«А план-то удался. Как я этого и хотела. Раньше», – горько усмехнулась Эслин в своих мыслях, оглядывая шамана на коленях. Его вид льстил ее израненному самолюбию, а искренность речи пробуждала милосердие. Хотелось подбежать, погладить по щеке, и вместе с тем, плюнуть ему в лицо и рассмеяться. Эслин медленно выдохнула, отставила эмоции и обратилась к разуму. Дархан доказал, что меняется, когда отступил от идеи взять ее с собой. Разочаровывать и злить его все же было страшновато. Поэтому она нашла его взгляд, сдержанно кивнула и получила ответный благодарный кивок. Шаман встал, прочистил горло, и излишне деловым голосом проговорил:

– Теперь к пещере. Подойдут только овеянные слухами. Знаю, в древних горах о каждом выступе слагают легенды, но нам нужно что-то особенно волнующее и притягивающее людей. Тотем должны были поместить именно туда.

– Есть несколько мест, начнем от ближайшего, – в тон ему отстраненно проговорила Эслин. – Взять хоть пещеру Зеленых тут неподалеку. Священное место. Многие туда приходят разобраться в своих чувствах. Или понимания чужих просят. Любит не любит, в этом роде. Но тотема там нет, я в ней каждый сантиметр знаю. Хотя… есть внутри один тоннель, но он давно и серьезно завален камнями. Туда никто не лез, конечно, – нахмурилась Эслин.

– Так и начнем с нее! – хором воскликнули шаманы. – Как узнать?

– Там много ленточек разноцветных привязано к карликовой иве на входе. Не ошибетесь. Да и вообще, благодатное и красивое место. Если остаться до вечера во внешнем зале, то можно увидеть, как светлячки облепляют своды и мерцают как маленькие звездочки, – Эслин заговорила чуть мягче, но тут же опомнилась. – Но завал разбирать опасно. Лучше бы первой осмотреть пещеру, немногим дальше. Там проще и быстрее проверить.

– Нет-нет, та – точно наша, чую! – теперь и Дархан заметно оживился. – Ты можешь выделить людей?

– Погоди, все не так просто! – подняла руки Эслин, кусая губу.

– Ты что, не слышал ее, болван? Место священное! Повнимательнее, – яростно оскорбился Сармик, но затем добавил нормальным голосом. – Эслин, поверь, мы понимаем, что все не так просто. Это наш хлеб. Сделаем подношение духам, и людей не оскорбим.

– Я подумаю.

Силы на сегодня иссякли. Эслин вышла, не разбирая дороги, вернулась в свой замок и камнем рухнула в постель. А эти двое пусть ночуют там же, не заслужили удобств. Ох, насколько же неуместно сейчас сообщать о разборе тоннеля в пещере. Учитывая ее шаткое положение, нужно придумать вескую причину, чтобы обыграть вторжение чужаков. Хорошо бы, помощь им не вышла ей боком. Но и отказать было нельзя – одно воспоминание о жутком светящемся взгляде Дара теперь всегда будет затоплять ее древним животным страхом. Не хочется подвергнуть Халгану опасности и дать шанс истинному хозяину этих глаз.

Халгана

Рассветный туман короновал пики гор сизыми шапками. Склоны так густо поросли деревьями, что обнаженный камень совсем не просматривался. Гряда напоминала шаману серо-зеленые морские волны, которые кое-где вздымались острыми гребнями. Море Дархан видел не раз, а вот таких каменных гигантов впервые – северные сопки не шли ни в какое сравнение.

Ранним утром он вышел из своего потешного заточения подышать и осмотреться. Возле входа на лавке молча сидели две ткачихи и сосредоточенно разглядывали зевающий спросонья город. Шаману пришлось дождаться свиста парящего орла, чтобы легонько скрипнуть дверью, замок в которой перед этим расплавил Сармик. Выйдя наружу, он спокойно двинулся в сторону. Одна из Красных настороженно повернула голову, скользнула по Дару взглядом и вернулась к созерцанию. Да, ты можешь сотню раз посмотреть на траву, не видя и не осознавая ее присутствие, пока сорняк не поднимется так, что начнет доставлять неудобство.

Шаман на рожон не лез, а неспешно завернул за угол и присел на поленницу. Горный воздух чистым ручейком вливался в грудь, не дожидаясь вдоха. В скалах суетились сабдаки. Подобно ласточкам, они выбирались из своих укромных гнезд в темных расщелинах, взмывали в воздух и резвились над крышами Халганы. Заметив пристальный взгляд человека, особо любопытные снизились и принялись кружить над его головой. Дархану тут же бросились в глаза два особо приметных: дух, похожий на бурую птицу с мордой медведя и мехом вместо перьев, и другой – с тремя птичьими головами и человеческим лицом на животе. Выглядели они не слишком дружелюбно. Распаляя друг друга резкими криками и бранью, сабдаки постепенно спускались все ниже. Их глаза налились кровью. Дархан быстро встал и двинулся обратно в «тюрьму» вдоль стены, чтобы не потревожить охрану. За спиной еще раздавались сварливые крики, недоступные уху простых людей: «Цвик-чуик! Чужак, чужак! Пошел прррочь! Ирррр!», но несмотря на нелюбезный прием, шаману казалось, что он впитывается в эти места и растворяется в них, как утренняя роса во мху. Он оставил себе зарубку в памяти, чтобы при первой возможности воздать почести местным духам.

Спеша в укрытие, шаман чуть не напоролся на небольшой жестяной самовар – караульные только что сменились, и две предыдущие Красные пили чай в стороне. Недолго думая, Дар схватил самовар вместе с прихватками и затащил внутрь.

В его отсутствие Сармик поджег небольшой пучок можжевельника. Окурив комнату дымом тлеющего растения, он принялся и за своего соратника. В нос вкатился плотный смолисто-хвойный аромат. Дар закашлялся и улыбнулся.

– Спасибо.

– Спасибом не платят. Пить принес?

– Да, повезло, – Дар рассудил, что раз женщины только что налили себе травяного чая, то хватиться самовара должны нескоро. Шаманы наполнили кружки, в которых им принесли вчера воды, и уселись насладиться утренним ритуалом.

– Пожрать бы да пойти уже камни ворочать. Ты как сам, держишься? – заботливо осведомился Сармик, шумно прихлебывая.

Дар прислушался к себе и кивнул. Аромат можжевельника все еще щекотал нос и дарил ощущение покоя, однако внутри и без того стояла тишина. Вот уже несколько дней после смерти Маймы и беседы с Великими духами Уоюр не высовывался.

Они быстро опустошили кружки, и Дархан обратился к Сармику, указывая на самовар:

– Помоги снаряжение для шаманского платья соорудить. Мне жаром твоего амагят самовар разделать.

– Иди ты, – нахмурился Сармик, брезгливо разглядывая сосуд, – я бы для такой работы взял металл поблагороднее, да еще и не каждому кузнецу доверил бы.

– Так это мне. Заплачу сборами травяными. А сам – как знаешь. Но сабдаки тут с норовом.

Сармик проворчал, что он не копытный, чтоб за траву работать, но в итоге согласился на увеселительный и заживляющий сборы и жарко обратился к покровителю Рарогу. Огонь неохотно отозвался: лицо Сармика покраснело, на лбу выступила испарина, а глаза лихорадочно заблестели. Он привалился к стене, но все же вскоре смог резать жесть раскаленными ногтями.

Взяв круглую заготовку, Дархан прочертил на ней гвоздем из половицы продольные царапины навроде травы. На другой изобразил лист дуба и цветок лопуха. Еще двум кругам поменьше отвел роли солнца и луны, а часть решетки самовара превратил в подобие духа с огромными глазами и кровожадно распахнутым ртом. Осталось только оборвать низ и без того разодранной рубахи, и развесить круги на шею, чтобы три легли на грудь, а два на спину.

Дархан был доволен: эти знаки сабдаки смогут прочитать так же, как солдаты читают военный мундир и мгновенно понимают, кто перед ними – молодой офицер или генерал с выслугой. Сармик же сделал для себя отметки с начертанием волка и костра, а на голову пристроил тонкий обод, вероятно, с именем деда изнутри.

Едва они закончили с приготовлениями, в комнату ворвалась охранница с пылающим кнутом в руке. Застав их за распределением новых артефактов, она щелкнула Нитью и приказала встать лицом к стене и не двигаться. Шаманы скептически взглянули на нее и лениво подчинились. К счастью, почти сразу вошла вторая Красная с вестью от королевы. Караульным надлежало проводить заключенных в замок в качестве гостей.