Заполия торжествовал: дворянство и король были озлоблены друг против друга, его усилия наконец были вознаграждены, и он рассчитывал, что после съезда в Гатване судьба государства перейдёт в его руки.
Воевода уже собирался вернуться в Трансильванию, но Ирма назначила ему свидание в корчме, где они всегда встречались в последнее время, так как пребывание самого Перена в Офене делало их встречи в доме Ирмы невозможными.
Заполия явился в назначенное время в корчму и нашёл там Ирму, Вербочи и Лоссончи.
— Что нового? — весело спросил он.
— Я могу доставить тебе нового союзника, — сказала Ирма.
— Кого же?
— Чалкана.
— Не может быть! — воскликнули все присутствующие.
Ирма подала знак хозяину, он выбежал и через несколько минут ввёл архиепископа, который прицепил фальшивую бороду и закутался в широкий плащ, чтобы не быть узнанным.
Воевода предложил ему сесть за большой дубовый стол. Начались переговоры.
Чалкан был согласен примкнуть к партии воеводы и поддерживать все его планы с условием, что ему будет обеспечено соответствующее его сану положение. Они скоро сговорились на этот счёт, однако при обсуждении способа исполнения планов партии между воеводой и Чалканом возникло разногласие. Архиепископ был решительно против насилия, Заполия же гордо указал на своего союзника, короля Франции.
— Напрасно вы рассчитываете на него, — ответил Чалкан, — король Франциск потерпел поражение при Павии[7] и разбит наголову. Десять тысяч французов пали в сражении, сам король находится в плену у Карла V. Мой план более мирный, но верный. По-моему, следует оградить короля от влияния супруги и Батория. Надо склонить его появиться на собрании в Гатване, и я беру это на себя. Я буду по-прежнему вашим противником на людях, — так выгоднее для интересов партии. В качестве духовника короля я имею на него большое влияние. Если вы, прелестная женщина, поможете мне, — добавил архиепископ, обращаясь к Ирме, — то мы, без сомнения, приведём короля в Гатван.
Ирма, улыбаясь, кивнула головой.
— Труднее всего, — продолжал Чалкан, — завлечь в наши сети королеву. Она умна, смела и решительна. Силой мы тут ничего не добьёмся, придётся употребить хитрость. Если дворянство сделает вид, что готово на уступки ради спасения государства, то Мария с радостью ухватится за протянутую ей руку. Если же станет доверять дворянской партии, то не только пошлёт короля в Гатван, но и сама явится вместе с ним. В Гатване мы захватим королеву и заставим короля принять все требования дворянства, отставить всех советников и сослать Марию в один из замков. Тогда Ирма Перен будет управлять королём, Заполия — государством, и ни одной капли крови не прольётся.
— Это прекрасный план! — воскликнула Ирма.
— Хорошо, — ответил Заполия, — я согласен. Мои люди вооружены, так что мы в любую минуту сможем прибегнуть к оружию.
Несколько дней спустя Заполия, Ирма и Вербочи сошлись в одном из замков Чалкана. План архиепископа был разработан во всех подробностях и каждому назначена своя задача и роль.
Королева Мария долгое время не получала никаких сведений от своего таинственного друга, но наконец пришло письмо, в котором ей снова назначалось свидание.
Королева опять отправилась в назначенное время на вал. Незнакомец не мог ей дать на этот раз никаких точных указаний; он только предостерёг её против Заполии и заметил, что воевода, очевидно, отказался от открытой борьбы и стал действовать подпольными путями. Таинственный друг заклинал королеву быть как можно осторожнее и не отклоняться от намеченного пути; он так волновался, что забыл изменить голос, что делал постоянно.
— Боже мой! — воскликнула королева. — Кто вы? Какой знакомый голос!
Незнакомец спохватился и поспешил к стене.
Мария схватила его за руку.
— Ради Бога, скажите, кто вы?
— Ни за что, — ответил он изменённым голосом и исчез за стеной.
Мария ещё долго стояла на валу, растерянно осматриваясь кругом, но наконец овладела собой и пошла назад в замок.
Так как дворянство не поступалось ни на йоту своими требованиями, то Мария решила выпустить Черенцеса и послала Гавриила Перена известить его об этом.
Перен поспешил с Иолой в башню. Старик Черенцес с восторгом принял известие о своём освобождении и решил задать по этому поводу грандиозное празднество. Гавриил также получил приглашение и, конечно, поспешил воспользоваться им.
Он нашёл дом Черенцеса окружённым густой толпой любопытных, которые глазели на иллюминацию и на приезжавших гостей.
Известие об освобождении министра финансов сильно взволновало магнатов и дворян из партии Заполии. Банкет, заданный Черенцесом, и громкие крики гостей ещё увеличили их досаду; гайдуки и гусары смешались с народом, столпившимся около дома Черенцеса, и стали возбуждать его.
Купец Стефан Лабат только что собирался произнести тост и поздравить хозяина с освобождением, как снаружи донеслись крики и в окна полетели камни. В эту минуту вбежал лакей с окровавленной головой.
— Осада, приступ! Спасайтесь! — раздался его вопль.
Произошло страшное смятение. Толпа, оттеснив слуг, ворвалась во дворец. Черенцес опустился на колени и начал молиться, а его гости разбежались кто куда. Иола в смертельном страхе прижалась к Гавриилу; он один сохранил присутствие духа.
— Нет ли тут ещё какого-нибудь выхода? — быстро спросил он.
— Есть потайной ход к валу, — прохрипел Черенцес.
— Давайте скорей ключ!
Черенцес вытащил связку ключей, но от испуга руки у него тряслись. Иола нашла ключ и поспешила вперёд. Гости вернулись в зал, так как все выходы были уже заняты толпой.
Перен отпер дверь; топот гайдуков и гусар уже раздавался в коридоре, они стучали в дверь и старались выломать её.
Все побежали через ряд комнат к потайному ходу. Иола бросилась к отцу, который в безумном страхе вернулся в спальню и собирал самые важные бумаги и драгоценности. Гавриил последовал за ней, запирая и заставляя насколько возможно за собой все двери.
Народ уже проник в один из залов, отовсюду неслись крики:
— Долой Черенцеса, на виселицу жида!
Иола потащила отца, и Гавриил поспешил за ними. Они добежали до потайного хода, но дверь оказалась запертой. Гости, думая, что все уже прошли, заперли её за собой. Гавриил попытался проломить её, но тщетно. Тогда он распахнул окно, посмотрел и воскликнул:
— Есть ещё выход! Двор свободен.
Он быстро нашёл верёвки и, привязав к переплету, спустился первым; Иола и её отец последовали за ним.
Толпа между тем ворвалась в спальню. Перен понёс Иолу на руках через сад, старик, задыхаясь, бежал за ними. Они благополучно достигли стены. Однако гусары заметили верёвку у окна и увидели беглецов. Перен привязал другую верёвку к выступу стены и торопил своих спутников спускаться. Старик поспешил исполнить это, а Иола ни за что не хотела расставаться с Гавриилом. Между тем гусары уже достигли вала. Перен, обнажив саблю, двинулся им навстречу. Убив одного и ранив другого, он произвёл среди них смятение, вернулся к Иоле, и они быстро спустились вниз. Черенцес дошёл до берега Дуная и сел там. Перен и Иола увидели его, и все трое побежали вдоль берега. Вдруг Перен остановился и воскликнул:
— Лодка, лодка!
Они подбежали к старой лодке, привязанной к берегу, и, отвязав, сели в неё. Гавриил оттолкнул лодку и взялся за вёсла. Беглецы благополучно достигли противоположного берега. Там стояла небольшая рыбачья хижина. Иола и Черенцес остались в ней, а Перен снова переправился на другой берег.
Он окольными путями поспешил в замок, рассказал обо всём случившемся и, захватив своих солдат, отправился к хижине. Гавриил считал за лучшее, чтобы Черенцес не возвращался в Офен, а потому старому еврею и его дочери пришлось скрепя сердце взобраться на лошадь. Щедро одарив рыбаков, они двинулись в путь.
Через час они достигли парома, перебрались на другую сторону и направились к Биске. В лесу, окружавшем замок Перенов, был небольшой охотничий замок, в котором жил только лесничий. Сюда Гавриил и привёз беглецов, а сам, распрощавшись с ними, отправился в Офен, оставив Черенцесу для безопасности несколько солдат.
