Нора внезапно громко расхохоталась. Ее смех ударил Эслин сильнее пощечины, но все же она прикусила язык и выслушала.

– Твоя правда, ласковый Зефир. Мой вклад в сопротивление только в том, что я живу достойную жизнь и занимаюсь ремеслом, которое мне по сердцу. Но перед тем как стыдить меня и спасать других, разберись с собой! Не то превратишься в свою мать…

Эслин задохнулась. Как это вообще связано с ее матерью? Ровно никак. Это что, Нора решила наказать ее за дерзость, ткнув в кровящую рану? Но та нежно взяла ее за плечи и тихо проговорила:

– Моя отчаянная девочка, даже не представляю, за что тебе боевые Нити. В тебе есть стержень, но ты не боец, а теперь и не сатри. Вот и узнаешь кто ты и на что способна. Пусть тебя оберегают Небесные родители и бесчисленные связующие Нити жизни.

Нора порывисто обняла свою подопечную и также быстро отстранилась, но Эслин успела впитать всю любовь, что та пыталась ей передать. Бурный водоворот внутри смирно улегся, и его место заняли штиль и тоска.

– Простите. Меня просто разрывает на части, в голове все смешалось. Кажется, что я снова лишилась дома. «И в этот раз не менее больно и страшно», – прошептала она.

Дверь внизу распахнулась и стукнула ручкой о стену не с обыденным звуком, а тревожным, будто выстрел. Женщины сжались. Раздались громкие мужские голоса, кашель. Тяжелые сапоги загремели по ступенькам. Кто-то, цокая каблуками, вышел навстречу.

– Не лишилась дома, а всего лишь выпорхнула из гнезда, – шепнула Нора и вытолкнула Эслин в открытое окно.

Талви, столица региона Изыски на севере Ангардаса

Увидев северное сияние, Лида запищала и запрыгала как щенок. Величие и красота этого зрелища коснулось даже черствого сухаря в груди ее отца – Лида готова была поклясться, что под пенсне блеснула слезинка. Впрочем, ученый тут же коснулся перчаткой век, отметил суровый нрав здешних ветров, и увел дочь в дом.

Знаменитого в Ангардасе химика принял у себя князь Изысков. Лида трепетала, заходя в спальную, потолок которой украшали самоцветы. Да что там, даже внешние стены дома блистали россыпью камней. Казалось, что северяне должны быть счастливы оттого, что живут в месте, столь щедро одаренном природой. Да, климат и впрямь суров, и удаленность от крупных городов сказывается на развитии, но все же, разве это не самый удивительный край – чистый, свободный, самобытный?

Однако все, кого она успела встретить, вели себя сдержанно и на улыбки скупились. Все, кроме одного человека. Старший сын князя по имени Нэвлис каждый раз приветливо улыбался Лиде и оставлял на ней взгляд, заставляющий щеки пылать.

Усевшись ужинать вместе с приближенными князя и другими гостями, она ощутила новый прилив благодарности судьбе и отцу за то, что попала в Изыски. Близость Нэвлиса за столом заставила ее позабыть про долгое и тяжелое путешествие. Да что там о путешествии, она едва ли понимала, что за блюда им подали! После трапезы все разбрелись по гостиной за беседами, а молодой мужчина слегка притронулся к локотку Лиды, приглашая ее отойти к книжным полкам.

– Какая богатая у вас библиотека! – с готовностью завела она беседу, ощущая, как жар пионами расцветает теперь и на шее. – Позвольте, я угадаю, что вы любите читать?

– Боюсь, это совсем просто, – улыбнулся Нэвлис. – Решительно все, кроме романов.

– Что же за узкий стеллаж останется, если убрать романы? – засмеялась Лида. В голове у нее кружилось, точно от вина, хотя тут его не подавали, и, похоже, вовсе не пили.

– О, в основном труды ученых мужей, и вашего уважаемого отца в том числе, – Нэвлис указал на знакомые девушке корешки на полке. – Впрочем, бьюсь об заклад, вы не хотите говорить о свойствах полезных ископаемых.

– Угадали, – довольно кивнула Лида. – А о чем я тогда хочу поговорить?

– А вы вообще не говорить хотите, а танцевать, – Нэвлис подошел к ней так близко, что Лида почти ощущала его дыхание на своем лице.

В столице она бы тотчас отступила на шаг, пусть даже он и нравился ей до обморока. Но здесь в воздухе словно витало волшебство. Она робко заглянула в проницательные изумрудные глаза и немедленно отвела свои.

– Где же у вас фортепиано? – и куда делась вся уверенность столичной кокетки, скажите на милость. Кажется, даже пряди потеряли самообладание и впервые выбились из тугой прически. Лида заправила их и оглядела гостиную.

– Жаль вас разочаровывать, но в нашем доме не танцуют. Да и на весь Талви только два фортепиано. Один в театре, другой в доме у королевского наместника. Но я вас туда не поведу, слишком хорошо знаю хитреца. Перехватит ваше расположение, а я этого не вынесу, – нахмурился Нэвлис.

– О нет! Этого точно не произойдет или краски больше никогда не коснутся неба над вашим краем, – быстро произнесла Лида, взлетая до самых звезд.

От ее слов улыбка вновь вернулась на лицо княжьего сына. Он взглянул на себя в оконное стекло, заправил за ухо длинные светлые волосы, и довольно протянул:

– Вы прелесть как милы и поэтичны. Кажется, я не встречал девушки, прекрасней вас. А ведь мы можем потанцевать и без музыки, верно? Поднимемся в малый зал! Там больше места и меньше людей. Вроде совсем нет.

Лида была готова отправиться не только в малый зал, но и под венец. Но все же потрудилась унять свои чувства и вспомнить о достоинстве. Нет и еще раз нет. В первый вечер наедине они не останутся уж точно, а не то количество вольностей начнет нарастать как снежный ком. На ее счастье, дверь гостиной резко распахнулась и Нэвлис перестал ее гипнотизировать. В комнату с порывом вечерней прохлады влетели тревога и мужчина. Гонец быстро подошел к князю и зашептал ему на ухо громче, чем следовало.

Лида, как и другие притихшие гости, расслышала обрывки фраз: «скончались на месте», «подарок был рядом», «пока взяли под стражу». Она обернулась к своему спутнику за объяснениями, но тот весь обратился во внимание. Князь громко сообщил домочадцам и приезжим:

– Мне необходимо оставить вас, дамы и господа. Важное дело требует присутствия. Моя семья позаботится о том, чтобы вы ни о чем не беспокоились.

Нэвлис кивнул, провожая отца задумчивым взглядом. И тут же его вниманием завладели другие гости.

– Что произошло? Мы слышали об убитых? Что за подарок? – заволновались путешественники.

Вместе с ученым и его дочерью на север приехали еще пять человек, среди которых была и другая женщина – жена картографа, та еще выскочка. Несмотря на волнующее известие, Лида ощутила внутри теплую вспышку превосходства оттого, что она оказалась в центре внимания, рядом с сыном хозяина дома.

– Прошу вас, не переживайте, – уверенно проговорил тот, поднимая руки. – Подарком у нас называют одного человека. Шамана. Сказать по совести, он так и притягивает неприятности. Если и неповинен в них, то оказывается неподалеку, чем навлекает на себя понятный гнев толпы. Но неприятности у нас случаются ничуть не чаще, чем в столице, будьте спокойны. Преступности почти нет. А вот природа и расстояния играют строго против нас.

– Шамана, говорите, – заинтересовался отец Лиды. – Я слышал о ваших колдунах и с удовольствием взглянул бы на их ритуалы.

– О, боюсь, что они не камлают для приезжих, – сочувственно развел руками Нэвлис. – Но, коли уж я проговорился об этом, то должен спросить и о вашем отношении к ним.

– К шаманам? Весьма интересное явление.

– Интересоваться можно с разными целями.

– Ну… – именитый химик поправил пенсне, – чем ближе мы подъезжали, тем больше невероятных историй слышали от местных жителей. Признаюсь, что я полон скептицизма. Но когда количество людей, которые искренне верят в шаманов и духов, превысило все мыслимые пределы, я понял, что должен понаблюдать за ними. Хотя бы для того, чтобы понять, внушением какой чудовищной силы они обладают.

Нэвлис ответил ему задумчивым взглядом.

– На столе у моего отца лежит декрет о верованиях. В нем говорится о том, что король признает лишь власть Небесных родителей над Ангардасом. Служителей и поклонников иной веры ждет суровая кара. Вы слышали об этом? – он дождался уверенных кивков от гостей. – Тогда должны понимать, что интересоваться шаманизмом опасно для вас, а для нас еще более опасно потакать вашему интересу.