Как гагара, которой, забавы ради, перерезали крылья, он остается в Изысках не по своей воле. Ему бы подняться в воздух, и во главе стаи лететь на зимовку. Плыть вместе с суетливыми торговцами и прекрасной Иошимой в столицу. Оценить, как все устроено, познакомиться с блистательными умами королевства. Решить вопрос с огромными налогами на переработку платины и непосильным объемом ее поставок ко двору.

Нэвлис посмотрел в окно на ряд двухэтажных каменных домов. Полюбовался мозаикой, что украшали их фасады. Кусочки минералов синего и зеленого цветов вместе со звездами из платины изображали ночное небо. Конечно, он любил Изыски и Талви. С самого детства его приучали направлять свои таланты и энергию на пользу краю и его людям. И скучать здесь точно не приходилось – забот хватало. Но все же это выглядело так, будто он суетливо бежит вперед на тонких ножках птицы вместо того, чтобы расправить сильные крылья и покрыть одним махом втрое большее расстояние. Его место при дворе! Только там он сможет раскрыться в полной мере, оттуда сможет больше сделать для родины. Что он все еще делает здесь? Почему снова провожает других к истокам жизни? Кажется, не только из-за отца и долга единственного наследника. Не только из-за потребности в нем и заслуженного уважения окружающих.

Нэвлис прислушался к себе и ощутил внутри сомнение, похожее на кусок гниющего мяса, облепленного личинками слепня. А если не выйдет занять достойное и ожидаемое положение? Плечи передергивало от мысли, что придется довольствоваться малым или вернуться домой с позором. Нет, это не для него. Его путь: преуспеть или умереть. Или… ничего пока не менять.

Нэвлис вздохнул, заплатил за ужин и пообещал себе найти приятную компанию на вечер, чтобы хорошенько отвлечься от тягостных мыслей.

Талви, столица региона Изыски на севере Ангардаса

Утро встретило Нэвлиса в чужой комнате отчего дома. Он лениво потянулся, пробежался глазами по стенам в поисках часов и резко приподнялся. Испытание нового шамана начнется в полдень, а значит, на сборы и дорогу остается меньше часа. Без него не начнут, но все же стоит поторопиться.

Нэвлис осторожно перелез через дочку химика и подобрал с пола одежду – светлую сорочку с жабо, шерстяные штаны и элегантный в своей простоте изумрудный камзол, щедро расшитый золотой нитью. Оделся, нашел зеркало на стене и поправил на лацкане брошь – полярную лисицу из платины на янтарном камне. Холеный блондин в отражении довольно прищурился и провел рукой по длинным волосам.

Лида застала его на пороге. В свете дня она потеряла манящую притягательность – теперь лицо сердечком и кукольные глаза с длинными ресницами раздражали. Нет, все же она мало напоминала ту, что на днях уплыла в Оспари. Охотники, которых он нашел для Иошимы, ничем не смогли помочь, и девушка стояла на борту корабля с таким мрачным лицом, словно отправлялась в последний путь. Но все же что-то ее удерживало от беспросветного горя. К чему-то она стремилась и цель свою видела ясно, судя по взгляду – как клинок она вонзила его в определенную точку на линии горизонта. «С таким лицом думают о мести» – предположил Нэвлис.

Перед тем как взойти по трапу, Иошима еще раз сухо поблагодарила его и более не искала взглядом, будто он был всего лишь ровной и удобной ступенькой на лестнице, ведущей к желаемому. Это так дико его разозлило, что накрепко врезалось в память мелкой занозой, которая не особо мешает, но не дается и раздражает самим фактом присутствия в коже. Нужно было повременить с помощью и посмотреть, что тогда предпримет эта таинственная любительница табака. Отчаялась бы покрепче – ценила бы оказанную услугу посильнее! Ну что ж, уже не важно. Теперь перед ним стояла ее жалкая копия.

– Сопроводишь меня на испытание? – девица старалась держаться уверенно, но отчаянный страх в глазах выдавал ее с головой.

– Что ты милая, это очень опасно, – безразлично ответил Нэвлис. – Что я скажу твоему отцу, если с тобой что-то случится?

– Ты собираешься поговорить с моим отцом? – она порывисто прижала руки к груди и приоткрыла рот.

– Конечно. Вечером он отправится со мной и наместником на торговую встречу. Химики из Индигира должны снабдить нас «королевской водой» по приятной цене. Твой отец окажет нам любезность и поведает о нюансах применения смеси.

– Но… Мы ведь завтра утром уплываем на последнем корабле… – ее глаза посерели, словно огни, вспыхнувшие в них, потухли и зачадили. – Я думала, ты попросишь моей руки.

Нэвлис на миг отвернулся, чтобы вернуть хладнокровие, затем сжал ее пальцы в своих, и процедил:

– Любовь моя, но ведь я говорил, что не могу дать тебе большего, чем восхищение и тепло души. Я не могу обречь тебя на прозябание в вечной мерзлоте. Тебе суждено купаться в роскоши при дворе короля и стать самой большой радостью в жизни достойного и семейного человека. Я попросту не гожусь на эту роль, и лучше пущу себе пулю в лоб, чем перечеркну твое счастливое будущее.

Лида всхлипнула, и Нэвлис тут же поставил точку, не дожидаясь омерзительной и банальной истерики:

– Я представляю, что ты хочешь сказать, и сердце от этого разрывается в клочья. Молчи! Иначе мы полетим в пропасть вместе. Ты благоразумна, мой ангел. Не удерживай. Дай сохранить в памяти твой светлый и возвышенный образ. Не нужно сцен.

Он хлопнул дверью, бросил монетку слуге, который выходил с охапкой белья из соседней комнаты, и скатился по лестнице. На улице решил не ждать экипаж, а пешком пройтись до Театральной площади, где проходили все городские праздники и собрания. Нет, все же надо намекнуть отцу Лиды, что девушка в него безответно и безосновательно влюбилась, и лучше бы поскорее ее пристроить, пока не выкинула чего-нибудь. Так химик хотя бы будет к ней внимательнее и сам будет пресекать любые разговоры о северянине.

Нэвлис вышел на перекресток и пропустил элегантную повозку, которую тянула четверка оленей с цветной упряжью. Пассажиры саней узнали княжьего сына и почтительно склонили головы. Он ответил дежурной полуулыбкой. Остановившись, заметил плакат из единственной в городе типографии. Сверху в центре листа красовался бубен, а дальше шел лаконичный текст:

«ТРИ ПОЛЬЗЫ. КАМ. ПОЛДЕНЬ».

Жители Талви не нуждались в пояснениях. Плакат приглашал их на открытые испытания нового шамана, который желал законно практиковать в городе. Испытание заключалось в том, чтобы публично совершить три полезных дела. В случае успеха люди могли обратиться к новичку относительно без опаски. Относительно – потому, что ремесло собеседника духов накладывало серьезный отпечаток на характер человека. Нэвлис ни разу не встречал еще сильного шамана, который был бы при этом сговорчивым и приятным в общении. Однако каждый отличался от другого. Каким же будет этот Кам, сегодняшний испытуемый?

Еще на подходе к площади Нэвлис увидел густую гудящую толпу и раздраженно нахмурил брови. Слишком у многих любопытство побороло страх. К счастью, словно из-под земли, рядом вырос Сармик и избавил его от необходимости пробиваться в центр.

– Эй, пропустите господина Нэвлиса! Дорогу! – задорно заорал молодой шаман с двумя по-девичьи тонкими черными косами и узкими медовыми глазами. Он схватил кого-то за локоть и резко дернул в сторону, другого зеваку уверенно толкнул в плечо. Обиженные было горожане, натыкались на хищную вызывающую улыбку Сармика и молча потирали ушибленные места. А заметив Нэвлиса, они отодвигали в сторону своих соседей. Постепенно в толпе открылся узкий коридор, по которому княжеский сын и задорный шаман прошли в центр. Из театра вытащили ряд деревянных кресел с темно-синей обивкой. Часть мест уже заняли члены первого круга. В древние времена уважаемых людей всегда пропускали ближе к огню и пище – они составляли первый круг у костра, отсюда и пошло такое название местного совета.

Богатые дельцы из самого Талви и соседнего портового города Калари оживленно обменивались новостями на своих местах. Старая верховная шаманка Корбу успела задремать сидя. Один из ученых расчерчивал в блокноте табличку, готовясь заносить туда свои наблюдения. Наместника и князя дела заставили пропустить яркое событие, а горделивая шаманка Майма нарочно оставила без внимания появление в городе новичка. Легендарный Дархан старался не показываться в людных местах без крайней нужды, зато жадный до впечатлений Сармик не пропускал ни одного столпотворения. Он плюхнулся на кресло справа от Нэвлиса, и оба принялись разглядывать испытуемого – мужчину с внешностью могучего китобоя. Он смотрелся довольно сурово с короткими волосами ржавого оттенка, колючей щетиной и узкими глазами цвета пасмурного неба.