Накануне Церемонии чувства Эстеллы неожиданно для нее самой обострились, будто все тщательно скрываемое и подавляемое выплыло наружу.

Она ревновала. Ужасно ревновала к Тамико.

Магнус прошел с ней Церемонию, Флавиан публично объявил будущей матерью, а несравненный жених...

Эстелла боялась, что она сделала неверный выбор...

С общественно-политической точки зрения он был наилучшим, положение Эс становилось максимально высоким, да только не продешевила ли она? Возможно, истинное счастье Эстеллы было с мужчиной попроще, но беззаветно ее обожающим?

Лукас любил ее и делал для нее возможное и невозможное, но на заднем плане подспудно всегда маячила миниатюрная девушка с пушистыми волосами цвета меда...

На этом размышления Эстеллы обычно заканчивались, поскольку как Эс ни старалась, она не могла больше представить свою жизнь без Лукаса. Эстелла млела, когда он ставил ее на колени и заставлял выполнять самые нескромные желания под угрозой наказания.

Лукас не считал Эстеллу целомудренной, но находил ее притягательно сладкой, безумно сладкой. Наверное, ничего порочного, но греющего душу между ними не было бы, относись к ней Лукас иначе.

Эстелла надеялась, что в путешествии после Церемонии, когда Лукас наконец перестанет регулярно ходить на работу и постоянно общаться с Тамико, ситуация изменится, и их чувства расцветут.

Саму Тамико упрекнуть было не в чем — владея мужскими сердцами, свое сердце Тамико отдала Магу...

Эстелла совсем не боялась физических изменений, которые должны будут случиться с ее телом, и готова была пригласить много детей... когда-нибудь потом. Сейчас ей хотелось, чтобы Церемония свершилась как можно быстрее, но подготовка тянулась и тянулась, ибо анамаорэ чтили ритуалы.

Тамико в свое время поражала эта явная двойственность: безответственность в одних вопросах и полная строгость на грани жестокости в других.

***

Когда Лукас и Эстелла пришли к Марине одновременно с сияющими, будто обновленными лицами, Марина догадалась:

— Ооо, неужели вас и меня можно поздравить???

Свежеиспеченные муж и жена выдохнули:

— Можно!

Они забрали Марину у ее родителей и до поздней ночи пировали втроем, будучи теперь больше семьей, чем когда-либо.

Марина поинтересовалась:

— А в Свидетели вы кого взяли?

Ответ был предсказуем. Серьезность чувств и намерений Эстеллы подтвердила Тамико, а Лукас выбрал Максимилиана.

Лукас обещал:

— Когда переродишься, покажем тебе, как все произошло. Потерпи еще немножко!

Марина загрустила:

— Ну вот, теперь вы пропадете на невесть, сколько, и со мной останется только Тамико... А она сама будет без вас печальная...

Лукас не мог утешить Марину, логическими доводами выпив ее горесть до донышка, тем более, что реальная правда была слишком жестокой.

Тамико поняла, что не способна больше приходить в Зал и проводить дни бок о бок с копией Лукаса. Она скверно перенесла его одиночное путешествие, а теперь путешествовать вместе с ним отправлялась еще и ее лучшая подруга...

Тамико и Магнус пока не устраивали собственную постцеремониальную поездку, и Тамико рассудила, что лучший момент для нее наступает сейчас.

Лукас и Эс отправятся в свою сказку, а Тамико с Магом в другую, но одновременно.

Марине Тамико намеревалась присылать свою копию как ни в чем не бывало. Узнай об этом Марина, она почувствовала бы себя совсем скверно. Покинутой и никому не нужной.

Перемены в Главном Штабе, пусть и временные, несли угрозу череды проигрышей в войне. Правители на этом фоне собирались пригласить еще одного сына.

Флавиан, не желающий иметь копию Паолы, запросил зато копию Тамико для бесед. Она была предоставлена. Кроме того, Флавиан получил разрешение на посещение Города у Максимилиана, так как ни Магнус, ни Лукас пока что не могли пропускать Флавиана.

Ему необычайно шел черный цвет и причудливый крой со множеством разрезов, спрятанных за клепками или молниями. Под глухой тканью скрывалась чувственная нежная и горячая кожа, и сам Оливер был, словно порок за маской стыдливой невинности.

Анеля улыбалась и молча сносила его уходы. Только встряхивала волнистыми волосами и шла куда-нибудь веселиться, будто не Оливер пылко клялся пройти Церемонию именно с ней.

Беспокоился Оливер — хоровод упоительных лиц, вино рекой, флирт, танцы, секс. Невозможно было понять, легко ли даются Анеле беспечные поцелуи на прощание, или все они — совершенное притворство профессиональной актрисы.

Оливер пытался запереть себя дома, но шаловливые случайные подружки начинали атаковать его телепатическими сообщениями, и Оливер поддавался, не в силах им противостоять.

Увы, кокетливая игривая Нели ничем не напоминала его ревнивого друга Роберта, который говорил мало, куда больше не одобрял, чем разрешал, но если бы Анеля была такой же, ради их отношений Оливер пошел бы на все.

Впрочем, Оливер не знал, простил бы он какой-либо диктат женщине и мало задумывался над этим.

Он разрывался в попытках найти опору под ногами, а Нели не желала помочь ему, точно происходящее между ними было правильным. Будто она вполне одобряла их свободные отношения.

Пошли слухи о встречах Люции с Ашем. Аш, бывший парень Анели, резко возвысился за счет связи с Люцией, царевной и ее врагиней. Даже у Оливера из-за этого болело сердце, но сама Анеля упорно говорила, что ей все равно, и что эти оба для нее больше не существуют...

Любовная жизнь оказалась мукой, превратившись в попытки Оливера оправдаться, разбивающиеся о мнимое или реальное равнодушие Анели.

Анеля не гнала его, зато Оливер все сильнее боялся потерять ее. Ту, что покорила его жизнерадостностью.

Но вместо того, чтобы проводить время с Анелей, Оливер бежал на разгульные вечеринки или к Роберту, когда Роберт приглашал его в гости. Они обсуждали все, что угодно, помимо досадных отношений с Анелей, за что Оливер был чрезвычайно благодарен другу.

Боль становилась нестерпимой. Магнус уехал, с ним разрубить этот кошмарный узел было бы неизмеримо проще…

А так Оливеру предстояло справиться или справляться самому.

В один из вечеров Оливер прорыдал:

— Я так больше не могу! Зачем ты меня мучаешь?! Зачем ты такая холодная?! Жил бы я лучше обычным человеком!!!

Анеля убрала выбившийся локон за ухо. Она давно поняла, что не Оливер назовет ее женой, но оказывалась слишком слаба, чтобы отпустить возлюбленного совсем.

— Зачем ты драматизируешь? Я ничего не прошу... Не загоняйся, ты анамаорэ, у нас в крови свобода!

Она по обыкновению слегка пританцовывала, и Оливер с красными от слез глазами счел природное легкомыслие Анели издевательством.

— Да пойми ты! Я так больше не мо-гу! Ничего не просишь, ведешь себя так, что тебе якобы наплевать, я ощущаю себя последним мудаком! Тебе же не наплевать, я знаю!! Давай я уеду? Уеду совсем, а?!

Он пылко вскочил с ложа, на котором бессильно лежал и, оказавшись около Нели, схватил девушку за плечи.

Анеля отозвалась с печалью:

— Не надо. Пожалуйста... Ты мой родной... Я не хочу тебя терять...

Отпустив ее, Оливер мягко отстранился и тут же, развернувшись, выскочил прочь из комнаты.

Подальше в лес... Нет, к морю!! В волны...

Магнус запрещал ему серфинг в неуравновешенном состоянии, но Оливер жаждал просто посидеть на берегу, прийти в себя...

Отношения с безразлично-зависимой Анелей стали замкнутым кругом... Пыткой.

Оливер устраивал магическую завесу от любопытных глаз и ложился на песок, глядя в небо... Он захватывал пригоршни песка и сыпал себе на грудь как «противовес» от давящего, переполняющего его отчаяния.