– Ну? – хором спросили Кам и Алимка.

Нэвлис поиграл бровями.

– Дивное создание человек. В Талви я только и мечтал о том, как бы закрепиться при дворе хоть в какой-то должности. И вот я получаю весьма недурное место с приданым, и что я думаю первым делом? «Неплохо, но можно и лучше».

– Вот это да! – Алимка радостно взмахнул кулаком в воздухе. – А кто тебе помог? Скажи, кто?

– Одна дивная куколка с нравом сихиртя, и ты, малыш, – мечтательно улыбнулся Лис.

– Слышал, Кам? Он это сказал! – возликовал юноша.

Кам ухмыльнулся:

– Лис, прости, но я не дам тебе захлебнуться в самодовольстве. Это не наша цель, а лишь ее средство. И времени мало. Нас ждут в Тульпе.

– Разумеется, – прохладно согласился с ним Нэвлис и потянулся. – Завтра же пойду во дворец и вновь встречусь с Энтином. А на эту ночь пожелай мне приятного плавания в пучине ликования.

Оспари

В то утро Кама разбудили веселые пересвисты трясогузки и скворца. Он всегда просыпался в одно время с этими птицами и в этот раз услышал их бодрое чириканье из окон новой гостиницы, что располагалась возле городского парка.

На улице только начало рассветать. Шаман Звука знал, что молодой князь проснется нескоро. Не нужно было иметь сверхчуткий слух, чтобы уловить через тонкую стенку, как возбужденный Нэвлис еще полночи ходил из угла в угол, скрипя половицами. Кам поднялся, умылся и вышел на воздух, чтобы встретить свое любимое время дня. Время, когда предрассветная тишина разливается чистейшей родниковой водой. Ее можно пить большими глотками и смаковать нежный привкус первых утренних звуков. На ветках шепталась листва, язык колокольчика над дверью легко водил по металлической губе, а на крыше невесомо скрежетал коготками по металлу бездомный кот. Самый благостный момент для ежедневного ритуала.

Кам вышел на пустую улицу и прислушался – в пекарне через пару домов от него проснулась хозяйка. Железная дверца ее печки стукнула о кирпичную кладку – сейчас будет топить. Шаман подошел к нужному дому и тихонько постучал. Расслабленная со сна женщина быстро открыла дверь и озадаченно посмотрела на раннего посетителя:

– Пекарня закрыта, господин. У меня ничего еще нет. Вот заготовки расстоялись за ночь, поднялись, сейчас буду загружать.

– Доброго утра, барышня! – ласково поприветствовал ее Кам. Он пребывал в хорошем настроении и благоволил таким же ранним пташкам. – Меня устроит и вчерашний хлеб.

Он получил красивую и ничуть не черствую булку, расплатился парой серебряных монет и еще одну положил у порога пекарни как подношение мелким городским духам. Пусть сегодня в этом заведении будет удачный день. Неспеша, Кам дошел до парка, разломил хлеб пополам, одну половину съел сам, а вторую оставил Эхте. Она тут же возникла из воздуха, придирчиво изучила угощение и принялась ластиться к Каму, радостно вздрагивая при каждом хрусте корочки. Потом амагят взмыла вверх, пригнала к своему кусочку растрепанную ворону и осталась весьма довольна аппетитом птицы.

Поев и закончив с обычным благопочитанием, шаман двинулся по каменным ступеням на холм к храму Небесного отца. Сверху открывался чудесный вид на белые барашки волн Любимого моря. Эхта закружилась с чайками, подражая их крику, и вскоре стая принялась играть с незримым для них духом в салочки. Кам улыбнулся и направился к внушительной каменной пирамиде храма. Снаружи от здания веяло строгостью, но внутренняя отделка погружала в состояние покоя и уюта – храм украшали красочные фрески с деяниями Отца и его Старших Детей, полы устилали ковры, а четыре угла пирамиды украшали роскошная печь, изящный фонтан, уголок с яркими цветами и композиция из ракушек, тихо постукивающих на ветру.

Несмотря на ранний час, несколько послушников уже бодро готовились к приему прихожан – подметали перед входом, разжигали огонь в печи, поливали цветы. Каму нестерпимо захотелось им помочь в этой приятной утренней рутине.

«Ясно, что я мог бы сразу подтасовать карты и стать одним из Старших жрецов, а там и Верховным. Кто, как не шаман Звука, достоин читать проповеди и владеть умами прихожан? Тем более, мне есть что сказать! Но все же есть и что-то романтичное в том, чтобы пройти путь с самого начала. Эх, решено! Стану послушником. Мое от меня не уйдет», – подумал он, устраиваясь на низенькой скамеечке у входа. Ему нравилось здесь решительно все, начиная от формы здания – в пирамиде не бывает эха, поэтому пение зайдет в уши слушателей как хозяин в войлоковых тапочках к себе домой. Хорошо бы только принести сюда поющую чашу и почистить звуковое пространство. Взгляд упал на один из рисунков на грани храма. Шаман ухмыльнулся: Майму бы рассердило положение Небесной Матери.

Мысли Кама вновь вернулись к женщине, чей голос, напоминающий мурчание дикой кошки, звучал в его сердце. Думает ли она о нем? После того как невеста бросила его и сбежала, он был уверен, что нескоро сможет вновь с кем-то сблизиться. Но Майма настолько отличалась от образа его возлюбленной, что он без опаски позволил себе заигрывать с ней, и лишь недавно с удивлением и радостью обнаружил, что влюбился. Раньше шаманка казалась ему импульсивной, несговорчивой и грубой, но она всего лишь неизменно выбирала себя и без сомнений шла по дороге своих желаний и убеждений. А куда она ее приведет – не задумывалась. Да и важно ли это, когда каждый шаг сделан в полном согласии с душой и жалеть не о чем? С Маймой будет нелегко договариваться и жить, однако мысль об этом не пугала, а заставляла кровь быстрее бежать по жилам.

Поглядев на слаженную работу послушников, вспомнил он и о Сармике с Дарханом. На Длинного особо не рассчитывал. Да, неплохой парень, веселый и жизнелюбивый. Он первым понял, что избранным духами нужно соединяться и властвовать, а не спорить. Однако, он слишком слаб волей, чтобы дать отпор своим покровителям. Это сведет его с ума… На Дархана надежд больше. Его душевное равновесие тоже оставляет желать лучшего, но он силен, бесстрастен и готов договариваться. Вместе они и станут основой тайного общества шаманов в Оспари, и смогут менять Ангардас по своему желанию. А лисенок им в этом поможет. Кстати, пора возвращаться в гостиницу, пока враги не напали вновь. Сегодня нужно сопроводить его во дворец.

Через пару часов Нэвлис в новом костюме со свадьбы и Кам в старом походном вошли во дворец через малый вход, по убранству не уступающий главному. Секретарь пригласил Лиса в Большой кабинет, а шаман, изображающий его слугу, остался в овальной гостиной для приема посетителей. Нэвлис нарочно неплотно закрыл дверь. Этого было достаточно, чтобы Кам мог тайно присутствовать на их встрече.

– Господин Линд, какой сюрприз! – голос Энтина звучал так, будто он набил рот кислицей и кривится от вкуса. – Вот уж не думал, что мы снова встретимся.

– Вы приложили колоссальные усилия к тому, чтобы этого не произошло, – учтиво ответил Нэвлис. Ножки стула скрежетнули по полу. – Но я не в обиде. Более того, поступил бы также с нахальным выскочкой вроде себя. Поэтому и пришел к вам извиниться за свое поведение на совете с королем. Понятно, что на меня нашло – близость власти, жажда денег. Я впервые общался с Его Величеством, впервые во дворце, в столице. Это то, о чем я просил всех богов на именины из года в год. Голова кругом… Не оправдание, да. Но, мне кажется, вы понимаете. Вы также проделали долгий путь, чтобы достичь своего положения. Отзовите наемников, Энтин. Я не хочу умереть, когда только начинаю жить. И скажите, чем я могу быть вам полезен.

«Звучит искренне», – одобрил Кам. В кабинете повисло молчание. Затем Энтин проговорил:

– Проникновенно. Даже жаль, что я до дна вычерпал свое сострадание. Вас бы уже давно выволокли в тюрьму за дерзость напрямую обвинять меня в покушении, но… – министр сделал несколько шагов и, вероятно, остановился у окна или у шкафа, – как раз сейчас у меня есть нехитрое дельце, и как раз для северянина.