Флавиан на грани помешательства, я не стал говорить ему... Может, лучше тебе сказать ему это...

Лукас произнес тяжелые слова с печалью, теперь Тамико захотелось обнять его, что она и сделала, подойдя к сидящему Лукасу, наклонившись и обвив его сильные плечи.

— Тебе пришлось трудно.

Лукас мимолетно улыбнулся:

— Ага. Но это пустяки, не беспокойся.

Тамико раздумывала:

— Мне надо вернуться и что-то ему объяснить. Ума не приложу, что...

Лукас посоветовал:

— Не торопись, Флав вряд ли дал тебе пару часов, чтобы все уладить. Сходи к Магнусу и попроси его намекнуть тебе нужные слова. Или лучше пусть сам Флаву скажет, он спец в таких вопросах. Если бы Паола совсем Флава не любила, было бы одно дело, а так другое несколько…

— Кстати, Лу, — Тамико, прижимаясь личиком к голове Лукаса, целуя его чрезвычайно густые волосы и вдыхая их пьянящий аромат, полюбопытствовала, — когда ты Маринкой займешься?

Лукас, разомлевши и отчасти предавшись эротическим грезам, ответил:

— Когда ты совсем вернешься. Предстоит много работы, и ты мне потребуешься тут.

Тамико хмыкнула:

— Ох, начальник, я и забыла, что работаю!! Лу, отпуск слишком затянулся, да?

Лукас жарко возразил:

— Нет, Тами, даже не думай! Все путем! Это мой отпуск, — он вздохнул, — оказался слишком коротким... А Мариной занимается Марек и так ее развлекает, что она не скучает совсем. Их отношениям даже на пользу совместное преодоление ожидания.

Тамико улыбнулась:

— Я поняла. Погулять еще можно, но уже без фанатизма.

Дорожки поцелуев оплетали все ее тело, и казалось кощунственным, что этот дивный сон когда-либо кончится.

Умелые мягкие прикосновения к ее голове, к ладоням, ненавязчивые скольжения по коже заставляли Юми раствориться в блаженстве, и когда таинственный брюнет спросил вдруг: «Ты девушка?», она опешила:

— Нет, я познала мужчину...

— Тогда почему ты мне отказываешь? Встреча недолговечна, мы разойдемся... Я неприятен тебе?

Юми заморгала.

— Что? Нет конечно! Ну, плохо же без чувств! Я никогда не... — тут она осеклась, вспомнив начало романа с Ашем. Сняли друг друга в баре — кто кого? — одновременно — и не было места ни сомнениям, ни ханжеству, но отчего-то с этим голубоглазым брюнетом вести себя аналогично Юми не хотелось.

Тот, помедлив, выдал:

— Увы, время скоротечно, я не могу показать тебе всю глубину чувств... Может, ты согласишься выдать мне что-то авансом сейчас, а долг я верну?

Юми облизала губы:

— Как?

Мужчина обещал:

— Когда ты проснешься и заживешь своей обычной жизнью, возможно, подзабудешь меня, я тебя найду...

Юми рассмеялась:

— Ты странный! Положим, забыть тебя невозможно, но мне что, до старости тебя ждать?

Ответ прозвучал с полной серьезностью:

— Нет. Не пройдет и года. Мне нравится твоя строгость, это же все иллюзия!

Юми задумалась: «Действительно, чего это я... Наверное, у меня слишком долго никого не было, вот мне и видится всякое... А чего я сопротивляюсь? Хоть так мне будет приятно...», а вслух она сказала:

— Да, мне очень важно любить... И быть любимой... Может, ты немного меня любишь? — она лукаво улыбнулась.

Брюнет глядел строго:

— Я уже околдован тобой... Если ты согласишься, не разочаруешься...

Собственное любопытство и мужская настойчивость вынудили Юми уступить и отдаться ему, позабыв тревоги. С этого момента она заботилась только, чтобы греза не рассеивалась... Пробуждение неотвратимо приближалось и грозило унести все божественно приятное, что говорил и делал ее спутник…

Потом он сказал:

— А сейчас прощай.

Очнувшись, Юми долго и болезненно вслушивалась в тишину комнаты, сжимая кулачки и не замечая катящиеся по щекам слезы.

— Только попробуй меня обмани. Только попробуй!!

Делиться видениями с подругами ей не хотелось.

***

Последовав совету Лукаса, Тамико предложила Магу обсудить щекотливую тему невзаимных отношений с Паолой с Флавианом.

Они встретились виртуально, каждый физически оставался в своем мире.

Для начала Магнус предложил:

— Насчет странного поведения царевича, которое тот не захочет, не раскроет... Флав, возможно, дело вовсе не в неприязни Лукаса к тебе, а в самой девушке. Отправься и послушай ее мысли, а потом делай выводы...

Флавиан нахмурился:

— Это этично?

Магнус заверил:

— Это — да, а вот ставить на уши всех и подозревать каждого — нет. Дерзай.

Флавиан поморщился, Магнус то ехидничал, то окатывал его ушатом ледяной воды, но дельность предложений Мага окупала неприятные чувства.

***

Флав провел исследование, имевшее ярко выраженный горький вкус. Удрученный, Флавиан сообщил:

— Она хочет кокетства, пустоты, поверхностности... А я настоящего, глубокого! Сильного!! Я перерос пустой флирт.

Магнус холодно улыбнулся:

— Флав, если ты хоть сколько-то увлечен ей, то почему ты так просто сдаешься? Ты пробовал ее воспламенить? Или твоя серьезность — это «хочу печеньку и получу ее любой ценой»? А что сама печенька думает? А ничего, что она живая? А делать, как ждет она, ты не пробовал?

Флавиан, в душе которого клокотала буря, мечтающий отправиться к Кэйли умолять стереть память Паоле и всем ее родственникам, ощутил стыд.

Магнус добил:

— Ты волен разрушить все махом, разметать и спалить дотла, а затем упиваться горем разлуки, но не говори потом, по крайней мере, мне, что это «была настоящая трагедия, и ты сделал все, на что имел силы».

Флавиан спросил в лоб:

— Считаешь, что мы с Паолой в принципе совместимы, и она когда-нибудь дозреет до желания стать анамаорэ, а торопить ее с этим — только мой эгоизм?