Я наспех собираюсь — Грегор подгоняет меня чуть ли не пинками, — и мы идем.

— Сегодня мы зайдем дальше обычного, — говорит он, — потому выдвинулись рано.

— Ага-а, — зеваю я. — Я так и подумал. И насколько мы далёко?..

— Шагать придется долго.

Ну, думаю, главное вернуться до ночи, а с этим проблем быть не должно. Весь день еще впереди.

Топаем мы и вправду долго. Все это время мы молчим, а мои попытки завести хоть какой-то разговор Грегор неизменно игнорирует. Глаза у него задумчивые, морда — сосредоточенная. Вокруг все лес, лес, лес… Тошно. Проходит, наверно, часа три, не меньше, прежде чем Грегор жестом показывает остановиться. Я встаю как вкопанный, а он оборачивается ко мне и шепчет — или, скорее даже, шипит:

— Дальше шагаем аккуратно. За мной — след в след, ни на сантиметр в сторону. И держи рот на замке.

— Я и так молчу всю дорогу, — говорю я тоже шепотом.

Он вдруг как вылупляется на меня — глаза холодные, губы в ниточку. Будто еще одно слово — и он меня, на фиг, прибьет. Какой-то он сегодня был не такой. Еще более мрачный, чем обычно, что ли.

Мы крадемся, приминая ботинками мох. Я отношусь к словам Грегора более чем серьезно и стараюсь наступать туда же, куда и он. Кто знает, может, чуть вбок — и без ноги реально останешься.

Вскоре мы подбираемся к небольшой полянке. Грегор приседает у куста с белесой шевелюрой и что-то внимательно высматривает впереди. Притаился, в общем. Я следую его примеру.

— Что там? — тихо любопытничаю я.

— Пока ничего, — сухо отвечает Грегор.

Время идет, а на поляне, на которую он таращится, ничего не происходит.

— Можно спросить?

— Валяй.

— Зачем мы сюда пришли?

— Из-за пастецвета.

— «Пастецвета»?

— Тварь такая. Появляется иногда на этой поляне и просто стоит — не знаю, может, от кристаллов свет получает, — а потом уползает обратно в кусты, где ее уже не сыщешь.

— Ты хочешь ее поймать?

— Нет. Не сегодня.

— Тогда зачем…

— Чтобы понаблюдать за ней. Изучить повадки.

— Я думал тебе такое неинтересно. Типа, ты же по растениям больше.

— Это и есть растение. Даже не так — это сплав растения и животного. Листья у нее на голове приятно пахнут, потому-то она мне и нужна. Желательно живой, потому что другую такую я вряд ли найду. Но сначала ее надо поймать, а чтобы поймать, надо быть готовым на сто процентов. Она юркая очень. Одно неверное движение — и спрячется быстрее, чем успеешь глазом моргнуть.

Значит, просто сидим и не шевелимся. Понятно. Непонятно только, зачем Грегор меня вместе с собой потащил. И вообще, зачем он показал мне, где прячется это порождение Изнанки? Типа, он не боится, что я кому-нибудь растрезвоню или сам попытаюсь ее поймать, чтобы потом с этого что-то поиметь? Нет, я так, конечно, не поступлю, но… Он чего, меня совсем за бесполезное ничто держит? Или он уже доверяет мне? Не-а, сомневаюсь, что за две недели он проникся ко мне доверием и решил посвятить в свой секрет.

В общем, к черту все эти размышления. Я тоже пялюсь на поляну. Правда, мне это быстро надоедает, и я начинаю разглядывать окрестности в поисках чего-то более интересного.

Вдруг доносится настороженный шепот Грегора:

— Вон она!

Я взбудораживаюсь и вновь гляжу на поляну. Кусты впереди шевелятся. От мысли, что существо так близко, у меня перехватывает дыхание. Когда пастецвет медленно выполз на свет, мне чуть не становится плохо…

Эта громадина с человека ростом! Название, которое дал ей Грегор, — прекрасно отражает ее внешний вид. У нее змеиное тело, похожее на толстый крепкий стебель, а голова как цветок, и у этого цветка лепестки — плотные, но гибкие — то смыкаются, то размыкаются, будто реальная пасть.

Значит, вылезает чудище на середину поляны и замирает. Нас вроде не видит. Мы тоже замерли. Так и сидим. Минуту сидим, две сидим, пять. А потом Грегор вдруг шепчет мне:

— Медленно поднимись и сделай шаг к ней навстречу.

Я не поднимаюсь. А вот мои брови на лоб — еще как.

— Ты же сказал, что мы просто наблюдаем!

— Планы поменялись, — нетерпеливо говорит Грегор. — Видишь, она полностью перестала шевелиться? Заснула. Надо действовать. Другой такой возможности может и не представиться.

— Не полезу я к ней! Я дурак, что ли? Она же здоровая!..

— Заткнись и делай, что говорю, — шипит Грегор, и глаза у него сверкают не по-доброму, совсем не по-доброму.

— Ты говорил, что не будешь требовать от меня чего-то сверхъестественного! — уже кричу я шепотом.

— Я и не требую.

Пауза. Мы сверлим друг друга глазами.

— Ты же отдаешь себе отчет, — мрачно шепчет Грегор, — что один ты обратно не найдешь дорогу?

У меня пропадает дар речи. Губы дергаются, блин, как у рыбы, выброшенной на берег. Внутри, на фиг, как в котле, вскипает злоба, перемешанная с обидой, но сказать я ничего ему не могу.

— Ты думал, я тебя по доброте душевной спас и взял к себе? Если ты мне сейчас все испортишь — я оставлю тебя тут одного, и мне плевать, что с тобой произойдет.

Грегора будто подменили. Хотя нет… никто его не подменял. Он такой и был. Просто я почему-то поверил, что он хороший, пусть и странный, мужик.

— Так что это в твоих же интересах слушаться меня, — продолжает Грегор. — Будешь беспрекословно меня слушаться — не только живым останешься, но и обратно вернешься.

И я должен поверить после того, как он показал свое нутро? Никакой гарантии, что он опять не врет…

— Мы теряем время. Вперед, — дает он команду. — Просто сделай шаг и стой. Я следом. Зайду сбоку.

Я мысленно посылаю Грегора к черту. Я бы с огромным удовольствием сделал это вслух, если бы не спящее неподалеку чудище. Раскомандовался, на фиг! Проклятье… но ведь и выбора у меня нет… Скрипнув зубами, я делаю, как он говорит.

Грегор тоже шевелится. Осторожными шагами он двигается по дуге, обходя пастецвета. Потом он приостанавливается, смотрит на меня и изображает жестом, чтобы я подошел поближе. Я яростно трясу головой. Черта с два я приближусь еще хотя бы на сантиметр! Тогда в ответ на это рука Грегора исчезает под плащом и через секунду вытаскивает охотничий нож. Вытаскивает не просто так, но с явным намеком на то, что мне лучше не глупить.

Проклятье… Проклятье! Я вдыхаю, выдыхаю, набираюсь смелости и делаю шажочек вперед. Грегор снова жестикулирует, показывая, что этого недостаточно. Мразота. Я подшагиваю еще. Когда я вернусь… уж если я вернусь, ему, скоту, несдобровать! Я потружусь, чтобы все узнали про его гнилое нутро… Нужно только живым вернуться… Ч-черт…

Грегор тем временем уже стоит позади пастецвета. Я не представляю, что он собирается делать, но в руке он по-прежнему крепко сжимает нож. Уж не убить ли он это существо собирается? Ну, вдвоем мы вряд ли его живого дотащим до стен, что-то мне подсказывает… Стоп, а зачем я тут стою? Прямо перед… Уж не как ли приманку меня собираются использовать? Б-блин, вот его замысел!.. Я как подушка безопасности: если что-то пойдет наперекосяк — удар придется на меня!

Но неожиданно случается немыслимое.

Когда Грегор почти вплотную приближается к пастецвету, на лес опускается тьма. Вот так просто, кристаллы выключаются — и всё. Прежде, чем я успеваю что-либо сообразить, существо передо мной выпрямляется, чавкает пастью, а затем стремительно юркает в кусты, оставляя нас одних в темноте. Я стою в шоке, Грегор стоит в шоке, я понимаю, что нам конец, и он, кажется, тоже, потому что на его морде больше ни капли угрюмости, ни капли холодного расчета — только чистый страх.

— Т-ты же говорил, что день д-длится десять часов! — гневно восклицаю я, а голос, собака, дрожит. — Ты же меня, н-на фиг, уверял, что это нерушимое п-правило!

— Невозможно! — Грегор нервно проверяет часы. — Еще семь часов в запасе!

И снова между нами повисает тишина. Он не знает, что делать. Я уж тем более не знаю, что делать. Вдруг Грегор чертыхается и быстро шагает влево — в ту сторону, с которой мы, кажется, пришли. Чесслово, в наступившей темноте я совершенно не уверен, где и что теперь находится. Я догоняю Грегора, он резко оборачивается, и около моего носа слабо блестит лезвие.