Нэвлис ощутил, как его лицо запылало. Он никак не хотел верить в ту неприглядную реальность, что ему открылась, но нашел в себе силы ухмыльнутся и сказать:

– И что это меняет? Когда Его Величество отдохнет, мы сможем продолжить беседу. Мы явно достигли взаимопонимания.

Энтин рассмеялся и принялся прохаживаться по залу вокруг северян, как касатка вокруг льдины с тюленями:

– Очаровательная наивность. Если господин проснется и вспомнит о нашем разговоре, то я составлю указ о возвращении платины в оборот, но его исполнение буду тормозить. Сырье и монеты мы продолжим складировать, а потом переправим за рубеж. Но допускаю, что король может более и не возвращаться к этой беседе. Мало ли у него забот? И знайте, если решите еще к кому-то обратиться – все заинтересованные либо мертвы, либо в доле. А я поиздержался. Мне нужны деньги на одну очень интересную разработку, которая поможет мне стать признанным королем, а не теневым, – министр экономики заложил руки за спину и ласково посмотрел на Нэвлиса. – Не смею больше задерживать, господа.

Нэвлис ощутил, как желудок свернулся в тугой узел. Он сухо кивнул, развернулся на пятках и устремился прочь из дворца.

***

Весь следующий день Нэвлис пролежал в номере, рассматривая побелку на потолке. В голове свистел ветер безысходности. Он чувствовал, что Энтин не настолько владеет ситуацией, насколько хочет показать, но поражение его оглушило. Под конец дня наследник Изысков решил, что стоит отправиться в Туярык и закончить дело с Духом Гнева. Он приказал Каму и Алимке собираться, а сам вышел на крыльцо гостиницы подышать.

В городе шла подготовка к королевской свадьбе, с дорог убирали конский навоз, на столбы вешали флаги в честь торжества: в красный треугольник со стрелкой поместили маленький белый круг. Под вечер платок влажного воздуха накрыл столицу, из-за туч цвета голубиного крыла показалось предзакатное солнце. Цоканье копыт, шум шин, гудки, окрики – Оспари мерно ворчал как большой медведь. В таком обрамлении хорошо думалось. Итак, сперва тотем, а потом налог. Дар помог бы закрыть этот вопрос раз и навсегда. Быстро. Естественно. «Но чем это будет: признанием своего бессилия или разумным использованием преимущества?»

На крыльцо поднялся молодой человек в клетчатом костюме и шляпе. Он смущенно улыбнулся и закурил. Нэвлис мельком взглянул на него и глубже ушел в свои мысли. Если бы Иошима смогла пропихнуть его в аппарат, это сильно облегчило бы дело. И легче всего связаться с ней при помощи Кама или Эслин. Похоже, он теперь без своих костылей и ходить разучился… В бок уткнулось холодное острие. Локоть оказался крепко зажат в чужой руке. Мужчина в клетчатом доброжелательно прошептал на ухо:

– Пикнешь – умрешь на месте. Иди.

Нэвлис послушно двинулся вперед, но на последней ступеньке крыльца намеренно оступился, ругнулся и расслабил тело. Нож скользнул, прорезая рубаху и кожу – Клетчатому пришлось его подхватить. Но лишить соперника равновесия и даже крикнуть не удалось. Тут же откуда-то вынырнул другой мужчина, источая запах хорошего парфюма. Удар под дых и Нэвлис выплюнул весь воздух из легких. Его подхватили под вторую руку и быстро затащили в арку дома, возле гостиницы.

В густой полутьме на северянина обрушилось еще несколько категоричных ударов – кулак своротил нос, тяжелый ботинок влетел между ног, а потом лоб встретился с мостовой, и проливной дождь боли окатил все тело. Надо же, тело порой чересчур выносливо. Душу из него не вытрясешь одним ударом, особенно если не знать, как бить. Или знать. Нэвлису будто намеренно доставляли страдания. Он плевал кровью и бессильно хрипел, ощущая себя мешком мяса. Он уже думал, это наказание Нга никогда не закончится, но его похитители вдруг отошли в сторону и заговорили между собой:

– Через пару минут подъедет Черный, – послышался хруст костяшек. – Вывезем мусор за город и выпотрошим.

– А что ж он сразу не подъехал? – плевок звонко шлепнулся о камень.

– Так не знал, что мы его так быстро выкурим. То есть, что он нас встретит, – смешок.

Вдруг третий силуэт отделился от входа в арку и коротко бросил «Уходим». Нэвлис с надеждой приподнял взгляд и уперся им в дуло револьвера.

– Момент, тогда закончу, – деловито сказал Клетчатый.

– Нельзя, – опустил его руку Надушенный. – Приказано убивать несколько дней. Пусть уползает и трясется, в городе никуда не денется.

Клетчатый усмехнулся и убрал оружие. Втроем они растворились в полутьме дворов-лабиринтов. В это же мгновение из-за поворота показался Кам и Алимка. Они подбежали к Нэвлису, осмотрели и осторожно подняли.

– Лекарь недалеко. Объявление на столбе видел! Давай туда, Кам, – взволнованно скомандовал Алимка.

– Нет, после. Срочно к Канкрину, – выдохнул Нэвлис.

Он и сам не понимал, как поддерживает себя. Боль во все горло пела в теле, приходилось стискивать зубы, пара из которых подозрительно скрипела, но страх за старика толкал его вперед. «Только бы с ним все было хорошо, только бы они его не тронули». Он свирепым взглядом отмел все возражения по поводу врача и вскоре северяне уже оказались возле знакомого дома с книжной лавкой, поднялись и постучали. Никто не ответил. Нэвлис устало привалился к стене и кинул умоляющий взгляд на Кама. Тот дернул дверь на себя, и она поддалась.

– Подождите тут, – приказал Кам полушепотом.

– Ни за что. Помоги, Алимка, – возразил Нэвлис, перенося свой вес на парня.

Вместе они осторожно вошли в жилище бывшего министра. Не услышав ни шороха, заглянули в гостиную, где не так давно пили кофе, и застали в ней хозяина. Еллий мирно спал, откинувшись головой на спинку кресла. «Слава справедливости Нума! Было бы слишком жестоко убивать старика только за то, что он оказал мне помощь. Я бы себе не простил потерю человека эпохи». Нэвлис облегченно выдохнул, но Кам с сожалением взглянул на него и одними губами произнес: «Не дышит». Лис оторвался от Алимки, упал на колени возле кресла и приложил пальцы к шее старика. Подождал. Переместил их и надавил поглубже в отчаянной надежде. Ощутил, как капелька пота со лба стекла к уголку глаза. Кам в это время обнюхал чашку, стоящую рядом с Канкриным, а Алимка взял блокнот, исписанный мелким убористым почерком.

– Ого! Смерть явно не входила в его планы… Мне так жаль. Может, он сам?

– Это из-за меня… – Нэвлис ощутил, что воздуха не хватает, а сердце сжимается похлеще, чем от незримой руки Дара. – Энтин – труп!

Он поднялся, пересиливая боль в ноге и груди, и повторил, не слыша своего голоса из-за стука в ушах:

– Конец этой твари. Не мучительный. Быстрый. А то много чести.

Кам кивнул и осторожно закинул руку Нэвлиса себе на плечо:

– Ладно, но пора уходить. Будет еще больнее, если его смерть повесят на нас. А тебе нужно прилечь.

Нэвлис заметил, что отец платины вернул брошь на свой домашний халат. Хорошо, что она его порадовала. Хорошо бы его и похоронили с ней. Пусть у него окажутся родня или близкие, которые проводят его честь по чести. Они тихо закрыли дверь и скрылись в оживленном потоке.

Нэвлис послушно отсчитал деньги частному врачу с намерением как можно быстрее поправиться. Да, они отправятся в Туярык, но сперва он достигнет одной цели и не побрезгует никакими средствами. Он попросил Кама послать Эхту к Иошиме и принялся продумывать, как устроить встречу с королем наедине.

Тульпа

«Уоюр во мне. В моем сознании. Пытается вытолкнуть мой разум и захватить тело». Из ночи в ночь Дар лежал без отдыха и не мог остановить мельницу мыслей. Он старательно раскладывал все свои поступки и желания на две стопки – вот это он сам, а это влияние злого духа. Думать, что они неразделимы, он не хотел. Засыпание Дархан оттягивал как мог, но, когда глаза все же слипались, он снова и снова встречал костлявого беловолосого мужчину с кожей, искрящейся как снег на солнце. Тот улыбался и пристально смотрел на него. Кровь сочилась из его голубых глаз, а пламя свечей в короне нетерпеливо приплясывало. Шаман ощущал себя беспомощным младенцем рядом с этой фигурой.