- Отпусти девку, Бессмертный- покачала головой Яга- Пусть спать идет. Уж светает скоро, а тебе еще письмо в Триодиннадцатое писать да тело в дорогу приказывать снаряжать.

- Мы еще не все выяснили- уперто проронил мужчина, с каким-то нездоровым любопытством наблюдая, как я сменила позицию с упора головой на упор плечом в его живот и, пыхтя, продолжала стараться сдвинуть его с места- Вопрос с яблоней не решен.

А я внезапно ощутила, как на смену нервному напряжению и усталости приходит реальная злость и раздражение. И немало способствовала тому так некстати залпом выпитая на вечере брага. Если, поначалу, стресс несколько притупил действие алкоголя, то теперь, вкупе с утомлением и нервным перенапряжением, веселящий напиток быстро входил в силу, рождая в голове звенящую легкость, а мозгах опасную смелость.

Вот чего встал, спрашивается? Что ему, правда, от меня еще надо?

«Вот-вот! Да «кто-ты-такооой»- заводя меня еще больше, поддакивал на левом плече подлый чертик, распаковывая узелок с вещами- «Ты че? Еще не понял, с кем связался?»

И тогда я, поддаваясь зарождающейся скандальной злости и опьянению, резко толкнула обоими руками неподдающееся тело, а потом еще и наступила ему на ногу:

- Да отойди ты уже! Достал со своей яблоней- взвилась я, топая ножкой и ударяя в довесок кулачком по твердокаменной груди- Чего встал-то? Дай пройти!

Все замерли. В кабинете уже в который раз воцарилась осязаемая тишина, в которой тихо ахнула смерть и весело хихикнула Яга.

« Да сколько можно -то!»- возмутился чертик, с усталым вздохом снова начиная паковать только что разобранный узелок с личными вещами.

А я, лишившись поддержки гадкого рогатого манипулятора, запоздало начала осознавать произошедшее:

- И…Извините- прошептала я, отступая на шажок от совершенно по-нелепому оторопевшего Кощея, который неверяще смотрел на свою грудь аккуратно трогая ее кончиками своих длинных белых пальцев.

- Ты…Ты меня ударила?- сам не веря себе, едва слышно, полным неподдельного удивления голосом спросил Бессмертный, поднимая на меня переполненные шоком и недоверием желтые глаза.

- Это не я!- тут же пискнула я, отработанный тяжелыми детсадовскими годами лозунг.

Яга за спиной хохотнула еще веселее. А Смертушка выдала полный нетленной скорби стон, делая общеизвестный жест «лицо-рука».

- Не ты?- еще более жалко уточнил Кощей и обвел кабинет ошарашенным взглядом.

Ну понятно же, что кроме меня и двух старушек, разной степени разложения, в комнате больше никого не было! Тут и сверчку в углу было ясно, что это я осмелилась поднять руку и (спаси меня, Господи!) даже ногу на самого царя Бессмертного. Но отступать было поздно. Вякнула- стой на своем. Это я тоже еще с детского сада четко усвоила. Угол, знаете ли, воспитывает характер.

- Как бы я посмела?- возмущенно отозвалась я и, ласково заглядывая в желтые глаза, предположила- Может это Яга?

- Ась?- ошалела вдьма.

- А что?- опасно смелея в алкогольных парах, закивала я и, чуть привставая на цыпочки, чтобы быть ближе к царскому лицу, я честно поделилась информацией- Вон как смотрит недобро. Она, между прочим, злой сказочный персонаж.

- Кто?- слегка прищурился Бессмертный.

- Она- шепотом покосила я глазом на Ягу- Но Вы, кстати, тоже. Но Вы хоть красивый- грустно вздохнула я и, пьяно хихикнув, клацнула зубами возле гладкого Кощеевского подбородка.

Кощей дернулся и подпрыгнул. Яга совсем невоспитанно загоготала. Смерть икнула и отступила в темный угол, сливаясь с обстановкой. А я весело подмигнула окончательно ошалевшему царю и, сдвинув брови, сделала козу пальцами, чуть не выколов при этом себе глаза в попытках показать ведьме, что я за ней слежу.

- Так. Все- вдруг пришел в себя Кощей, лицо которого резко потеряло всю беззащитность и приобрело обычную злую жесткость- Доигралась ты, Настасья!

- Чегой- то? Ой, спасите! Помогите мне!- еще секунду спустя верещала я, вскинутая попой к верху на царское плечо и грустно подметающая своей длинной косой дощатый пол кабинета- Ох, ни за что ни про что погибну же! Спаси меня, бабушка Яга!

- Ишь ты, «бабушка Яга» ее спаси!- веселясь, смеялась старуха, утирая кончиком растрепанной седой косы выступающие в уголках глаз слезы- Я-ж персонаж недобрый! Злой даже. Как же-шь я тебя спасу-то? Еното-ж я эту…как ее… репутацию всю потеряю! Ой, не могу! Виси ужо молча, красавица! Авось Бессмертный к утру и успокоится!

- Ой, как же он упокоится, коли он бессмертный!- продолжала показательно выть я, под откровенный скрип зубов мужчины и заливистый смех Яги- Смотрите, люди добрые, как с дочкой царской обращаются! Ой, спасите! Несет меня лиса за темные… А, это не от сюда… Несет меня Кощей…

- Убью- шипел Бессмертный, пинком ноги открывая двери кабинета и быстрым шагом направляясь в темноту спящего терема- Закрой рот, иначе и до петухов не доживешь!

- А Вы куда меня несете?- шепотом уточнила я у стирающего эмаль собственных зубов царя.

- В темницу сырую- огрызнулся тот, не сбавляя шага и сворачивая в темный коридор.

- Ой, смотрите люди добрые- снова во всю мощь легких завопила я- Несут меня в темницу сырую! Будут пытать да пороть! За яблочко погрызенное убивать!

- Да заткнешься ты, наконец, или нет?- рявкнул доведенный до белого каления Кощей, неожиданно останавливаясь и скидывая меня с плеча на пол.

- Я не хочу в темницу- пожала я плечами- Там холодно. А у меня горло слабое!

- Дура!- простонал Бессмертный, неожиданно плечом распахивая двери моих же покоев- Спать! И чтобы из горницы с утра не высовывалась, покуда я сам к тебе не пожалую.

- А как же темница?- жалко и обиженно всхлипнула я, заползая в темную комнату.

Но ответом мне был только звук злобно захлопнутых за моей задницей дверей и нервные, удаляющиеся шаги бешеного Кощея.

- Ну и пожалуйста- почему-то обиделась я и, подтянув под себя валяющуюся на полу думку, некогда брошенную в Ефросинью, тут же провалилась в глубокий сон, столь желанный моим измученным нервными потрясениями организмом.

Небо за окном сияло синевой. По этой синеве медленно и грустно плыл желтый шар пока еще теплого сентябрьского солнца. Время неуклонно миновало полдень и приближалось к вечеру. А во рту у меня, кроме горького привкуса несбывшихся надежд до сих пор ничего не было.

И если днем ( ну да, завтрак и пару очередных церковных служб я, естественно, благополучно проспала) меня сей вопрос мало волновал, по причине легкого помелья и нервозности душевного состояния, то чем дальше к закату клонилось солнце, тем чаще и громче собственный желудок напоминал мне, что хорошо бы его чем-то побаловать, акромя отзвуков вчерашней браги.

Нет, ну по-началу я, хотя бы, понимала, почему ко мне никто не заглядывает. Все-таки, в отличии от меня, здешние слуги уважали чужую личную жизнь и в свидетели не рвались. Даром, что ничего крамольного за дверьми моей горницы не происходило, конечно. Но кто из них об этом знал? Дикие стоны, покряхтывания, и, иногда, даже повизгивания… Конечно, я просто отлежала все свои кости на жестком полу! А вовсе не то что вы сейчас подумали. Разгибаться вообще только к обеду начала. До этого проклинала свою лень, не позволившую мне ночью доползти до мягкой перины. Ну и Кощея заодно…

Вот, кстати, возможно его имя, с удручающей регулярностью звучащее в перемешку с моими страстными стонами тоже повлияло на то, что меня «не беспокоили». Кто знает? Факт оставался фактом- мне было одиноко, тоскливо и голодно.

И, не смотря на то, что стонать я уже давно перестала, размяв мышцы нехитрой гимнастикой, бросаться ко мне в покои с разносолами никто не спешил. Что наводило на мысли, что не интимом одним, предположительно творящимся за моими дверьми все были напуганы. Возможно еще и приказ злодея все-таки повлиял на мою диету.

«Короче, до ужина мне ничего из еды не перепадет!»- обреченно думала я, полностью смиряясь с аскезой своего грустного существования в горнице- «Хорошо, если хоть на ужин позовут. Ну, на вечерю, то есть. Судя по солнышку, ужин как раз заканчивается».