Принёс её Милослав в свой дом, взял столярные инструменты, работе которыми давно обучал его отец, и начал снимать верхний слой, очищая дерево, из которого была сделана прялка. Потом покрыл её маслом и просушил у тёплой печи. И стала прялка светом сиять и добро излучать. Древний дар затаился в ней, ожидая свою хозяйку. Не мужское это дело – прясть, так что поставил Милослав её в сторонку, зная, что хозяйка придёт позже.

После разговора с сыном мы с Демидом пошли домой. По дороге молчали, думая об услышанном.

– Как быстро вырос наш мальчик, – сказала я наконец, вспоминая детство Милослава: его шаги, улыбки, поделки с отцом из дерева, когда он лишь учился вырезать, восторг при виде лошадей и любовь к уединению. – Только что он был совсем ребёнком, а теперь – волхв, прошедший инициацию.

– Да, всё очень быстро протекло, – задумчиво ответил Демид, – когда мы с тобой встретились, мне каждый день в разлуке казался месяцем. И никакая работа и физический труд не спасали от мыслей о тебе. Мы ждали одно солнце, чтобы быть вместе, а оно тянулось, как пять. Сейчас же время всё летит вперёд, я не успеваю замечать, как растут дети: только отвернёшься, а они уже намного старше.

– В последнее время ты очень далеко от нас, – с грустью проговорила я, – давно уже у нас не было такой долгой разлуки. Нашу вторую дочь я вновь ношу в одиночестве.

– Я должен помочь восстановить Северные земли, – ответил мне муж, – вижу, что нужен сейчас Доброславу. Не всем он может доверять, и не все готовы принять те изменения, что он проводит. Рядом должны быть те, кому он верит.

– Мне ты тоже нужен, – сказала я.

– Я знаю и постараюсь провести дома побольше времени. Урожай собран и распределён по нуждающимся, поместники князя-завоевателя почти везде сняты, и на их места поставлены люди, которых выбрали селяне. Я могу немного отдохнуть, но потом должен буду вновь уехать. Доброслав не верит, что южный князь оставит без отмщения гибель своего старшего сына. Мы должны быть готовы: наш край больше не должны топтать чужеземцы.

– Что он может сделать? Его войско слабо, а сопредельные князья не выступят на его стороне.

– В этом всё и дело: неизвестно, что он придумает и с какой стороны ударит, – согласился Демид, – такие, как он, хитры и изворотливы, могут зайти там, где мы их совсем не ждём.

– Я понимаю, что ты нужен Доброславу, и отпущу тебя после Солнцеворота, но пока прошу: побудь с нами, дети по тебе соскучились, и я тоже.

– Хорошо, я передам с Цветаной послание для князя, чтобы не ждал меня до Коляды.

Я согласно кивнула, впереди было несколько Лун вместе, и это было счастьем.

Дома нас ждала Цветана, пришедшая из своего дома на берегу ручья. Они с Велиславой держали на руках детей и о чём-то разговаривали. Во взгляде княгини было столько света и добра, что всё вокруг лучилось.

Увидев нас, женщины поднялись. Гостья отдала детей матери и направилась навстречу.

– Как ты? – спросила я, пожимая её протянутые руки.

– Отдыхаю душой, – ответила Цветана, – я даже не думала, что этот дом для меня стал таким родным. А холодные воды ручья могут быть настолько успокаивающими и умиротворяющими. Я всю жизнь скучала по тёплому краю своего отца, а оказывается, мой дом – здесь.

– Рада, что тебе нравится у нас, – улыбнулась я, – двери нашего дома всегда открыты для вас. Где Рада со Светозаром? – прибавила я, оглядываясь вокруг и не видя влюблённых во дворе.

– Они уехали кататься на лошадях, – ответила княгиня и, поймав мой озабоченный взгляд, добавила: – В сопровождении охранников и братьев Демида, чтобы не вызывать подозрений.

– Пусть пообщаются, у них скоро разлука, – проговорила я.

Княгиня кивнула. Мы с ней поднялись в мою опочивальню, чтобы спокойно поговорить.

– Как дочери Милисы? – поинтересовалась я.

– Мои прислужницы довольны ими, – был ответ, – ко мне их ещё не допускают, но женщины говорят, что девочки послушны и сообразительны, особенно старшая. В ней чувствуется что-то особенное.

– Богдана не проста, – согласилась я, – но и не опасна, как её мать. В девочке нет тщеславия, и она уже видела, к чему оно приводит.

– При должном воспитании из неё получится хорошая наставница или прислужница, я ещё не решила, чему её будут учить, – ответила Цветана.

В этот момент у ворот раздался звук горна. Это княжич вернулся с прогулки. Всадники въехали во двор и спешились. Радамиле помог слезть с коня отец, а после тепло поприветствовал их со Светозаром.

– Пришло время трапезы, – сказала я, обращаясь к княгине, – отобедаете с нами?

Она кивнула, и мы спустились вниз.

Дальше дни полетели, как стаи перелётных птиц, покидающих нашу землю на зиму. Посреди повседневных дел я проводила много времени с Демидом и Цветаной, мы обсуждали наше будущее и свадьбу детей. Княгиня предлагала после торжества всем вместе поехать в гости к её брату Яромиру, который также в будущее солнце планировал свадебный огонь для своего сына.

– У меня будет маленькая дочь на руках, – сказала я, – а дорога в сопредельное княжество далека. Я думаю, что лучше останусь дома. Да и Радамиле может быть опасно ехать: Вышеслав вряд ли забыл её отказ.

Цветана немного обиделась на мои слова.

– Семья моего брата честна и благородна, я уверена, что его сын осознал свою ошибку и больше не допустит такого поведения. Тем более ему нашли супругу, – проговорила она.

– Я не хотела тебя обидеть, – сказала я, кладя руку на её запястье, – но всё же опасаюсь за дочь. Мы чуть не потеряли её в прошлый раз.

– Матушка, я впредь никуда не пойду без сопровождения и буду очень аккуратна, – заверила меня дочь.

– Когда придут дни следующего лета – тогда и решим, – поставил точку в нашем разговоре Демид.

В этот момент перед воротами раздался шум. Это прибыл посланник от Доброслава. Он поклонился княгине и вручил ей свиток. Развернув его, Цветана улыбнулась.

– Муж пишет, что соскучился по нас, – сказала она, – просит поскорее вернуться.

– Когда-то это должно было случиться, – вздохнул Светозар, глядя на Раду. – Надеюсь, мы скоро увидимся.

Молодые встретились взглядами, и я поняла, что чувства их искренние и горячие. И в очередной раз порадовалась за дочку.

На следующий день княжеская семья собралась и уехала в город. Мы проводили их до ворот и вернулись в дом.

– Я тоже скоро уеду, – сказал Демид, – но обещаю, что вернусь к рождению дочери.

– Буду ждать тебя, – ответила я, обнимая мужа.

Знахарка

Боремир с Вассой и её сыном, выехав из родного селения, направились в город. В дороге женщина чувствовала страх и неуверенность. Последний раз она покидала родное селение, когда вместе со свекровью и младшим братом мужа отправлялась в изгнание. Маленький Всеволод тогда капризничал, беспокоился, просился домой. А она очень боялась за него.

Закрыв глаза, Васса погрузилась в воспоминания. До города добирались долго, а прибыв, расположились в каком-то заброшенном доме, что стоял у ворот княжеского града. В погребе они нашли мешок полусгнившей репы и немного отсыревшего зерна. Но даже этим продуктам были рады.

Мать Бартана целыми днями ругалась и негодовала, искала виноватых в том, что потеряла мужа, дом, уважение, обеспеченную жизнь. Больше всего доставалось Вассе. Свекровь винила её во всех бедах, хотя именно её собственный муж, бывший старейшина, был во всём виноват, ещё и старшего сына втянул в свои тёмные дела, за что оба и поплатились.

Но вдове было легче не помнить этого, а переносить свои переживания на безответную невестку, которая, лишившись мужа, была слаба и неприкаянна. Свекровь знала, что Васса ходила к своим родителям, просила у них разрешения вернуться в отчий дом, а те ей отказали. Значит, она была теперь полностью во власти новой семьи. Молодая женщина тоже это понимала и не спорила со свекровью, принимая все её оскорбления и тычки.