— Пойдемте, сестра Макс, — позвал Августий как ни в чем не бывало, стоя спиной к насекомому. Его спокойствию можно было позавидовать. — Не бойтесь, покуда вы со мною, вы находитесь под защитой Господней.

— Предложение: последовать совету человекоподобного существа, — сказал бот, паривший где-то над моей головой.

Я заставила тело пошевелиться и оторвала взгляд от питающегося насекомого.

— Вы же сказали, что здесь нет никого опасного! — возмущенно выпалила я.

— Эта тварь божья совершенно безобидна, — заявил монах.

Ну да, посмотрим, как он заговорит, когда его этим хоботом да пополам… Я сделала глубокий успокаивающий вдох.

— Видимо, у нас разные критерии безобидности, — сказала я хмуро.

Мы пошагали дальше. Когда гигант скрылся в тумане, и я окончательно успокоилась, у меня возник к монаху новый вопрос.

— Как такой человек, как вы, оказался в Изнанке?

— Что вы хотите сказать?

— Монах — это, наверно, последний, кого я ожидала встретить в своем путешествии.

— А-а, — протянул он, поняв; он задумался о чем-то на мгновение, а затем выдал: — Господь привел меня сюда.

Тайком от Августия я закатила глаза.

— Но мне хочется узнать о вас больше! — сказала я, состроив жалобный голос. Уж не знаю, подействует ли это на него, но любопытствовала я только из желания понять, что он за человек. Понятно, что он монах, однако кто на самом деле прячется под робой?

— Хорошо, сестра Макс. Если вы так хотите услышать, я расскажу, хоть и не дело монаху вести праздные разговоры. Да простит меня Господь. — Он негромко прочистил горло. — Я оказался в этом месте по простой причине: я разочаровался в господе.

— В смысле? Вы же только что с таким уважением про него говорили?..

— Вы путаете Господа с господом.

— Замечание: вы произнесли два одинаковых слова, — изрек бот.

— Нет, разница есть.

— Я ее не понимаю… — сказала я. — Получается, у вас два разных «господа»?

— Верно, сестра Макс. Один ложный, в обмане которого я жил много лет, и один истинный, которого я к своему счастью познал не так давно.

— Ага…

— Я разочаровался в господе, — продолжал Августий, — и так вышло, что в то же время я узнал про место, которое называют Изнанкой. Я решил, что если Господь и существует, то его можно найти здесь.

— Почему вы разочаровались в нем?

Монах полуобернулся. Он посмотрел на меня безмолвно, и у меня появилось ощущение, что ответ лежит где-то на поверхности. Но я в этой теме как-то не очень ориентировалась…

Монах развернулся обратно.

— Я не мог не разочароваться, — говорил он спокойно. — Это беспомощный, слабый и старый господь, который только и может, что наблюдать за нами сверху. На все просьбы, на все мольбы он отвечает молчанием. От него никогда не дождешься помощи — да что помощи, люди просят хотя бы знака, но он и этого не может дать. Он недостоин веры в себя, это не господь, это пустышка, пользующаяся нашей наивностью. Возможно, когда-то раньше, когда-то давно он обладал теми качествами, за которые его возлюбили, за которые его почитали, но ныне он все те качества растерял. Мне кажется, он утратил к нам интерес, ему мы безразличны. Все эти церкви, все эти храмы, что остались после него, — как ископаемые, от которых простым людям нет никакой пользы. А вы? — неожиданно спросил монах, краем зрения взглянув на нас. — Веруете ли вы?

— Да не знаю даже… — ответила я. — Не было времени задаться подобным вопросом.

— Даже если не задавались, сестра Макс, вы все равно во что-то должны верить. Необязательно в господа. Вера есть всегда и неважно, считаешь ты себя религиозным или нет.

— Ну… — я посмотрела на бота. — Я верю в него! Он всегда мне поможет.

— Нет, дитя мое. Это не вера. Прежде всего, ты не должна видеть объект своей веры. Он не должен присутствовать в реальном мире. Но он вполне может быть в твоей голове.

— Не понимаю. Как-то нелогично. И бессмысленно! Как можно верить в то, чего даже не существует?

— Очень просто. Это заложено в саму сущность веры. Она наивна и несбыточна. Этому меня научил старый господь, и это то немногочисленное, за что я ему благодарен. Я и многие другие люди верили в эфемерное лучшее. Свято верили. Однако «лучшее» так и не наступило. Мы, больные, измученные люди, глотали таблетки, в которых на самом деле не было лекарства…

Какой странный монах — никогда бы не подумала, что услышу подобные речи от религиозного человека.

— Погодите, я запуталась. Объясните: какой тогда смысл во всем этом?

— Смысл в самообмане.

— …

— Поэтому я больше не верю.

Это окончательно вогнало меня в ступор.

— Разве можно монаху не верить? — спросила я. — Монах без веры ведь и не монах вовсе. Это как отделить от ночи ее темноту — просто не получится.

— Старый господь лжив. Он питается нашими молитвами, но ничего не дает взамен. Истинный Господь совершенно иной. Он не требует слепой веры в себя, он искренен в своей сути. Он искренен в жестокости, искренен в милосердии. Искренен во всем, что бы он ни делал. И это все, что мне нужно. Его искренность.

— Кто же этот ваш бог?

— Сестра Макс, разве ответ не очевиден?

— Боюсь, что не для меня.

— Господь повсюду. Мы находимся прямиком в его святом нутре, именуемом чистилищем.

Теперь до меня дошло.

— Вы считаете Изнанку богом?

— Это не я «считаю». Такова истина, такова реальность. Господь — это Изнанка. Необъяснимый. Прекрасный. Всесильный. Наблюдающий за нами. Дарующий нам испытания.

— Ну… может быть, — только и могла ответить я, чтобы не обидеть Августия. Бот молчал и совсем мне не помогал. — Хотя подождите, вы же говорили, что объект веры нельзя увидеть. Но лес — вот он, и тут и там.

— Я также сказал, сестра Макс, что не верю в нового Господа. Вера — это не больше чем опиум. Мне не нужно верить, потому что я знаю, что Господь искренен.

Убедительно. Ну, та часть, которую я поняла — убедительная. Нет, я правда пыталась понять логику Августия. Но какая-то она была уж очень запутанная и опасно граничила с противоречием самой себе.

— Ага… А можно еще вопрос?

— Конечно, спрашивайте. Я отвечу на любой вопрос про Господа нашего.

— Вы сказали, что разочаровались в предыдущем боге из-за того, что он вам не отвечал. Так, может, это было своего рода испытанием? Он как бы говорил вам, что стоит надеяться не на него, а на себя?

— Сестра Макс, есть разница между испытанием и безразличием, — мне показалось, будто в голосе монаха что-то поменялось, причем не в лучшую сторону. — Гнобление, простите меня за выражение, — это не испытание. — Его голос сделался прежним: — То ли дело истинный Господь. Он ко всем относится одинаково. Он непостоянен, он изменчив, но он честен. Он прислал ко мне вас, чтобы проверить мою решимость, проверить, насколько верен я ему, и я намерен пройти его испытание.

Да никакой он не монах — он просто фанатик. Ну нельзя всерьез говорить такие вещи.

— Если честно, я не могу до конца понять вашу логику, — призналась я.

— Это нормально. Вы просто еще не почувствовали присутствие Господа. Когда он явит себя, вы вспомните мои слова.

— Наверно, — пожала я плечами. Моих бровей, что выгнулись в сомнении, он к счастью видеть не мог.

— Теперь позвольте и мне поспрашивать. Брат робот?

Я подавила усмешку, едва не сорвавшуюся с моих губ. «Брат робот», тоже мне…

— Да, человекоподобное существо?

— «Человекоподобное существо»? Звучит немного… высокомерно.

— Он так всех называет, — поспешила предупредить я. — У него глюк такой. Не обращайте внимания.

— Господь учит, что мы должны относиться ко всем с пониманием и милосердием. Я не держу обиды, — смиренно сказал Августий. — Брат робот, я хочу вас спросить.

— Ожидаю вводных данных, — сухо отозвался бот.

— Это он так говорит, что вы можете спрашивать, — пояснила я, заметив молчаливое замешательство Августия.