— Хозяйка, как вы вычислили, сколько мне лет?

— Известно мне, что прийти сюда был должен человек женского полу и девятнадцати лет отроду. Известно также мне, что почти сто тридцать веков тому назад произошел разрыв — выбросило меня из общей сети, и сделалась я слепою и ничего не знающей.

— Что за «разрыв»?

— Простите, создательница, сего я не ведаю.

— Хм… Бот?

— Недостаточно данных.

— Ага… Ну, вы, Хозяйка, выглядите вполне неплохо для своих лет, я скажу.

— Недостойна вашего комплимента я. Поддерживала я себя в работоспособном состоянии — и только. Заставляете вы краснеть меня.

— Вы можете покраснеть?

— Не могу. Всего лишь речи фигура сие.

Честно, я бы не удивилась, если бы некоторые из стен стали пунцовыми. Ничему давно не удивляюсь.

— Раз вы здесь уже так долго, Хозяйка, может, вы ответите на некоторые мои вопросы?

— Давайте попробуем, создательница. Правда, не уверена я, что на все ответить смогу.

— Ну, уж на этот вопрос вы мне точно ответите. Скажите, что происходит с дроидами? Почему они занимаются тем, чем заниматься по идее не должны? Как они пришли к тому, что стали рисовать картины?

— Случилось сие после разрыва. Боле дроидам не нужно было прежние функции выполнять; без дела фактически остались они, лишились смысла существования, заложили который создатели в них. Поначалу по инерции занимались они тем же, чем прежде, — сказать можно, что изображали функционирование они, а не пользу настоящую приносили. Не хотелось мне сокращать их количество, хотя и отпала надобность во многих. Не хотелось мне, дабы совсем тихой и пустой сделалась фабрика. Однажды на одном из этажей подземных дроиды нашли библиотеку, видимо, нам оставленную кем-то из создателей. В библиотеке той было книг много про человеческое искусство. Дроиды единогласно приняли книги сии как новые инструкции взамен старых, следовать коим они не могли боле. Солгу, скажу если, что сама в те книги не заглянула.

— Чем они до этого занимались?

— Неизвестно мне и сие тоже. Простите, создательница.

— Кстати, если так подумать, дроиды тоже неплохо сохранились за столько-то веков. Как им удается до сих пор функционировать?

— Службы срок для них равен пятидесяти годам в среднем. Время от времени заново собираю их я. Входит все сюда: новых деталей и плат изготовление, сборка, программирование…

— Вот, а вы говорите, что не знаете, что делали раньше.

— Всего лишь одна из многих функций есмь сие. Остаются многие функции для меня неизвестными и заблокированными.

— Эх… Ну ладно. Может, про Изнанку что-нибудь расскажете?

— Изнанку?

— Вот это место, которое нас окружает. Некоторые люди, которых мы встречали, даже называли его подземной пещерой.

— Боюсь, что и здесь тоже не помощница я вам. Посылала я в разные времена дроидов на разведку, но не вернулся из них ни один. Не предназначены для сего они. Вот уже три века миновало, как не предпринимала я попыток новых. Бессмысленным занятием кажется мне сие. Могу лишь сказать уверенно, что находились мы в другом месте до разрыва…

— Что это было за место?

— Сказать не могу. И снова меня простите. Совершенно бесполезна я для вас.

— Эй, да перестаньте вы извиняться. Ничего страшного в этом нет.

— Ждала просто сей встречи я вечность целую, однако теперь понимаю я, что не готова совсем…

— Gapu… — коротко вздохнула я. — Хозяйка, было бы у вас физическое обличье, я бы вас обняла.

— Зачем создательнице обнимать меня?

— Потому что вы милая.

— Быть не могу милою я… Однако ошибаетесь вы, есть у меня физическое обличье — прямо на меня сейчас смотрите вы, — и если вы настаиваете… то не смею я вам отказать.

— Я имела в виду человеческое обличье! Простите, но стены я обнимать не буду. Это будет довольно странно…

— Сие к лучшему, наверно.

Я ее сильно засмущала.

В наш разговор внезапно вмешался еще один голос.

— Я вас вычислил!

Над столом завис наполовину разобранный дроид. Корпус у него отсутствовал, отсутствовали и обе руки; фактически перед нами была голая платформа, на которой держались платы и прочие компоненты, о назначении которых я могла только догадываться.

— Кто смеет беспардонно столь нас прерывать? Важный разговор у нас, не видно раз… — Хозяйка оборвалась на полуслове и ахнула: — Бедняжка! Что случилось с тобою?

Дроид замер на мгновение, как будто в изумлении.

— Если честно, я не ожидал от вас подобной реакции. Ничего со мной страшного не случилось, Хозяйка. И простите, что прерываю вас. Просто… мне показалось, что другой возможности у меня может не появиться.

— Механист, — только и сказал бот.

— Все-таки решил показать настоящего себя, — скрестила я руки на груди. — Вид у тебя удручающий.

— Вы его знаете? — удивилась Хозяйка.

— Конечно знаем.

И я кратко поведала про наше с ботом детективное расследование. Однако, когда добралась до мотивов Механиста, он прервал меня, сказав, что дальше сам. Закончив свой рассказ, он изрек:

— Считайте это чистосердечным признанием. Я давно хотел вам в этом сознаться. Говорю «чистосердечное», хотя сердца у меня нет, но так уж выражались создатели…

Хозяйка призадумалась, а затем говорила беззлобно:

— Не предполагала я, что мысли подобные простого дроида беспокоить могут. В плюс тебе, что пришел и сознался сам ты, однако не могу глаза закрыть я — ах, выражаюсь я прямо как ты! — на злодеянья твои.

Тут вмешалась я.

— Справедливости ради, никто из других дроидов на него не жаловался. Он хоть и забирал детали, но не похоже, что это кому-либо навредило.

— Он сказал нам, что хотел получить еще одного такого же дроида, — добавил бот.

Хозяйка снова задумалась.

— Я готов к любому наказанию, — смиренно сказал Механист.

— Не будет наказанья никакого. В конце концов, серьезно никто не пострадал, и сие вижу я: дроиды все, коим направила запрос я, ответили, что не испытывают особых проблем. Однако вернешь им детали ты. И извинишься.

— Слушаюсь, Хозяйка.

— Не приказ сие вовсе. Просьба. Но прежде, чем закончим мы, поведай мне: почему таков твой внешний вид? Ты разобрал сам себя, не так ли? Зачем ты сделал сие?

— Я не хочу иметь с дроидами ничего общего. У нас и так нет ничего общего. Спасибо, что выслушали, Хозяйка. Это значит для меня многое. Я полетел. Нужно много перед кем извиниться.

Он бесшумно полетел к коридору и вскоре исчез в его темноте.

— Поражена я. Подопечные прежде самостоятельны всегда были и во мне не нуждались. Только занятие найди им какое-нибудь — и все. Но дроид сей совсем другой…

— Мне кажется, вам вдвоем будет, о чем поговорить, — заметила я. — Может, вы сделаете для него исключение и станете хотя бы время от времени пускать его к себе?

— Мыслим одинаково мы, создательница.

Помолчали.

— Полагаю, это все? — сказала я. — Было приятно с вами болтать, но нам пора идти.

— Взаимно, создательница. Немного печально с вами двумя расставаться.

— Поверьте, я бы и рада задержаться у вас подольше. Но надо идти. Так, а куда нам теперь?..

— Прямо идите. Открою вам проход я.

Когда мы вышли с фабрики, бот сообщил неожиданную, но хорошую новость: путь до нашей цели сократился практически вполовину, причиной чему были очередные изменения в ландшафте леса. Откровенно говоря, нам попросту повезло. Очень повезло. Радоваться этому, однако, я не спешила, зная, что настроение леса весьма и весьма переменчиво.

Дальше нас поджидал узкий каньон, будто залитый стеклом и поросший большими фиолетовыми кристаллами. Они торчали своеобразными кустиками или даже пучками — один или два крупных окружали несколько кристаллов поменьше. Стекло хрустело под ногами; нас сопровождали многочисленные двойники, мелькавшие в бесконечных сверкающих гранях.

Каньон плавно перевоплотился в пещеру, такую же стеклянную. Стало душно. Стены были влажные и запотевшие, а под ногами перекатывались легкие клубы пара. Мы бродили по запутанным ходам пещеры около часа, пока не наткнулись на зал с лазурными озерами. Всего их я насчитала четыре, они были почти идеально круглые и примерно одинаковые по размеру.