– Да чтоб меня человеки раздавили! – возмущенно всплеснул руками Эркин.

– Олух. Как есть. То есть, эти четверо сабдаки разозлили и видение послали, чтобы вас из Изысков выгнать. А вы и пошли как телята неразумные, так? – уперлась руками в бока Мичи.

– Так. А что оставалось? Сидеть и ждать, пока они нас изведут вконец? Мы ведь тоже не дураки! – возразил Дархан.

Сихиртя с сомнением переглянулись. Дар ощутил, как во рту появилась знакомая горечь, скатилась по глотке и сжала нутро. Он приоткрыл глаза и произнес бесцветным тоном:

– Я помешал обряду. Из-за меня тотем Уоюра куда-то запропал, и он не получил обещанных почестей. Да еще мы так и не знаем, должным ли образом дух Гнева вселился в предмет. Но если кто и сможет это узнать и исправить, то только я. И этот долг на мне с самого детства. Давит и душит. Нависает как крышка гроба. Я бы и рад ее снять, да не было ни единого проблеска надежды за все эти годы. Ни единой зацепки с тех пор. А ненависть щелкала зубами со всех сторон как свора псов. Я и сжимался в комок, и отбивался изо всех сил, а толку?

Дар горько усмехнулся. Он не любил говорить об этом – чувствовал себя жалким и немощным. Хотелось выть от бессилия, бежать не разбирая дороги, причинять боль себе, другим, только все напрасно – день за днем одно и то же. Когда его нашли у чума и решали, что с ним делать, толпа так распалилась, что едва не забила мальчика на месте. Возможно, так было бы лучше, но князь Дэнеул помешал. Юного шамана взялась обучать Корбу, а потом он начал приносить пользу, как и все. Только если других уважали, то его презирали. Считали, что он всем должен и обращались так, будто делали милость. Подростком Дархан понял, что не может больше жить, прислуживая и унижаясь. Лучше уж умереть, только вот и это не избавит его от долга. Его душа уйдет в поднебесье и будет вспоминать о таком неудачном путешествии. А еще, чего доброго, придумает испытание похлеще на следующий раз. Так что пришлось разбираться в этом воплощении и научиться внушать людям страх. А научившись – вспоминать о мере и сдерживаться. Время шло, нетерпение росло, и с каждым разом это выходило все хуже.

– Те духи сказали, что надо вывести меня из себя, чтобы воцариться в мире людей во главе с Уоюром. А что я делаю, когда выхожу из себя? Сею боль со страхом, иногда убиваю. Значит, гнилая четверка хочет меня довести до тотема и до белого каления разом. Как пить дать – взбешусь и земляков порешу. А они на силе смертей Уоюра вынут из тотема, – Дархан потер лицо, но плотная пленка солнечного света прилипла намертво, грела и щипала. Ростки раздражения начали быстро подниматься внутри. – Тогда как моя задача его в Нижний мир переправить. Поэтому важно держать себя в руках, вот и все. Мое хорошее настроение – залог успешного обряда.

– Вот это гордыня! – Мичи поджала губы и захлопала в ладоши. – Да если б ты умел спокойствие сохранять, ты бы не у нас гостил, а с ними ехал! Ох, и хорошо они все просчитали… Гниды с брюха мамонта!

– А про Траву-то? – спохватился Эркин, тряся руками. – Опрокинуть они его хотели! У Травы гигантские владения в Среднем мире. Если такой сильный дух исчез, что-то тут нечисто. Эти пройдохи знают, где он! И чем-то он им мешает!

– Да я тысячу раз взывал к Траве! Глухо! Мне в тундру пойти поорать? Может, разочаровался во мне или просто передумал. Что ж теперь? Явится – хорошо. Нет так нет. – Дархан повысил голос и встал.

Пора двигаться дальше, сихиртя переходят черту. Старушка Мичи тоже соскочила со скамейки и снизу вверх уставилась на шамана своими белыми глазами.

– Да ты сходи хоть, поклонись Воздуху и Земле. Они точно знают больше и дружны с Травой.

– Ну уж нет! – из груди даже вырвался смешок, когда Дар вспомнил, чем ему во время пурги обернулась помощь Воздуха. – Позубоскалят и отправят восвояси, разве я не знаю?

Старушка задрала голову, чтобы и дальше сжигать его взглядом. Ее шишка упала, обнажив аккуратно зачесанные волосы, редкие и седые. Мичи смутилась и торопливо подалась за головным убором. Подошел Эркин и дотронулся ладошкой до голени шамана:

– Чего артачишься? Сам ведь чуешь, что тебе без поддержки трудно придется. Начни хоть с чего-то, а дальше клубочек сам пойдет разматываться. Вот сходи до духов Цветов и Деревьев, поспрашивай про амагят, и мы отстанем. Зуб даю!

– Это ж надо, клещами впились. Что ж, признаю. В честь поездки попробую. Схожу к этим безголовым, – раздраженно бросил Дархан. Он свистом призвал Ыысаха, который жевал молодые кустарники неподалеку, и влез ему на спину. – Вот уверен, что ничего внятного не скажут.

– Помощь не нужна? – прокричал с земли Эркин. – Вы ведь шаманские костюмы с собой не брали? Тело без защиты.

– Да справлюсь уж. До встречи! Пусть Великая Песнь согревает ваши души, – Дар сделал традиционный жест доверия, отведя правую ладонь от сердца по направлению к сихиртя. С его высоты они смотрелись совсем крошками.

– Пусть согретая душа принесет силу, – ответили Эркин и Мичи, повторяя жест.

Дархан оглядел жизнерадостный пейзаж Верхнего мира и направился в сторону цветущей долины, окруженной крутыми сопками. Склоны этих сопок так густо обросли деревьями с богатой кроной, что казались наряженными в тяжелую зеленую шубу. Долина, припрятанная за этими живыми стенами, так и манила сочной травой, озером с бирюзовой водой и богатым ковром из цветов. Над этим сказочным изобилием порхали духи Цветов и Деревьев. Все они пританцовывали, щебетали, кувыркались и хохотали. Ыысах тяжело вздохнул. Дархан тоже без удовольствия разглядывал легкомысленных духов и их праздник жизни. Он уже пожалел, что поддался на уговоры сихиртя и всерьез собирался повернуть обратно. Допустим, кто-то в этом балагане и впрямь знает, где его амагят. Что ему даст встреча с Травой? Станет ли дух его верным союзником или постарается подмять под себя? Большинство отношений шаманов и амагят чаще строились по второму пути, хоть и давали весомые преимущества. Впрочем, изменить решение не вышло – Дархана заметили. В нос ударил приторный аромат меда, в ушах загудел хор тысячи голосов. Их с мать-зверем окружили, принялись разглядывать со всех сторон и громко обсуждать.

– Приветствую гостеприимных хозяев этой долины! – Дархан закашлялся от насыщенной сладости, царапающей глотку. Нужно разобраться с этим до тех пор, пока голова не заболит от беспрестанного гвалта. – Я шаман из Среднего мира и ищу своего амагят Траву. Когда вы в последний раз его видели?

– Какой несуразный урод, и как от него воняет! В Среднем мире, где расту я, таких не водится!

– А я расту на клумбах и видела кучу таких! Этот даже симпатичный!

– Шаман без амагят, что младенец, не знающий речи. Как его понять?

– А давайте с ним поиграем!

Из бурлящего моря духов выделились две фигуры. Первым к Дархану обратился смуглый мужчина с короткими зелеными волосами и обнаженным торсом. На его плечах рос и расходился во все стороны веер рук – толстых, тонких, длинных и коротких. Все они шевелили пальцами, сжимались в кулаки и крутили кистями. На поясе держалась юбка из белых ворсистых кореньев.

– Приветствую, гость из мира людей! Шаман Травы – наш друг. Я – Листопад. Слежу за всеми деревьями, что меняют покров. Траву мы давно не видели. В последний раз он хвалился, что выковал себе смышленого подопечного, и готовился к вашей встрече. Мы все поздравили его с обретением человека, – спокойно и доброжелательно произнес Листопад. Все его руки на плечах приветственно замахали.

– Польщен, – криво улыбнулся Дархан. – Так, если он готовился к встрече, это было точно в день моего шаманского рождения. А что он сделал потом?

– Напился нектара и вел себя непринужденно, – фыркнула девушка с кожей болотного цвета. Ее тонкое тело украшало по-королевски пышное платье и широкий плащ. Наряд выглядел поношенным: истрепанный подол, выцветшие пятна, дыры и рваная местами материя. Неопрятное впечатление перекрывал головной убор духа – дикую колючую копну волос венчала нежно-сиреневая мерцающая корона. Заметив его интерес, дух приосанилась. – О, я – Арепия, хозяйка лопухов. А Трава – хмельной бесстыдник. Лип ко мне как паутина. А потом вдруг завопил благим матом, что окно открыто, Уоюр прорвался, и все пропало. И исчез.