— Как?

— Эээ, — Юми отчаянно замотала головой, вынудив мужчину разжать пальцы. — Так я не хочу!

Он будто не слышал ее, впрочем, ни на чем не настаивая.

— А ты мне нравишься. Мягкие волосы.

Теперь они вновь — уже оба — очутились у окна, и голова Юми лежала у него на руке, мужчина ласково трепал светлые пряди, второй рукой легко разминая девичью ладошку.

Впервые за разговор он улыбнулся:

— Расслабься. Нам еще долго ждать. Я не причиню тебе вред. Тем более, ты спишь.

Действительно, происходящее напоминало сон, поскольку Юми никак не могла влиять на события.

Она проворчала:

— Я уж думала, в кошмар попала...

Мужчина отозвался в своей непонятной манере, оставляющей неясным, шутит он или нет.

— Всего-то из-за поцелуя? Забудь. Ложись поудобнее и наслаждайся.

Больше он не проронил ни слова, и Юми ничего не оставалось, как послушаться.

Лукас с интересом разглядывал молодую женщину, устроившуюся в кресле напротив него.

Также его любопытство и умиление вызывал Флавиан. Флав решил сопровождать подругу на важнейший разговор с бывшим, впрочем, в мире анамаорэ роли менялись с необычайной легкостью.

Флавиан играл уверенность, но Лукас опытным глазом отслеживая микрореакции, замечал, что Флавиану вовсю хочется ерзать и кусать губы.

Лукас улыбнулся:

— Что ж, я готов ответить на любые ваши вопросы, если это позволит этика межмирового общения.

Паола подалась вперед:

— Лукас, я умру?

Лукас не моргнул глазом:

— Да, Поли. Как любой человек.

Паола нахмурилась, глядя исключительно на Лукаса, словно они одни находились в комнате.

— Ты понимаешь, что я имею в виду!

Лукас развел руками:

— На твое усмотрение. Скажу сразу — это не больно, я гарантирую результат и смогу предсказать твое будущее лет на десять вперед. А то и на сотни, если тебе у нас понравится.

Паола, загорелая блондинка, на щечках которой цвел персиковый румянец, и сложно было понять, дар ли это природы или искусный макияж, уточнила:

— Совсем-совсем не больно?

Лукас с улыбкой кивнул:

— Ага, есть масса способов анестезии, оставляющих в полном сознании. Никаких наркозов, отключек и неизвестности.

Паола наморщила лоб:

— А что от меня требуется?

Лукас говорил низко и бархатно, словно обволакивая Паолу голосом, в то же время используя нейтрально-доброжелательную интонацию. Успокаивать ревнивца, испепеляющего его взглядом, не хотелось.

— Решимость и смелость. А еще договор с кем-то, кто возьмется быть твоими родителями, то есть наставниками.

— Ой! — Паола никак не ожидала подобного поворота событий.

Лукас пояснил:

— А ты думала, останешься у нас совсем беспомощной? Конечно, нет. Родителями может стать кто угодно, главное, чтобы их было двое и ты доверяла им обоим. И, конечно, необходимо их желание взять за тебя ответственность и более-менее приятное общение меж собой, — Лукас подмигнул.

— Да, я поняла...

Не желая тянуть, Лукас добавил:

— Отцом могу стать я сам, а мамой... Мне надо обсудить этот вопрос с женой.

Он видел, что чувства сидящих перед ним очень различны.

Скажи Флаву сделать что угодно ради этой красотки — согласится.

А Паола... Паола доверяла ему самому, но не своему спутнику. Она даже побаивалась прорывающейся одержимости Флавиана. В таком случае перерождение не имело смысла.

Лукас добавил:

— В ближайшее время я собираюсь пригласить еще одну девушку дочкой. Она очень хочет, и какое-то время я буду всецело занят ей, так что ты сможешь хорошенько все обдумать.

Это была отговорка скорее для Флавиана. Хотя анамаорэ имели право позвать несколько детей практически одновременно и воспитывать их как ровесников, Флав не осмелился бы перечить прямой воле царевича.

Лукас поймал себя на невольном сочувствии Флаву, тот, ослепленный чувствами, к счастью или к печали не замечал многого, не укрывшегося от зорких глаз Лукаса.

«Это вряд ли могло служить хорошей рекомендацией для приличной девушки, но шлюхи городов мира говорили о нем с придыханием...»

— Фу, Тами, что за пошлости ты читаешь и зачем? — Магнус не возражал, и Лукас начал приходить к возлюбленной среди бела дня, в те земли, где Тамико путешествовала с мужем.

Сейчас Тамико стояла среди полок полупустого книжного магазина и зачитывала вслух, смакуя слова. Широко улыбнулась:

— Ну как такое не зачесть? Завидуешь что ли?

Лукас хмыкнул:

— Щаззз. Но со шлюхами я не путался никогда, и тебе, моя милая, как будущей царевне такими вещами интересоваться непристойно.

Тамико расхохоталась, она была одета в узкие джинсы, обтягивающие упругую попку, и пританцовывала на месте, заставляя Лукаса смотреть только на себя.

— Еще чего не хватало! Я на каникулах и буду читать все, что мне вздумается! Вот теперь точно куплю эту книжку и прочту! А ты, если что-то тебе не нравится, — Тамико подошла и ткнула Лукаса в грудь ладошкой, — дуй на свою работу! Давай-давай, царевичу непристойно отлынивать!

Крыть стало нечем, Лукас лукаво улыбнулся, в уголках синих глаз разбежались веселые лучики морщинок.

— Все, напросилась!!! Прочту эту пошлятину вместе с тобой, отмечу каждый понравившийся эпизод, и ты не отвертишься.

Тамико кокетничала:

— Ах вот как ты заговорииил! Ну тогда я еще полистаю книжечки...

Вся серьезность Тамико куда-то испарилась, и чем больше дней проходило с объявлений Лукасом друг друга парой, а не просто, тем больше им нравилось делать что-нибудь вместе и флиртовать напропалую, находя — именно находя, а не создавая — в незнакомых городах такие уголки для удовлетворения то и дело вспыхивающей страсти, что оба диву давались собственной изобретательности.

За порогом общей жизни у каждого из них была другая. Фрагменты бытия с Магнусом или Эс они намеренно не обсуждали. По правилам анамаорэ постцеремониальное путешествие могло длиться сколь угодно долго, и азарт Тамико к поездкам покуда не грозил иссякнуть.

Расставаясь, Тамико обещала Лукасу подавать знаки, когда сможет встретиться с ним, и действительно исправно находила на него время, остальные часы, нимало не смущаясь, проводя с законным мужем.

Она не знала, терзают ли муки совести Лукаса. Тамико не беспокоило ничего с момента принятия решения, что моногамная культура не для ее чувств.

Ревновать к Эстелле ей казалось нелепым, и Тамико смеялась над ревностью бывшей подруги в свой адрес.

Она до упаду танцевала на пляжах, на дискотеках, в клубах то с одним, то с другим своим любимым и ощущала, как вместе с барабанными ритмами счастье заполняет всю ее сущность, вытесняя любые негативные мысли.

— Мама! — голос Флавиана звучал отчаянно-глухо. — Лукас ненавидит меня и не хочет мне помочь! Выбирая мать Паоле, про тебя он и не вспомнил, видите ли, ему надо с Эс советоваться! А потом он и вовсе заявил, что займется Мариной, и ему будет ни до чего! Чтобы царевич не мог завести двух детей сразу — что за вздор???!!!

Тамико отошла от ситуации с сыном, ей хотелось наслаждаться любовью с мужьями и не думать о неприятностях, но проблемы не заставили себя ждать, ворвавшись в ее мирок вместе с раздражением и беспокойством Флава.

Сказанное им звучало подозрительно, и могло иметь всего ничего причин: реально неприязнь Лукаса и что-то еще, не менее скверное...

Тамико, как могла, успокоила названного сына, гладя его длинные золотые волосы, вкладывая в массаж всю душу и подарив море поцелуев, нежных и легких. Флавиан впервые за последние дни почувствовал себя по-настоящему обласканным.

Мысль об отвлечении с другими девушками, об измене Паоле, внушала Флаву физически ощутимый ужас.