Пока Эслин говорила, она старалась не смотреть на Хазиму, но когда закончила и повернулась, нервно сглотнула. Королева гор мертвой хваткой взгляда вцепилась в ее лицо и терзала, открывая и закрывая рот. Неверяще тряслась голова. Челюсть ее дрожала. «В ярости» – ужаснулась Эслин. Было волнительно и больно видеть такие эмоции, но, вместе с тем, она чувствовала легкость и свободу от того, что искренне высказала свои мысли.

– Что ты знаешь про Нити Вдохновения? – просипела наконец Хазима.

– Обладатели Золотых подсвечивают каждому человеку его истинные желания и наполняют силой для их достижения, – взвешивая каждое слово, проговорила Эслин, и под требовательным взглядом госпожи продолжила. – Это закономерно помогает людям овладеть Нитями других, нужных им цветов. Золотые могли создавать других ткачей. Но они встречались так редко, что слывут легендами даже среди нас. К слову, недавно я получила подтверждение о последнем из известных – прадед Энтина действительно был Золотым творцом.

– Творцо-о-м, – издевательски протянула Хазима. – Знала, что тебе это по вкусу. Мне твои мечты о поднебесном уголке как раз напомнили россказни о Золотых. Придут, провозгласят всем о наивысшем предназначении, и люди в экстазе бегут строить лучший мир, топча друг друга. И каждый важен, и желания-то у всех полезные. И воцарится гармония и не будет войн. Сказочный идиотизм!

Взгляд Хазимы становился все безумнее, в тихом голосе все больше чувствовалась такая ярость и отвращение, что Эслин на миг ощутила себя беззащитной невесткой под взглядом возмущенной свекрови, которой сообщили, что она родила калеку. Она знала, что ей скажут. Сама могла себя разнести себя в пух и прах. Но все же нахмурилась и выпрямилась, готовая выслушать, но не поджать хвост.

– Как на деле работали Золотые? Не знаем! На что вдохновляли? Неясно! Какие желания у людей? Вообрази сама! Думаешь, внутри каждого сидит эта благая цель? Ха! Я люблю ткачих, но когда думаю именно об этой силе, меня распирает от бешенства! А что будет, если этого избранного принудят действовать в чужих интересах, а? А что, если он сам решит создать армию? – прыскала слюной Хазима, повышая голос. – Коэна-старшего убили! Почему я заговорила о нем, поняла?

Это было очевидно, но Эслин ответила, чтобы дать возможность госпоже хрипло отдышаться и судорожно впиться в стакан. Ее беспокоило состояние женщины, но соглашаться с ней из жалости она не собиралась.

– Ангардас возник, благодаря ненависти к ткачихам и Нитям. Людей сплотил обладатель Золотых, – вздохнула Эслин. – Я понимаю, почему вы о нем вспомнили. Даже он, обладая такой мощной созидательной силой, не построил безупречное общество, а призывал уничтожить паучих. Якобы из-за их войн узор мироздания превратился в необратимое уродство. Хотя за началом распрей все же стояли князья, угрозу сообща уничтожили, а затем Коэн-старший трагически погиб. Поставлю на деда Тортура.

– Неважно кто убил, – клацнула пастью взгляда Хазима. – Главное ты сказала. Он же не просто так получил Золотые? Наверняка, изначально хотел мира. Мог повести за собой людей, занять свой угол и вдохновить там всех на процветание по самые гланды. Мог создать армию своих ткачей для защиты земли. Но он пошел в наступление, вразнос! Он был там и хорошо понимал, что спокойно жить им никто не даст. Нужна сильная рука, чтобы раздавить прежнюю власть и создать новое. Наверняка и он бы создал! Если бы был предусмотрительнее. Не верю, что мы говорим об этом…

На бледном лице Хазимы ее огромные глаза, темные брови и почти синие губы стали еще выразительнее, и Эслин легко читала ее эмоции и без Зеленых. В кромешном отчаянии, что должна возвращаться к прописным истинам. Возмущена до бессилия, что перед ней именно Эслин, та, которой она доверяла. С каждым мгновением Хазима все больше распаляла саму себя. Слова толкались в ее рту, речь становилась все менее разборчивой.

– Если не омыть кровью заплесневевшие догмы, если не сбить пулями ржавчину с мышления большинства, то ничего не изменится, – бормотала она. – Разрушить, дать место новому. Ты ведь любишь Темную Мать? Старую, нашу? Она не только рожает, она и убивает, ты знаешь. И это хорошо, Эслин! Даже волки жрут зайцев, если их слишком много. Даже весна давит зиму. Это правильно. Это больно, но во благо. Мы ничего не сделаем, если не вскроем нарыв. Как ты могла? Я не понимаю… Ты ведь знала… Мы говорили. Как я-то пропустила?! Молчала, угодница. Боялась, но ушки прижала, слушалась. Зачем? Это ж надо…

Здесь больше не о чем было говорить. Эслин встала, собираясь уйти, как тут Хазима заметила, что инициатива ушла из ее рук и взревела, бросив тело вперед с подушек:

– Прочь! Тварина! Мразь! Беги, убью!

Затем снова упала обратно и вновь забормотала:

– Сколько на тебя времени… Как же… Глупо. Какую тогда?!

Речь Хазимы оборвалась, и она бессильно прикрыла глаза. Эслин тихо прикрыла дверь за собой и нетвердой походкой отправилась домой собирать вещи. И, хотя она была не обязана оправдывать чужие надежды, было стыдно. Будто она и впрямь подвела всех близких, всю Халгану.

Вскоре к ней ворвались люди Хазимы. И сообщили, что глава сопротивления оставила тело. Под ее кроватью нашли последнее волеизъявление, слетевшее как последний осенний лист с дерева. Свежие чернила давали понять, что она написала его буквально перед аудиенцией Эслин и требует всех признать ее своей преемницей. Что именно госпожа Максуд, бывшая сатри, знающая много влиятельных господ, несокрушимая ткачиха, показавшая свою силу и преданность в столкновениях, сбежавшая пленница, что обвела вокруг пальца их заклятого врага и так вернула свою силу, что даже сумела оседлать крылатого ящера, достойна быть их новым лидером и королевой маленькой горной страны под названием Халгана, независимость которой еще предстояло доказать. А кто не согласится с этим, тот не посмеет подойти к ее гробу, ибо предает их общее дело, и лучше бы ему бежать, пока другие не забили камнями.

Халгана

– Меня поражает твое спокойствие, – восхитилась Средняя, блаженно развалившись на софе.

Эслин не ответила. Скрестив руки на груди, она задумчиво смотрела из окна небольшого каменного замка. В сущности, это был двухэтажный дом, состоящий из пары залов и пары комнат, но с красивой круглой башенкой, коронованной пятью железными шпилями. Молодая королева заняла замок после похорон Хазимы. Располагался он на выступе скалы и позволял наблюдать за Халганой сверху.

– Не о чем волноваться, когда есть ясная цель и искреннее желание, – наконец задумчиво проговорила Эслин. – Раз уж я оказалась наследницей, то сделаю так, как вижу, чтобы самой честно отвечать за последствия. А недовольные пусть попробуют меня убить.

Она щелкнула пальцами и с удовольствием высекла из воздуха сноп красных искр. Большая уважительно кивнула и предупредила:

– Если не убьют, то заставят уйти. Хазима Вторая и ее сторонницы точно. В последнее время она трудилась за Хазиму-старшую. Некоторые уже называют ее перерождением королевы. И она в ярости, что та поручилась за тебя…

– Думаю, Хазиму Первую впечатлило твое чудесное возвращение верхом на Небесном коне. Все только и говорят о том, как ты гордо спрыгнула с него и что-то провозгласила. Да еще ходит слух, что тебе прислуживает могучий северный колдун. Это выдернули из какого-то письма от нашей Синей Указки. Переврали? – уточнила Мизинец, с затаенной надеждой в глазах.

– Вывернули, – усмехнулась Эслин. – С ящера я свалилась полутрупом. А колдуну прислуживала сама. Но никому об этом лучше не знать. Хорошо бы Туслах вернулся. Хочу феерично появиться на совете.

– Да, хорошо бы ты всем понравилась! Я подберу тебе наряд с нужным смыслом! – обрадовалась служительница красоты.

– Я не собираюсь волноваться о том, понравилась ли я. Единственный вопрос: понравятся ли они мне? – отрезала Эслин и отошла от окна. – А ящер нужен, чтобы с порога заткнуть всем рты.