— Не, больше не надо. Я вот что думаю: тот, кто подослал меня к тебе, догадывался, что я окажусь в незнакомой среде, и оснастил тебя необходимыми для этого инструментами.

— Данное утверждение логично.

— Я знаю, что логично.

После часа ходьбы лес закончился, и началось поле с высокой травой, достающей мне до плеч; еще полчаса спустя кончилось поле, и снова начался лес, более густой, чем до этого.

Желудок недовольно ворчал, требуя еды. Заново обретенное тело принесло с собой не только радость обоняния и осязания, но и жгущее изнутри напоминание, что его нужно постоянно подпитывать. Если бы я знала, что со мной произойдет такая метаморфоза, я бы внимательнее наблюдала за тем, что едят здешние животные. Нет, кое-что я помню, но… еще найти ведь надо.

— Бот, — позвала я, — а ты сможешь найти какой-нибудь предмет, если у тебя будет его описание?

— Нет, — ответил он. — У меня отсутствует подобный модуль или инструмент.

— Ну вот, самого главного у тебя нет. Но если вдруг заметишь дерево с белыми ягодами, дай знать, tey.

С деревом нам не повезло, однако вскоре мы наткнулись на кучку своеобразных растений. Я их вообще сначала не заметила, но, когда проходила мимо, они все как один раскрыли крупные листья и показали светящиеся красным овальные плоды, как бы приглашая отведать их. Вообще, красный цвет — цвет безопасности, но от этого они менее подозрительными не становились, и я попросила бота просканировать их. Его вердикт был следующий:

— Кандур — сорок восемь процентов, шандлибазс — тридцать целых и одна сотая процента, остальная часть — неизвестное вещество. Поедание данных плодов выведет ваши мышцы из строя. Вы задохнетесь от неспособности дышать. Если раньше не остановится ваше сердце.

— Поняла, поняла, — отдернулась я от растения, над которым нависала, — идем дальше.

Растения спрятали смертоносные плоды, как только мы отошли.

После долгих поисков (к тому времени мы преодолели еще полгифрана) я наткнулась на то, что вроде как было съедобным — то были маленькие кустики с «юбочками» из веток в нижней части, под которыми они прятали овальные фрукты. Не знаю, правда, были ли это настоящие фрукты, я их не пробовала, но мне они их напоминали.

Вообще, в бытность призраком я видела, как эти плоды уплетают самые разные животные. По идее это знак, что все нормально, можно кушать. Но с другой стороны — насколько я похожа на животных леса в плане внутреннего строения или… не знаю, как выразиться… в плане эволюционном? Обычная для них еда может оказаться для меня ядом, вот.

— Вы можете это съесть, — вынес бот вердикт, просветив куст лучом от и до. — Однако большой пользы от них не будет. Равно как и вреда.

— Лучше так, чем никак.

Я сорвала первый фрукт, худо-бедно вытерла его рукавом и надкусила. Увы, на вкус он казался примерно таким же, как и польза от него, — то есть никаким, пустым, как бумага. Он был сочным, но сочность ему ни-че-го не давала.

Закончив с первым фруктом, я заставила себя съесть еще два, после чего желудок все-таки успокоился, почувствовав насыщение. Уф, makara… Первая моя трапеза за целую вечность. Не самая вкусная, но это и неважно. Соскучилась я по этому чувству, когда ты наелась и больше тебе ничего на свете не надо.

Четыре фрукта я взяла про запас, набив ими карманы, и поднялась с колен.

— Предложение: продолжать искать съедобные растения, — сказал бот.

— Так-то я всеми руками и хвостом за, но это уже потом, — ответила я. — Не знаю, сколько времени я провела без сознания, но, полагаю, нам пора начинать беспокоиться, что скоро наступит ночь.

Нельзя забывать, где ты находишься, мысленно напомнила я себе. Ты теперь полноценная участница враждебной экосистемы.

— У меня есть фонарь.

— Один фонарь не факт, что поможет.

— Требуется уточнение запроса.

Я ему объяснила, что тут да как.

— Занесено в память. Пожалуйста, расскажите более подробно о «неописуемо страшных обитателях ночи». Замечание: данная информация поможет мне быстрее принять решение в будущем. Если они попадутся нам на пути, я буду атаковать превентивно.

— Боюсь, бот, что я не особо много о них знаю, — вздохнула я. — К тому же мы далеко отошли от того места, где я раньше жила, и тут могут обитать совсем другие чудища.

— Принято, — сухо отозвался он. — Напоминание: со мной вы в безопасности.

— Верю. Но все равно нужно подыскать укрытие. — Я шлепнула себя по лбу ладонью; получилось больнее, чем я хотела. — Дуреха, надо было сразу об этом задуматься…

Столько всего разом навалилось, что я просто забыла!

— Сканирую рельеф, создательница. — Бот молчал несколько секунд, а затем сказал: — Есть положительный результат. В двух франах отсюда находится долина, в рельефе которой присутствует множество дыр разных размеров. Вероятно, мы сможем переждать ночь там.

— Фух, — выдохнула я, — вот так облегчение. Молодец, бот.

Рано радоваться. Туда еще добраться надо.

Я стала частенько поглядывать на кристаллы, все надеясь обнаружить в них изменения, предзнаменующие наступление ночи. Меня не покидало тягучее ощущение под сердцем, что кристаллы вот-вот погаснут, и окрестности мигом накроет черным одеялом.

Дабы немного отвлечься, я завела разговор.

— Бот, а каково быть тобой? — спросила я.

— Требуется уточнение запроса, — невозмутимо ответил он.

— Смотри: вот я уже несколько часов радуюсь своему новому… эм, бытию. Открываю для себя позабытые ощущения. Мне стало любопытно: как ощущаешь мир ты?

— Обрабатываю запрос.

Gapu, он думал добрую минуту. Вот же я его озадачила.

— Никак, — ответил он наконец. — Я не осязаю, не чувствую и даже не вижу в привычном для вас понимании, создательница. В моей модели не предусмотрены соответствующие модули.

И над этим он думал минуту?

— Потому я тебя и спрашиваю, — продолжила допытываться я. — Как-то ты все-таки воспринимаешь окружающий мир, пусть и по-своему.

— Я его не воспринимаю. Я — мой процессор, мой искусственный мозг, — анализирую поступающую информацию и затем реагирую в соответствии с программой, заложенной в меня создателем.

— В целом, если подумать, в моем случае все обстоит так же.

— Не так же, — без эмоций возразил бот. — Вы свободный организм, внутри вас нет ограничений. Я же ограничен замыслом создателя, программой, которую он в меня заложил. Вы можете превзойти себя, вы можете совершенствоваться, я — не могу. Мой процессор не станет работать быстрее, я не смогу его натренировать, как вы можете натренировать ваш ум и сделать его острее. Можно заменить мой процессор на другой, более совершенный, но то будет уже совсем другой бот.

Я даже не сразу нашлась, что ответить.

— Ты точно не простой бот. С такими рассуждениями…

— Замечание: это простая логика. Я не сказал ничего такого, что не знает человек, вроде вас.

— Тебе, наверно, неприятно это осознавать, — сказала я, немного поразмыслив. — Ну, что выше головы ты не прыгнешь.

— Мне неизвестна подобная концепция. Замечание номер один: я лишен чувств в принципе. Я делаю то, что должен делать — и только. Замечание номер два: ошибочно со стороны создательницы применять ко мне человеческую логику.

— О, значит, я могу доставать тебя вопросами столько, сколько моей душе угодно, и тебе никогда не надоест!

— Подтверждаю, — невозмутимо ответил бот.

— А я тебе все-таки возражу, — я втиснула руки в карманы, которые почти полностью занимали фрукты, и в очередной раз глянула на белеющие кристаллы. — В нас тоже заложена программа.

— Кем?

— Без понятия, — слегка пожала плечами я, — богом, может быть. Кто-то же из нас верит в него. И они же любят говорить про судьбу — про путь, который якобы тебе предначертан с рождения и который не изменить. Якобы он определяет, какой путь пройдет человек. Вот тебе и программа.

Бот молчал.

— Или можно посмотреть так, более приземленно: есть человек и есть общество, в котором он живет. Общество в этом случае — создатель, а его правила — та же программа. Или родители и ребенок — то же самое. Ребенок же поначалу все равно, что белый лист, в который постепенно вписывают всякие правила. И потом эти правила очень трудно стереть. Практически невозможно. Так что не так уж сильно мы с тобой отличаемся.