– Та-а-ак, – Дархан почесал голову. – Однако ты начала говорить, и много. Это успех. А как насчет меня?

Эслин оторвала глаза от земли и изучающе взглянула на него. Шаман попытался вложить в ответный взгляд все чувства к ней, но девушка молча отвернула лицо и дернула плечами.

– Не доверяю я тебе, – сказала она наконец. – И себе рядом с тобой. Какой ты? Зачем обижал? Нравишься, но не пойду.

– А если в жены возьму? – с надеждой подался к ней шаман, но девушка отстранилась.

– Ишь какой. И дальше что? Помилуемся срок, и к своему вернешься? Мало ли какие там абасы тебя еще раздирают. Вечно на них спирать будешь? Одно слово – шаман.

Дар хотел возразить, почему-то радуясь оттого, что они говорят об этом, но Эслин вскочила.

– Прочь отсюда. Не пойду, сказала! Нравится мне в покое. Все лучше, чем с тобой в «горячо-холодно». Еще не хватало – в петлю загонишь, и вернусь сюда. Так лучше сразу.

– Да разве столько зла я тебе сделал? – не выдержал Дархан, вскакивая вслед за ней. – Ниточка, хватит. Я же сказал, может, так и надо было, и не зря мы встретились. Если бы не разозлилась на меня, не вернулись бы к тебе твои Красные с Зелеными! А?

– Да ты опять оправдываться?! – взвилась Эслин, и мужчина прикусил язык. – Пожалуй, так и отчим мать колотил «во благо». Да кто же избавит меня от этого прилипалы?!

Эслин уверенно пошла вперед по городу мертвых, зачем-то читая покосившиеся таблички на домах, словно где-то найдется канцелярия Нижнего мира, и Дар, повидавший здесь немало свежих покойников, восхитился смелостью этой души. Хрупенькая такая, хорошая, а и на том свете себя отстаивает, пока помнит. О, Нум, останови время! Он обежал ее спереди и ласково взял за плечи. Увидев других мертвецов, ткачиха слегка умерила пыл и устало взглянула ему в глаза.

– Ну, какое тебе горе? Что ты меня мучаешь? Иди и разбирайся со своими тотемами.

– Так-так, – Дар зажмурился, растирая лоб. – А если сама Халгана?

Брови ее лишь слегка приподнялись озабоченно, но Дар тут же вцепился в перемену, как голодный в кусок хлеба.

– Вот там по тебе королевство? Твой маленький Верхний мир в горах? Там всех примешь, все законы перепишешь по-своему! А я помогу защитить.

Эслин умильно соорудила настоящий чум из бровей, в волнении приподняв вверх внутренний их край, и приоткрыла рот, да так и застыла. Дар чуть улыбнулся и уверенно повел ее в сторону, подальше от других свежих душ, чтобы не потянулись следом.

– А ведь и правда! Дар! Я же Золотые видела! – закричала Эслин, хватая его в ответ и задерживая на месте. – Когда тебя спасала на лошади! Так вот как они появляются! Когда жизнью ради другого рискуешь, но твоя чаша на весах удачи легче. А там, как уж карта ляжет. Умрешь с Золотыми или жить останешься. Мне вот мелочь выпала…

– Да нет, Эслин. Козырный туз тебе выпал. Только поторопимся, чтобы не разменять его зазря! – Дар бросил сани оземь, и они тут же выросли в размерах, и своим золотым сиянием озарили Нижний мир.

Шаман быстро схватил девушку на руки, и тут же чуть не выронил, ощутив острую боль в груди, будто туда с размаху стрелу воткнули. С трудом посадив Эслин на сани, задрал рубаху и увидел в зарастающей ране от пули бандита извивающийся змеиный хвост. Что за напасть? Рука едва успела ухватить его за кончик и потянуть наружу. Хвост был скользким и тонким. Казалось, он тянет из себя потроха, а не Семизмеевую мать. А то, что это была она – он уже не сомневался. Узнал черно-красную змею без мяса: кожа ее туго обтягивала мелкие змеиные ребра и лишь едва провисала в промежутках.

Едва на свет показалась змеиная голова, хозяйка тут же приняла человеческий облик и превратилась в тонкую брюнетку в бархатном платье цвета темной крови, без бровей, но с круглыми сплошь серыми глазами.

– Я не позволю забирать отсюда души. Кто ты такой? – прошипела брюнетка.

–Хадалан долон. Хамнагахи найман. Мы знакомы, госпожа порога, – поклонился Дархан.

– Если ты шаман, почему же я не слышала твоего бубна, когда ты шел к нам с неба? Ты простой вор! Я пожру твое духовное тело за нарушение закона, – хозяйка не сводила с него глаз и легонько покачивала головой.

– Не тебе говорить о законах. Пятеро местных духов обжились и бесчинствуют в мире людей, – строго ответил Дархан, закрыв собой Эслин. Давить на жалость было бесполезно, это чувство древним духам чуждо. А вот указание на оплошность самой госпожи могло помочь.

– И? – приподняла тонкую бровь змея.

– И хотят там остаться, заполучив тела. Разве не ты следишь, чтобы никто не переселялся из мира в мир, как и когда вздумается? – Дар повысил голос, ощущая щекочущий холод на загривке и шевеление чего-то инородного в животе.

– Кто дал тебе сани? – задумчиво прошелестела брюнетка.

Кажется, ее застигло врасплох известие о столь дерзком намерении четверых и Уоюра, и она пыталась понять, может ли это быть правдой.

– Явмал Вэсоко. Он счел, что девушка была убита несправедливо, и расщедрился. Разве он бы помогал мне, если бы не счел дело серьезным? Так знай, что они глумятся над тобой, и ни капли не опасаются возмездия. Они долгое время путали и науськивали шаманов друг на друга, чтобы те провели для них обряд. Если не задашь им трепку, то все обитатели Нижнего мира сочтут, что ты ослепла и одряхла, и полчищами полезут к людям. Что тогда начнется, боюсь представить…

Семизмеевая мать взвилась и снова превратилась в змею, только теперь с семью головами.

– Так почему ты раньше молчал, если ты шаман? – змея гневно раздула капюшоны, и Ыысах глухо взревел и забил копытом.

– А ты бы мне поверила, если бы я был без саней? Я не рискнул бы вызвать твой гнев без доказательств. А теперь они есть – поди и посмотри на место того самого обряда, поговори с горными сабдаки, спроси, видели ли, как мертвец собственноручно перерезал горло невиновному юноше? Я тоже был там. Именно с моего тела и хотели они начать, да я не дался, – спокойно объяснил Дархан, уже видя, что все получилось.

Вряд ли она отправится к Явмалу, чтобы вызнать, как это он посмел дать шаману золотые сани. Ох, а если пошла бы, то узнала, что вся история началась по вине его родного отца, и Дар с помощью саней мог сам враз все исправить. Но выбрал спасти возлюбленную. Ох-ох-ох, что бы было. Дархан поежился, представив море новых жертв из-за него, а змея без лишних слов поползла к реке слез, кинулась в нее и скрылась из виду. Шаман же незаметно вырвал у Эслин ее восхитительный длинный волосок, который в его руках стал крепкой веревкой, соорудил петлю, набросил на шею лосю, и привязал к саням ее конец.

Затем сел к своей дорогой душе, а она, не снимая с лица улыбки, прильнула к груди шамана и восторженно зашептала:

– Вот, точно так светятся! Красиво, аж душа замирает. И главное – в ответ на это Золото из людских сердец начинает откликаться и виться. И за собой они тянут из самого нутра Нити другого цвета, а я все-все это вижу и могу помогать. Правда, пока только у Кама и Сармика успела, и все это за одно мгновение! У них… Ой! А Кам-то меня убил… – Эслин расстроенно замолкла, и Дар бережно погладил ее по волосам.

– Больше никто тебя ни то, что не убьет, но и не обидит. Да что же ты стоишь, копытное?! Или мы на прогулке?

Лось сперва пошел, а затем побежал, быстро перебирая тонкими ногами с массивными копытами. Бег по земле сменился бегом по воздуху, и сани резко качнулись назад от смены высоты. Кровавые капли начали щипать глаза. Дар смахнул морось с лица – дождь почти прекратился, вероятно, битва закончена. В багровых тучах появился просвет, куда они и направлялись. Но вдруг позади раздалось громкое хлопанье крыльев о воздух и протестующий скрежет ржавой несмазанной двери. Эслин оглянулась и так подалась назад всем телом, что чуть не выпала из саней.

– Это Туслах! Мой Туслах! Он все же умер! И… Ох, как он зол!

Нижний мир и Халгана

Жестоко обглоданный Туслах летел за ними, яростно хлопая изорванными крыльями. Весь в следах от зубов, с оторванной плотью и свисающими кишками, выглядел он как кошмарный сон, от которого просыпаются только с криками и судорогами. Однако двигался споро, а его единственный оставшийся глаз горел лютой ненавистью.