Вечером Боремир видел, как из каменного лабиринта вышел один из потворников отца. Он был истощён и еле держался на ногах, но сказал, что прошёл своё испытание. Ближе к ночи появился ещё один, его тоже встретили и проводили к месту отдыха.

– Они одновременно проходили посвящение? – удивлённо спросил воин. – Не сталкивались друг с другом?

– Внутри лабиринта – изменённое пространство, – ответил Ведмурд, – каждый, кто попадает туда, видит что-то своё. И даже идя рядом, люди не заметят друг друга. Всю ночь я буду разговаривать с ними, помогать принять то, что они прошли и испытали. А утром мы с тобой отправимся в путь.

С первыми лучами рассвета после скромной трапезы Боремир с отцом и несколько волхвов выступили в путь. Шли другой дорогой: Ведмурд знал, где лучше пройти и свернуть.

– Не в первый раз я здесь, – сказал он в ответ на удивлённый взгляд сына, – впервые блуждал в этих лесах, когда искал волхвов на краю нашей земли. Вот тогда трудно было, часто шёл не туда. Но со мной рядом был Валид, когда я начал его понимать, волк подсказывал мне нужное направление. Как мои внуки? – продолжал он, вспомнив о душе друга, воплотившейся в сыне Белозара.

– Они растут не по дням, а по часам, – улыбнулся воин, – очень привязаны друг к другу. Если спят, то вместе, если капризничают, то тоже вдвоём.

– Я надеюсь скоро увидеть их, – ответил Ведмурд, – соскучился по дому. Знаю, что ты построил себе отдельный дом на берегу ручья?

– Да, Доброслав прислал к нам нескольких мастеров, и они быстро собрали дом. Но сейчас в нём гостит Цветана с сыном и свитой, поэтому мы с Вассой и уехали. Я теперь жалею об этом, она не хотела покидать дом, видимо, чувствовала неладное. А мне не нравилось, что на неё дружинники смотрят.

– Не вини себя, – успокоил его отец, – что должно произойти – в любом случае случится. Скоро мы придём и узнаем, как ей помочь.

С этими разговорами они двигались в сторону княжеского града. И к концу Луны вышли на прямую дорогу к нему.

Васса всё это время хворала. Сначала она пребывала в бреду и в редкие моменты просветления благодарила старушку за уход и помощь. Искала глазами сына или мужа, лишь потом вспоминала, что они ушли. Всеволод несколько раз навещал её, но она его не узнавала, мечась в лихорадке.

Однако через некоторое время её настроение изменилось. Приходя в сознание, она начала обижаться, что её все бросили. И даже лучи тепла, что посылали ей Боремир с Всеволодом, не давали успокоения. Чем дальше отходил муж, тем слабее она его чувствовала. Что-то чужеродное, пугающее заполняло её изнутри, ограждая от послания близких людей.

Всё с бо́льшим недовольством смотрела она в минуты просветления на знахарку, ухаживающую за ней.

«Хорошей притворяется, – думала Васса, – а потом выгонит меня, не пожалеет».

Откуда у неё такие мысли, женщина не знала, но они не давали ей покоя.

А когда к старушке зашла соседка и спросила что-то про болящую, молодая жена ощутила угрозу и желание бежать и защищаться. Соседка ушла, а Васса осталась с убеждением, что ей желают зла. Вся обстановка вокруг пугала.

Отвары, которые ей подносила травница, женщина пила с опаской. Но поскольку сама встать не могла, то не отказывалась окончательно.

Старушка видела, что меняется её гостья. Накатывают на неё воспоминания, ей не принадлежащие, несут в себе страхи и боль, пробуждают подозрения и агрессию. Сделать с этим старушка ничего не могла, лишь молила Богов, чтобы Ведмурд успел прийти и помочь несчастной.

В один из дней Васса проснулась без жара и попыталась встать. Ноги были слабы, и она смогла сделать лишь несколько шагов, потом опустилась на пол.

– Уже ходишь? – услышала она голос травницы. – Хорошо, значит, силы возвращаются. Главное, чтобы они не сильнее тебя стали.

– Можно поесть? – спросила женщина, чувствуя голод.

– Сейчас сделаю, – ответила хозяйка, – продукты, которые привёз твой муж, почти закончились, а у меня самой ничего нет. И селяне не захаживают, боятся. Впервые за долгие солнца в лесу видели змею.

Знахарка пристально посмотрела на гостью, желая понять, какое впечатление на неё произведут эти слова.

Васса, услышав про мужа, сначала почувствовала тепло на душе, вспомнила его взгляд и нежные руки. Внешнее наваждение на мгновение отступило и дало место разумению самой женщины. Но как только прозвучали слова о соседях и их подозрениях, её сразу захлестнула волна паники, сменившаяся злобой. Она решила, что никому не позволит обидеть себя, чего бы ей это ни стоило.

Повторение прошлого

В следующие несколько дней Васса быстро пошла на поправку. Травница смотрела на неё с удивлением: она знала, что обычный человек так быстро не восстанавливается после подобной болезни. И понимала, что яд, разлитый по венам гостьи, стал брать верх над её собственным разумением и душой.

А тут ещё местные детишки стали замечать змеек, ползущих в лесу. Давно их столько здесь не наблюдалось, да ещё в середине осени. Матери запретили отпрыскам бегать в лес, а на домик старухи начали посматривать с подозрением. Хоть история Оланы и произошла довольно давно, взрослые женщины хранили память о ней, помня её рассказанной во всех красках своими бабушками. Но попыток разобраться с Вассой никто не предпринимал.

Знахарка просила Богов о том, чтобы муж и свёкор её гостьи вернулись до того, как та обретёт полную силу.

«Погубит она её, – думала старушка, – не выдержит не рождённое для дара тело такой нагрузки, и душа не справится. Каждому своя доля соткана матушкой Макошью, а чужая невыносима».

Так шли дни за днями. Травница чувствовала, что возвращение мужчин всё ближе. Пока же Вассу навещал её сын. В первый раз он пришёл, когда мать была ещё слаба, рассказал, что его приняли в дружину, так как он успешно прошёл все испытания: и на силу, и на выносливость.

– Лишь владение клинком не смог достойно показать, мало я занимался, – говорил юноша, – но сейчас у меня хорошие наставники, и моё мастерство растёт день ото дня. А вы, матушка, поправляйтесь скорее, я скоро клятву верности буду князю приносить, хочу, чтобы вы присутствовали.

Васса слушала и улыбалась сквозь слабость. Она гордилась своим сыном, и её сердце, чувствуя вдохновение и счастье в его словах, трепетало от радости за молодого воина. В такие моменты женщина ощущала, что внутреннее напряжение отступает, и нечто чужеродное, что она начинала воспринимать как своё собственное, становится слабее.

После ухода сына молодая женщина легче преодолевала в мыслях расстояние до своего мужа и погружалась в его заботу и любовь. Но спустя короткое время что-то жгучее вновь вползало в её мысли и меняло восприятие.

Начав выходить во двор, зябко кутаясь в свою шаль, которая уже не спасала от пришедшего похолодания, Васса стала замечать косые взгляды соседей. Они недобро посматривали на неё из-за покосившегося забора, стоящего вокруг дома старушки. Окружающие вызывали в ней страх и желание сбежать, иногда к этому примешивалось странное чувство своей власти над ними. Женщина гнала эти мысли, но они возвращались вновь и вновь.

В какой-то момент она совсем потеряла связь с мужем. Сразу после его ухода привязанность была очень сильна, и Васса ежедневно чувствовала его мысли и заботу о ней даже на расстоянии. Но с каждой ночью, проведённой в одиночестве, Боремир становился дальше и душевно, и физически. То чужеродное, что наполняло её, вставало преградой между их мысленным общением. Оттого так сильна была её радость, когда молодая женщина почувствовала приближение мужа. Его дух был силён, и мысли о ней постоянны.

«Он не забыл меня, он возвращается», – ликовало её сердце.

Но что-то другое злилось и пыталось отвернуть Вассу от воспоминаний о самых счастливых днях в её жизни, проведённых с Боремиром. Чем ближе мужчина подходил к селению, тем большую решимость обретала пробуждающаяся в женщине сила, чтобы не допустить их объединения и не быть изгнанной.