— Когда-то мы были одним целым, — медленно и словно бы нараспев принялась говорить странная гостья. — Вторая из Трёх, ты вспомнила то время?

— Вспомнила, — глухо ответила Сирина. — да…

— Но потом…ты полюбила простого…смертного! Бросила всё и наложила на себя разделительное заклятье и ради чего⁈ — вскрикнула гостья.

— Ради любви…-тихо сказала Сирина. — Те три десятка лет, что мы прожили вместе, стали самыми счастливыми в моей жизни…

— Ты отказалась от меня — части самой себя! Ты изуродовала брата, и он вынужден был одеть маску!

— Он не родной, а только по матери…-медленно проговорила Сирина. — И он пытался меня остановить…вернуть обратно в пирамиду…

— И чего же ты добилась? — вкрадчиво спросила гостья. — Ты была равной богам и по доброй воле отказалась от своих сил и знаний. И куда тебя это привело?

Сирина тяжело вздохнула. В сказанных словах звучала определённая доля правды. Горькой правды. Ураган воспоминаний в её голове немного утих, и теперь она стала способно рассуждать вполне здраво.

Воительница вспомнила великую пустыню, пирамиды и людей, чтущих ею семью как богов. Вспомнила и чем-то похожего на Дарена рыжеволосого смертного, того, с кем решила связать свою жизнь, и ради кого она выступила против Третьего из Трёх — своего брата. Затем бегство вместе с любимым через вереницу миров и мощнейшее разделительное заклятие, наложенное ею на свою суть.

— Ты бросила меня! — гневно сказала гостья. — Отказалась от самой себя!

— Ты повторяешься…Другого выхода не было. Иначе моя семья могла меня выследить. Пришлось измениться.

В комнате повисло молчание. А Сирина всё вспоминала о мощнейшем заклятии, изменившим её суть и лишившим значительной части силы. Но чего не сделаешь ради любви?

«-Знала бы Ярха о том, что я душу себе фактически на две половины разделила. Вот бы удивилась! — подумала воительница».

Заклятие, наложенное ею на себя, считалось нерушимым и неотменимым, но что-то определённо пошло не так. Первый мощный удар по разделительной преграде был нанесён Дареном, когда он умирал, отравленный неведомым ядом. Вторым, ещё более мощным, стало потрясение от того, что с ней делали в плену, на острове. И вот теперь третий…

— Дарен! — воскликнула Сирина. — Он в беде!

— Даа….- вкрадчиво ответила гостья. — И что же ты теперь сделаешь? Снова произнесёшь заклятие разделения?

— Есть время любить и есть время жить, — тихо ответила воительница.­ — Но всё это теперь в прошлом. Настало время убивать и время умирать. Да станет разделённое единым.

— Да станет единым! — в тон ей произнесла гостья и шагнула вперёд.

Сирина сделала шаг к ней навстречу. Девушки обнялись и на какое-то мгновение их силуэты поплыли, словно от жара сильного, а потом слились в один.

Воительница открыла глаза. Они отчётливо засветились красным, постепенно чернея, а затем вдруг обрели голубой цвет.

— Пора! — резко произнесла Сир' Эйна и вышла из комнаты.

На улице было довольно прохладно. Как-никак уже осень наступила. Небо на востоке заметно посветлело, а значит до рассвета осталось всего ничего. Сир' Эйна зябко передёрнула плечами, поудобнее перехватила завёрнутые в дерюгу сабли и посмотрела на Башню. Воительница тут же почувствовала на себе поток ответного недоброго внимания.

С духом-охранителем Башни у неё не сложились отношения с самого прихода в Заруб-град. Сир' Эйна прямо-таки физически чувствовала на себе тяжёлое давление чужой волшбы. Поэтому после долгого и не очень приятного разговора с Ильей она отправилась жить на окраину города.

Ярха же, как ни странно, нашла общий язык с духом и могла подолгу стоять, касаясь руками стен и закрыв глаза. О чем они вели речь, никто не знал. Тем не менее, в сердце Башни, в самое святая святых, дух-охранитель её не допускал, ибо таково было повеление Дарена, не давать туда ходу никому, кроме Ильи да Василисы.

— Дарен…-прошептала Сир' Эйна. — Где ты? Что с тобой?…

Она не помнила видения, которое её посетило, но откуда-то совершенно четко знала, что с её воспитанником случилась беда. Он не мёртв, конечно же нет! Но что-то определённо не так…

Воительница шла по улицам просыпающегося города, а на пять шагов позади держались два дюжих стражника, приставленных к ней Ильёй со строгим наказом хранить как зеницу ока!

Прошло уже три дня с тех пор, как воительница вместе с Ярхой-Буславой прибыли в Заруб-град. Срок немалый, но тут уже ничего не поделаешь, для сабель требовались новые ножны, а сделать их было ох как непросто. Лишь один мастер оказался способен на такое.

Воительница остановилась возле забора и от души дважды саданула кулаком по дереву. Во дворе взвыла, но тут же замолчала собака. Почуяла, видимо, что не простой человек пришёл.

— Кто это там шастает⁈ — буркнул недовольный мужской голос.

— Отворяй, — негромко ответила Сир' Эйна.

Мужик охнул, звякнул засовом и отступил в сторону.

— Госпожа, — он низко поклонился воительнице, — мы не ждали тебя так рано, госпожа!

— Зови отца, — велела она.

Мужчина резво метнулся к дому и спустя пару десятков ударов сердца вышел наружу вместе с седым отцом.

— Прости меня мастер, за то, что разбудила тебя так рано, — медленно произнесла воительница. — Они…готовы?

Седой испытывающе поглядел на неё и открыл было рот, но не сказал того, что собирался, а лишь махнул рукой и медленно побрёл обратно в дом.

— Готовы! — вместо отца ответил сын мастера. — Сейчас…

И действительно, довольно скоро седой снова вышел во двор и протянул ей ножны. Обтянутое чёрной кожей дерево, усиленное металлически кольцами, которые были покрыты мягко светящимися рунами, захватило внимание Сир' Эйны целиком. Она буквально замерла с открытым ртом и лишь спустя дюжину ударов сердца произнесла:

— Они совершенны…как и твоё искусство, мастер. Спасибо тебе!

Девушка поклонилась, да так низко, как она никогда сильным мира сего не кланялась. И было за что! За три дня сделать подобные ножны мог только этот искусник. Другого такого в Атлии просто не было, даже у дивьев и подгорников мастера по этой части были похуже.

— Прими в дар и пусть твои клинки послужат правому делу. Не запятнай их! — строго сказал старик.

Воительница встрепенулась и посмотрела ему прямо в глаза. Старик спокойно встретил её взгляд. Неужели почувствовал, что она изменилась с момента последнего визита сюда?

— Не запятнаю, — тихо ответила она и отбросив дерюгу в сторону, вложила клинки в новые ножны.

Встряхнула, проверяя, всё ли хорошо? Сабли сидели как влитые.

— Спасибо, — ещё раз произнесла она. — И…прощай.

Краешек солнца озарил восток, и теперь Сирина направилась к Башне. Она прошла через весь город, но заходить внутрь строения не стала, а лишь попросила одного из стоящих на входе стражников позвать Буславу.

Тот вопросительно посмотрел на старшего и лишь дождавшись кивка покинул свой пост.

«-Хорошо их Илья выучил! — с удовлетворением подумала воительница, — Всех в строгости держит. Молодец.»

Зевающая Буслава вышла к ней довольно скоро. Девушка куталась в пуховый платок из серой шерсти выглядела весьма недовольной.

— Чего эту в такую рань ты…хрэк! — Ярха-Буслава издала полувздох-полувопль и поражённо уставилась на Сир' Эйну. Почуяла, видно, что-то.

— Что же ты замолчала? — вкрадчиво спросила у неё воительница. — В горло что-то попало?

Ярха внимательно посмотрела на неё, но ничего не ответила.

— Пройдёмся? — предложила ей воительница.

— Как хочешь…

— Дальше мы сами, — Сир' Эйна обернулась к сопровождающей её страже. — Не надо идти за нами.

— Но…

— Никаких «но»! — воительница предостерегающе подняла руку.

Она и Буслава отошли от входа в Башню на полсотню шагов и остановились друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки.

— Что же ты…девочка…-прошептала вдруг Буслава. — Что случилось с тобой?