— Мне скучно и грустно! — сказала Ника, когда добралась до фургона с кофе. — И ты, как настоящий друг, должен что-то с этим сделать!
Ника невольно выделила интонацией слова «настоящий друг» и Дима заулыбался.
— Ну ладно, «настоящая подруга», рассказывай, почему тебе грустно.
Ника тяжко вздохнула. Монолог должен был быть длинным. Но когда оказалось, что кому-то, то есть Диме, есть до нее дело, то одна придуманная проблема отпала, а остальные не казались такими серьезными, чтобы жаловаться на них и обсуждать с кем-либо.
Опершись о полочку, которая предназначалась для выдачи заказов, Ника подперла кулаками подбородок и решила зайти с козырей:
— Жизнь не имеет смысла.
— Та-а-ак, — сказал Дима. — Продолжай. Это интересно.
Ника ожидала, что Дима сейчас просто начнет опровергать ее слова, а затем она — его и таким образом диалог завяжется.
— Ладно, — стушевалась она. — На самом деле просто учеба в КОНе не имеет смысла.
— Почему?
Дима слушал Нику с живостью взрослого, которому ребенок высказывает свои сумасшедшие теории. Ника это почувствовала и на душе у нее стало еще печальней, но она продолжила:
— Ну вот смотри, о КОНе нельзя никому рассказывать за его пределами. И какой тогда прок от этого диплома? Какой работодатель вообще станет считаться с человеком, по сути, без образования?
Дима призадумался, но ненадолго.
— Все равно важнее навыки, личные качества и все такое… Ты же слышала про больницу, про которую рассказывала Ирина Григорьевна? Тому Антону ведь тоже никто не верил, что он хороший врач. А он такой и есть. Сверхъестественно хороший врач, понимаешь?
Ника кивнула. Это ее слабо утешило, но все же проблеск надежды появился. Хотя Ника тут же уверилась, что он потухнет с первой же сложностью, которая возникнет у нее в учебе. Она вспомнила бестолковые на данный момент индивидуальные занятия и снова едва ли не захныкала.
— А ты можешь стать следователем каким-нибудь… Проводить допросы и никогда не ошибаться в выводах.
Такое предположение вдохновило Нику. Но как-только она попыталась провести его анализ на предмет правдивости, в голове не вспыхнуло ни «ложь», ни «правда» и Ника расстроилась окончательно.
— Ну что еще?
Ника не знала, что сказать. Сегодня она как никогда прежде стала не любить свой постоянный пессимизм. И ладошки замерзли. Ника засунула каждую в противоположный рукав, опустив на них взгляд.
— Ты видел Малышку? — вдруг спросила она.
Дима покачал головой. Он не сказал четко ни «да», ни «нет», но Ника этого не заметила.
— Думаешь, ей запретили появляться в КОНе?
— Вряд ли. Ей вроде нравилось здесь. Может, отправили в больницу до поры, пока она полностью оклемается?
— Может, — отозвалась Ника. — Я даже, наверное, буду скучать.
Дима усмехнулся и Ника недоуменно глянула на него.
— Ты просто не похожа на того, кому бы нравились маленькие дети, — сказал Дима.
— Ну это же Малышка…
«Ну и что? — сразу же спросила сама у себя Ника. — Как будто она чем-то отличается от остальных детей… Разве что сверхспособностями… Ладно, Малышка действительно не такая, как все».
Мрачные раздумья прервал бодрый голос.
— Ника! Наконец-то ты нашлась!
Уже почти стемнело и потому Ника не сразу увидела, откуда вылезла Крисси. Она широко улыбалась, наверняка задумав какую-то гадость.
— Дима, это Крисси. Крисси, это Дима, — сказала Ника, когда Крисси подошла к фургончику вплотную.
— Привет, Дима! Пока, Дима! — сказала Крисси, даже не глянув в его сторону. — Ника, идем, есть дело…
Крисси потащила Нику в сторону, и та успела только махнуть Диме на прощание. Он, похоже, не улавливал такую быструю смену действующих лиц, потому что не сообразил даже помахать Нике в ответ. Только скользнул взглядом по Крисси, но тут же его отвел.
— Что за дело? — спросила Ника, когда они уже вышли из парка.
Крисси открыла рот, чтобы что-то сказать, но сначала у нее получилось только мерзкое хихиканье.
— О-о-о, уверена, тебе не понравится! — наконец сказала она.
— Ты хотела сказать «понравится»?
— Нет! Именно «не понравится».
Ника хмуро глянула на Крисси и постаралась высвободиться из ее хватки. Но Крисси крепко держала Нику под руку и отпускать не собиралась.
— На самом деле, — сказала она. — Тебе нужно просто наблюдать и разделять мой восторг. Печально делать гадости, от которых весело только мне.
Ника не поняла, откуда Крисси взяла, что ей тоже будет приятно смотреть, как кто-то страдает.
— Кстати, эту идею для розыгрыша мне подкинула ты!
— Я ничего никому не кидала, — сказала Ника и даже без особых усилий ее голос прозвучал крайне недовольно. — И вообще тебе пора заканчивать негодяйничать. Это может стать тебе боком.
Крисси вот уже больше недели пыталась извести Лизу. Вообще Ника, как Костя и Коля, отказывалась способствовать Крисси в ее проделках. Но Крисси и сама справлялась. Правда, Лиза так и не превратилась в затравленного щеночка, если у нее вообще было такое свойство. Она держалась на удивление равнодушно. И хотя Крисси была уверена, что в душе Лиза страдает, Ника понимала, что что-то здесь не так. Лиза, обычно такая вспыльчивая, уже должна была снова что-то предпринять против Крисси. Но она затихла, как, вероятно, затихает океан перед цунами.
— Кидала, кидала! Это же ты придумала называть Лизу туалетным утенком?
Ника посмотрела на Крисси, вздернув брови, но та в ответ лишь захихикала.
— Какие планы на четырнадцатое февраля? — сказала Крисси, с намерением перевести тему.
— Ты же знаешь, у меня из планов на любой день — только страдать.
— Капец! — сказала Крисси, начав активно жестикулировать, чем Ника поспешила воспользоваться и наконец-то высвободилась из хватки Крисси. — Как так можно? Это же лучший праздник!
— Ты так говоришь про каждый праздник…
— Все правильно! Потому что лучший праздник — ближайший праздник.
Что-то в этом было и Ника ненадолго задумалась. Они уже подходили к корпусу четвертого курса. И хотя с самого выхода с парка они шли в его сторону, Ника все же надеялась, что сегодня они туда не заявятся, потому что прошлый раз Нике не понравился.
— А у тебя какие планы? — спросила Ника, уже когда они поднимались по ступенькам крыльца.
— Абсолютно никаких! — сказала Крисси так, будто это было лучшей новостью за последнее время.
— Ты же сказала, что «это лучший праздник».
— Да, но мне придется им пожертвовать в воспитательных целях.
Кого Крисси собралась воспитывать, Ника не стала уточнять. Крисси игнорировала Андрея с того самого дня, как весь КОН мог лицезреть ее фотографию. Она, вероятно, ожидала, что Андрей начнет страдать и гонятся за ней, но он вел себя обыкновенно. Так что действенность воспитательных методов Крисси стояла под вопросом. Ника вообще сомневалась, что такого большого мальчика, как Андрей, можно перевоспитать.
— Мы куда? — спросила Ника.
— Сейчас сама все увидишь.
К большому удивлению Ники, они зашли в женский туалет. Крисси тут же направилась к одной из кабинок. Ника последовала за ней, но Крисси сказала:
— Стой на стреме!
Затем Крисси достала из сумки что-то непонятное. Хотя Нике дали четкую команду смотреть за дверью, она наблюдала за Крисси и, разглядев в странном предмете пищевую пленку, воскликнула:
— Крисси! Это уже перебор!
Но Крисси лишь с улыбкой отмахнулась от Ники. Она подняла стульчак и стала затягивать унитаз пленкой.
— Выключи половинку, — сказала Крисси, когда закончила.
На этот раз Ника не послушалась и лишь покачала головой. Это никак не поспособствовало уменьшению радостного возбуждения Крисси, и она сама подошла к выключателю. Когда она щелкнула одной его половинкой, интенсивность света стала в два раза меньше. Если раньше туалет своим ярким светом, отраженным от белого кафеля, напоминал по атмосфере морг, то теперь он напоминал морг из фильма ужасов.
