Демид вздохнул. Ему очень не хотелось повторения ситуации, произошедшей в прошлое солнце. Чувство вины, что тогда он не уберёг дочь, порой жгло его. И пусть всё закончилось хорошо, но он считал ту ситуацию своим просчётом.

– Я буду рядом с Радой, – сказал Милослав, – в отличие от княжеской семьи и воинов, к которым будет интерес со стороны их соратников из дружины южного князя, моя персона никому не интересна. Поэтому встреч и долгих разговоров у меня ни с кем не будет. И я смогу присматривать за сестрой, тем более нас с ней теперь связывают амулеты.

– Мне кажется, мы зря волнуемся, – проговорила Цветана, – дважды с одним и тем же человеком ничего не случается. Мы прекрасно съездим в гости к моему брату, посетим свадебный обряд, поздравим молодых, переговорим и заключим союзы с теми князьями, которых давно не видели, подтвердим взаимную дружбу. И вернёмся обратно, – она перевела дух, прижимая к себе Славемиру. – События на нашем посвящении всё ещё свежи в памяти правителей, и зная, чем всё закончилось, они не рискнут повторить произошедшее.

– Повторить – нет, а вот придумать новое могут, – задумчиво проговорил Демид, пытаясь поймать мысль, которая вертелась у него в голове, но никак не обретала законченный вид.

Его что-то смущало в происходящем, но что?

Крон вспорхнул с плеча Милослава и сделал круг над собравшимися.

– Пора в путь, – сказал князь. – Мы едем на праздник, а не на похороны, – добавил он, – давайте верить, что всё будет хорошо.

Все начали занимать свои места. Мужчины вскочили на лошадей, Цветана с Радой и Славемирой заняли повозку, во вторую сели прислужницы, ещё несколько ехало гружёнными вещами и подарками.

Отряд тронулся в путь. Люди махали им вслед руками. Дружинники обрамляли шествие. Всё было торжественно и спокойно. Лишь чёрный ворон кружил в небе, пронизывая его своим карканьем. Да Ведмурд мысленно обращался к Богам, прося сохранить и вразумить детей, а также защитить их, если сами не справятся.

Путешественники быстро двигались вперёд. Лошади резво несли повозки и всадников. Дозорные скакали впереди, разведывая дорогу, потом возвращались, докладывали, что всё спокойно.

Завидя княжеских всадников, селяне выходили им навстречу и любовались проезжающими мимо дружинниками, облачёнными в красивые доспехи. Больше всего искали глазами княгиню и будущую княжну, только женщины были скрыты от любопытных взглядов.

В целях безопасности все повозки, которые ехали в соседние земли, выглядели одинаково: и нагруженные вещами, и везущие еду, и те, в которых были путешественницы. Поэтому сколько бы ни выглядывали селяне, увидеть Цветану с Радой удавалось мало кому.

Демид с Доброславом решили принять такие меры на случай неожиданной атаки неприятеля. На своей земле они врагов не опасались, но путь до города Яромира, уже по его владениям, лежал через густые леса по узкой дороге, где и могла случиться засада.

Милослав пытался заверить отца в том, что он не видит препятствий на их пути, но Демид ответил, что лучше примет меры предосторожности, чем рискнёт безопасностью княжон. Сын больше не спорил, он наслаждался дорогой, добрым конём и ветром в лицо. Крон парил над шествием, постоянно возвращаясь к своему хозяину, как бы показывая: я за всем слежу, и я с тобой.

Волхв вспоминал своё путешествие по сопредельным землям во время прохождения испытания. Он до сих пор не знал, было ли это на самом деле или привиделось, а он всё время находился в каменном лабиринте, и наблюдал за происходящим лишь его дух.

Сейчас всё было иначе. Радость движения окрыляла его, как и возможность вырваться из селения. Хоть он и любил родной дом, но жажда увидеть новое бурлила в молодой душе. И то, что Рада со Светозаром взяли его с собой в Южные земли, радовало сердце.

Козни южан

В это время Горин, узнавший от своих соглядатаев о большом торжестве, устраиваемом Яромиром по поводу свадебного огня своего сына, негодовал, что к нему гонцов с приглашением не отправили.

Вхожесть в дома сопредельных князей была необходимым условием крепкой власти. Если среди правителей появлялся изгой, которого никто к себе не звал, то он обычно быстро терял власть. Либо её забирали напавшие с разных сторон враги, которые в конце делили завоёванные земли. Либо князя-изгоя свергали собственные приближённые, не желая участи разделения своей земле и пытаясь после его низложения наладить утерянные связи. Иметь союзников было необходимым условием выживания, и Горин, как никто, понимал это.

И если в крепости своих границ князь был уверен, а приближённых старался держать на коротком поводке, регулярно меняя доверенных лиц, чтобы ни у кого не создалось ощущение избранности и вседозволенности, то уязвлённое отсутствием приглашения самолюбие давало о себе знать. Горин пытался придумать подходящую моменту месть, но ничего, кроме того, чтобы напасть и порезать своих обидчиков на части, ему в голову не приходило.

При этом честная оценка своих возможностей говорила о том, что сил у его войска для этого не хватит. Праздник будет хорошо охраняться, особенно после происшествия на последнем сборе. Плюс к этому все князья прибудут со своими дружинниками. Понимая всё это, южный князь сидел в своём просторном зале, сжигаемый бессильной злобой.

– Князь, к вам пожаловал купец, – провозгласил охранник, – просит разрешения предстать перед вашими очами.

– Я не хочу никого видеть, – недовольно отмахнулся Горин, – небось хочет уменьшить свою подать.

– Он говорит, что провёл много Лун в Северных землях и принёс вести об огненных девах, – продолжал вошедший.

Правитель заинтересованно взглянул на смотревшего в пол дружинника. Тем запрещалось поднимать глаза на своего князя. Горин считал, что так вырабатывается покорность.

– Об огненных девах, говоришь? – произнёс он. – Хорошо, зови.

В зал вошёл высокий мужчина. Горин не узнал его, так как видел всего один раз, когда отдавал приказ купцам, приведённым советником, разузнать о родах Перуна и девицах, рождённых в них.

– Приветствую тебя, господин, – начал гость, кланяясь.

– Мне сказали, ты принёс интересные вести? – спросил князь, сразу переходя к делу.

– Полсолнца провёл я в холодных землях, – был ответ, – много людей расспросил, ещё больше рассказов услышал. И, запомнив важное, вернулся к тебе.

– Рассказывай, не томи, – с нетерпением произнёс Горин.

– В одном селении, рядом с северным градом, встретил я старуху, которая знала семью с даром Перуна, и рассказала она мне о девочке, в ней рождённой и огнём владеющей, – заговорил гость.

– Ты уверен, что она могла повелевать огнём? – недоверчиво спросил князь. – Знаю я, что редко он пробуждается в дочерях.

– Это девица не проявляла огонь, – покачал головой пришедший, – но узнав историю других семей Перуна, я выяснил, что в случае единственного ребёнка в семье он наследует дар вне зависимости от пола. Это действует для всех родов, наделённых магией. И заведено так Богами, чтобы способности не пропали.

– Ты нашёл её? – спросил Горин. – Привёз ко мне?

– Девица эта давно стала женой и в прошлое солнце умерла, разрешаясь от бремени, – был ответ.

– Я теряю терпение от твоего рассказа! – воскликнул князь. – Зачем ты говоришь так много, если можно сказать лишь о живых наследницах рода Перуна? У неё была дочь, ты знаешь, где она?

– В этом как раз самое интересное, – загадочно продолжал купец, – я отследил путь ушедшей в Навь девы и выяснил, кто она и за кем была замужем, – он сделал торжественную паузу. – Она стала второй женой Доброслава, князя Северных земель, в то время, когда он жил в забытьи.

Горин оживился, княжеская чета, чья будущая невестка погубила его старшего сына, сильно интересовала его.

– Она родила ему пятерых сыновей и одну девочку, – молвил гость, – и если мальчики не унаследовали огненного дара, так как он преимущественно передаётся по отцовской линии, то дочь, с большой долей вероятности, дар получила.