Туслах приоткрыл зубастый клюв. Нэвлис отступил чуть назад и с невозмутимым лицом ответил:

– Вовсе нет. Уверен в победе, но также не исключаю, что Энтин с частью людей умудрится отступить. Тогда я скажу ему, что вы меня пленили, и я едва удрал в суете. И останусь вашим доверенным лицом при дворе.

Эслин махнула рукой на хитреца и вновь обратилась в слух и зрение. Сармик улегся на землю и зевнул:

– Ждать до вечера, так?

– Не думаю, – покачал головой Нэвлис. – Энтин назвал мне время с тем, чтобы я передал его вам. Честный человек последовал бы слову, но он не из таких.

– Кстати, а в какой момент Кам к нам присоединится? – вспомнила еще об одном шамане Эслин, и уловив промедление, обернулась к Нэвлису.

Тот быстро обрел самообладание и легко поклонился.

– Не беспокойся, он убьет любого из войска Энтина, кто вздумает ему помешать.

Ответ напоминал ящик с двойным дном, но Эслин не успела подумать об этом. Туслах внезапно приподнял крылья, наклонился вниз и застыл. Вскоре и люди тревожно замерли, услышав шум многочисленных ног, копыт и колес, который надвигался безжалостным оползнем. Вскоре эхо донесло боевой клич отряда Хазимы, крики воинов Энтина, отрывистые приказы командиров и свист многочисленных выстрелов.

Эслин замерла. Сердце колотилось, губы сохли, а руки дрожали, но больше от бездействия. Невыносимо было слышать все это, и не участвовать. Мышцы окаменели, тело напряглось и выгнулось, переполняемое силой. Красные наполнили воздух вокруг. Они пульсировали как артерии и тянулись к ней, угрожая задушить, если их немедленно не пустят в ход. Эслин ощутила, как яростный вопль зарождается в глубине ее естества и катится по горлу, но до ее с Туслахом выхода еще оставалось время, и она через силу повернула голову к сторонникам, чтобы хоть немного сдержать сокрушительный рывок.

Северяне смотрели вниз, и их лица все больше вытягивались. Дархан быстро отвернулся от края утеса, вытащил флягу и принялся разбрызгивать на землю бурую жидкость, что-то бормоча. Сармик схватился за бубен, и быстрые удары по натянутой коже напомнили Эслин топот ног убегающего от опасности человека, хотя на лице шамана была написана решимость хищника. Нэвлис сделал шаг назад, судорожно вдохнул, придвинулся к Туслаху, будто ища защиты под его крылом, и тихо спросил:

– Эслин, ты знаешь, кто такие деретники?

Халгана

– Невозможно убить? – Эслин слышала Нэвлиса, но не могла вникнуть в смысл его слов.

Внизу грохотала битва и манила ее жаром и криками. Каждый выстрел отдавался в теле, и она едва видела мужчину перед собой.

– Передай всем: не бить насмерть! – Нэвлис почти кричал, старательно отделяя каждое слово. – Убитые отрядом Хазимы уже восстали. Теперь их тела направляют темные духи. Плоть сходит с костей, но мертвецы обретают ловкость рыси и силу медведя. У нас на охоту за одним таким выходит отряд из десяти человек. Голову твари нужно отрезать и уложить ей же между ног лицом вниз. В бою – невозможно. Слышишь? Живых только ранить! Не добавляйте шаманам работы!

Эслин окинула мутным взглядом Дархана и Сармика. Те громко и оживленно переговаривались и жестикулировали, будто вместе общались с незримыми собеседниками. Заметив ее взгляд, оба подошли, и королеву обдало силой так, что застучали зубы. Внешне шаманы не изменились, но вокруг них в неистовом вихре кружили черно-белые точки и пробегали сверху вниз волной, размывая грани тел. Девушке показалось, что дотронься она сейчас до мужчин – рука пройдет насквозь. Но думать об этом было сложно – казалось, кто-то давит ей между бровей большим пальцем. Бликом в сознании сверкнула мысль, что с белыми нитями человек приходит на свет, а в сопровождении черных – покидает мир. Наконец, выйдя из оцепенения, она поняла, что Дархан говорит с ней:

– Предупреди своих про деретников! Потом возвращайся и отвлекай их, пока не окажетесь на лугу, в пять раз больше вчерашнего. Тогда кидай факел и беги. Понятно?

– Нет! – воскликнула Эслин, обретая ясность сознания, когда речь пошла о бое. – Я должна заставить их отступить к скалам под камнепад!

Нэвлис тоже внимательно слушал Дара, потом взглянул вниз и прокричал ей:

– Они разделились! Приглядись, как быстро и ловко двигаются мертвые, пока разложение еще не так заметно. Живые боятся их до смерти, поэтому торопятся по широкой дороге, прямо на ваши основные силы. А вот деретники не оставляют никого после себя, поэтому на развилке сейчас добивают отряд Хазимы. Они не испугаются, когда ты слетишь сверху! Напротив, нападут на ящера. Поэтому не отступят к скалам, а последуют за тобой.

– А знаешь, лети к скалам и задержись там. Камни не тронут тебя! – Дар не повышал голос, но его слова эхом разлетались в воздухе.

Эслин окинула его ошарашенным взглядом и бездумно повторила:

– Загнать их под скалу и оставаться там прямо под обвалом. Уворачиваться от мертвецов и камней. Ждать траву, чтобы ее поджечь. Так?

– Верно! Лети! – Сармик хлопнул в ладоши, оскалился и двинулся на Туслаха. Точку между бровей обожгло. Эслин показалось, что его рот превратился в пасть с зубами размером с локоть. Тут же ее окатило страхом летучего хищника, который вскрикнул, дернулся и, отталкиваясь сгибами крыльев, сделал рывок к обрыву.

– Но как… – взвизгнула Эслин и ощутила, как опора уходит из-под лап ее коня.

Страх ящера передался и ей, или то был ее собственный ужас, кулаками загнанный в подпол сознания. Последнее, что она увидела – неспешный и величественный жест Дара левой рукой от сердца в ее сторону, а дальше она понеслась вниз и думала только о том, как управлять Туслахом, и не попасть под выстрелы.

Ущелье в Красных скалах заполнилось суматохой и телами, одни двигались, другие замирали навечно, но королева смотрела не вниз, а вперед. Туда, где должны были схлестнуться две силы, где уже нагревался воздух, терзаемый пулями и штыками, где войско короля должно было встретить войско сопротивления. Ее соратники еще скрывались за поворотом, и Эслин старалась остаться незаметной, насколько это было возможно. Она широкой дугой обогнула солдат Энтина, отдала приказ Туслаху, прижалась к гладкой прохладной спине и пошла на снижение. Теперь обзор ей загораживало светлое крыло с зеленой и синей чешуей, и все, что оставалось – следить за тем, как приближается земля, надеяться, что они проскользнут и слушать тиканье внутренних часов-сердца.

Когда земля уже маячила перед носом, раздался одиночный неразборчивый выкрик. Эслин стиснула зубы и сжалась, усилив осторожность ящера и убавив его спешку. Снизу раздался грохот трех орудий, слившийся воедино. Туслах издал звук, похожий на всхлип, и так неровно замахал крыльями, будто пытался найти лапами опору. Телом наездница ощутила, как к ним, пробивая в воздухе путь, несется нечто тяжелое, но ее хищнику удалось набрать высоту, и ядро прошло под его лапами. Не успела Эслин прийти в себя, как ее небесный конь принял решение, сложил крылья и сам, не хуже снаряда, пошел вниз.

В сощуренных слезящихся глазах земля выглядела как зловещее бурое пятно с темными фигурками-муравьями. Крылья распахнулись. Эслин сначала подбросило вверх, затем вжало в спину ящера, и напоследок так встряхнуло на приземлении, что мозг ударился о череп изнутри. Она скатилась со спины ящера, сделала несколько нетвердых шагов и излишне громко выпалила новый указ, подхватившим ее людям. Подробности никому не требовались – войско в целом и каждый по отдельности напоминали бойцовскую собаку, принявшую стойку, поэтому приказ эхом разошелся по рядам. Не убивать, стараться ранить.

Убедившись, что здесь она достигла успеха, девушка вновь запрыгнула на спину Туслаха, и столкнулась с яростным сопротивлением. Ящер не хотел взлетать и надтреснутым криком уговаривал ее бросить рискованную затею. В конце концов, Эслин так надоело вращаться и удерживаться на взволнованном помощнике, что она подстегнула его криком, саданувшим горло, и касанием Красной Нити. Туслах вздрогнул и подчинился.