— Угу, — Лукас задумался, подперев щеку, — хорошо, что Марек меня не корит. И мне все еще очень не хватает Макса...

— Ну-ну, — Тамико коснулась пухлых губ Лукаса подушечками пальцев, — кончай хандрить! Подружишься с Мареком, и будет тебе новый брат!

Тамико знала, что Лукас, став ее названным мужем, хранил ей практически безоговорочную верность, и, будучи изрядной собственницей, трепетала при мысли об этом.

Лукас и Тамико надеялись, что проживание Эстеллы с копией Лукаса продлится как можно дольше, исключение составят занятия с Мариной, но такие моменты практически отвергали тонкую интимность.

Отношения Тамико с Магнусом шли столь же славно, как шли всегда, и Тамико чувствовала себя легко и уютно.

Их взаимная любовь с Лукасом, раньше неподконтрольный фейерверк, превратилась в стремительный полноводный поток, текущий, впрочем, строго в рамках, и наблюдательный Флавиан, разговаривая с Тамико, уже не мог понять, есть ли между ней и Лукасом что-то запретное — неутоленная страсть стихла.

Уменьшилась и привязанность Тамико к вину. Тамико дегустировала новинки, лишь когда просил Маг, больше не напиваясь тайно.

***

Флавиану хотелось серьезно поговорить.

Так, чтобы от строгости задрожали стекла, так, чтобы от ужаса затряслись поджилки. Чтобы зеленые ясные глаза Паолы потемнели от гнева, а розовые ноготки впились в его плечи:

— Что еще за обилие работы?! Почему я вижу тебя ничтожно редко?! Ты кувыркаешься там с пери, и это ты зовешь актерской службой?!

Воздух пронизывало бы электричество, он насквозь пропитался бы страстью...

Но Паола реагировала совсем иначе. Она дулась. Просто молчала, скрывая упреки в глубине души.

Флав знал, что это не равнодушие, но его усилия не питали ее злость, Флавиану не хватало горячности Паолы.

Он удрученно говорил:

— Я прошел сквозь завесу миров, чтобы встретить игнорирование?! У нас не слишком много времени, а ты тратишь его на переживание обиды?

Поли считала Флавиана грубым и еще больше закрывалась.

Прекрасная царевна Самира с пронзительным взглядом ждала общества Флава. Он не спешил принять ее приглашение, но начинал задумываться.

То были самые нежные из когда-либо существовавших пирожных, и пара кормила ими друг друга с рук, устроившись на паласе, чашки с бодрящим кофе довершали картину.

В процессе угощения приторно-сладкое настроение Тамико изменилось:

— Лу, а расскажи, ну, сейчас или потом, ты когда до своей Церемонии ездил путешествовать, что ты там делал?

Лукас с укоризной взглянул из под густых, четко очерченных бровей:

— Тами, такая атмосфера, а ты!!

Взгляд синих глаз преисполнился мольбы, Лукасу совсем не хотелось поднимать эту тему, но романтичность обстановки угасла, а Тамико пытливо смотрела на него, спрятавшись за чашкой, и Лукас признался:

— Я ходил убивать. Изощренно и просто. Чтобы забыться. Переключиться на другую роль.

— Ууу, — Тамико вынырнула из-за чашки с хитрой улыбкой, — дрался на мечах и копьях, помню-помню картинки!! А почему, — она сдвинула рыжеватые бровки, — ты не хочешь сразиться со мной? Я хороша!

Лукас аж поперхнулся. Быстро взял себя в руки:

— Тами, любые шарады на твой вкус. Головоломки и загадки. Никаких мечей, копий, палок, боксерских перчаток. Никогда.

Тамико прыснула:

— Ну что ты такой серьезный! А я, может, мечтаю оценить красоту твоего удара! Как еще, если ты тренировки прячешь?

Царские упражнения в самом деле проходили вдали от любых посторонних глаз, чтобы шпионы не могли оценить, чем же владеет тот ли иной член правящей семьи.

Тут размышлять было не о чем. Тамико спасала Лукаса от смерти. Трижды. Лукас жаждал все или ничего, и любимая вновь и вновь отводила его от границ перерождения, а в последний раз и практически небытия.

— Давай покажу. Приготовься к необычности, — успокаивать удивительную женщину, чтобы та не боялась, было странным, поскольку Тамико не выказывала страха ни к чему, кроме тотальной превосходящей и бесконечной грубости. Сами же боль, кровь, истерзанная плоть и страдания не заставляли ее сердце дрожать или сдаваться. — Таким ты меня еще не видела.

Тамико радостно хлопнула в ладоши:

— Урааа!! Это что-то типа как было с вэнками?

Лукас пообещал:

— Суровее. И эффектнее.

— Охохо, — Тамико задумалась, предвкушая, а затем ее мысли сменили курс: — Лу... А от чего ты планировал отрешиться перед Церемонией? — она опустила голос до шепота, кажется, зная ответ.

Лукас ответил тихо, глядя в огромные карие глаза пристально и твердо, и Тамико выдержала этот взгляд:

— От тебя, Пушистик. И я малодушно желал, чтобы в странствиях нашелся кто-то сильнее меня... Но я обещал вернуться... Всем...

Тамико придвинулась к Лукасу ближе, и так как размером она была значительно меньше Лукаса, то обняла его, сев ему на бедра и устроившись в его объятиях, точно в уютном кресле.

— Не вернулся бы, я бы умерла от горя. Только и всего.

***

— Эх, как все-таки хорошо быть анамаорэ! — Тамико, наряженная в простую белую футболку и светло-голубые джинсы, оттенявшие ее загорелую кожу, раскачивалась в плетеном стуле-качалке, сидя на кухне их с Магнусом дома.

Магнус самодовольно улыбнулся:

— Ага, никаких яиц и муки, хоп — и сразу пирожок!

Тамико опасливо покосилась на него:

— Как часто ты читаешь мои мысли?

Магнус просиял:

— Под настроение. Тебе есть, что скрывать? Есть, да?

Он явно подтрунивал, но Тамико сказала:

— Свое нет. А вообще так нечестно! Мы должны быть в равных условиях!

— Ну так попробуй! Стань!

Тамико хмыкнула:

— Страшнее тебя, Ужаснейший? Ну спасибо! Давай-ка сюда пирожок.

Магнус, вкладывая выпечку в ее протянутую ладошку, целуя хрупкие пальчики, заметил:

— Самые ценные клады скрыты в нас самих.

Тамико, вонзив в лакомство острые удлиненные клыки, ответила:

— Представляю, сколько у тебя скелетов! И сколько шкафов! Знаешь... Мне что-то больше в кайф быть девочкой и нравиться мальчикам. И чтобы пирожками кормили и смотрели так ласково! На монстрюк же так не глядят!

Магнус, притянув к себе ее пушистую голову, поцеловав в лоб, подытожил:

— Одобряю!

В какой-то миг Агнес надоело изучать мир людей, хотя ее знания выходили неточными и неполными, Агнес обратила испытующий взор карих глаз исключительно на Кацуо.

Призналась, говоря несмело, точно в бреду, когда пара холодным вечером устроилась под пледом перед телевизором. Агнес могла бы повысить температуру тела магически, но ей нравились атмосфера и антураж:

— Я постоянно думаю о нас... Только об этом... Ничего больше не хочу, кроме...

Кацуо облизал пересохшие губы:

— Да?

Агнес совсем не владела собой, прижавшись к нему крепко-крепко, вся напрягшись от возбуждения, прошептала:

— Лишь тебя... Когда мы катаемся, гуляем, едим... Всегда...

Кацуо чувствовал то же самое, он был безоговорочно влюблен в Агнес и часто говорил ей об этом.

С тех пор пара крайне редко покидала квартиру Кацуо, Агнес появлялась прямо так, и «однообразие» свиданий ничуть не казалось им утомительным.

***

Кацуо ждал кого угодно, но только не миниатюрную фигуристую женщину на высоченных шпильках в брючном костюме и прической-пучком из густых каштаново-рыжих волос, пахнущую дорогими духами.

Гостья уселась в кресле, закинув ногу на ногу и не отказалась выпить кофе, держась настолько подчеркнуто независимо, что Кацуо стало немного по себе. Возникло ощущение, что он сдает экзамен строгой училке.