— Триста лет? — озадачилась Малышка, когда с обниманием было покончено. — Это сколько же тебе всего лет?

Вопросы о возрасте Нике не нравились, хотя она не была тридцатилетней женщиной, которых дети до пятнадцати лет уже считают старыми бабками. Она даже призадумалась.

— Семнадцать. Но скоро восемнадцать.

— Скоро? — спросила Малышка.

— Ну-у-у, не прям. Тринадцатого мая.

Не очень скоро, но, как и в случае других неприятных дат, Нике казалось, что наступает она очень быстро и потому начинала заранее страдать по этому поводу.

— Ух ты! — сказала Малышка.

Ника сперва не поняла, чем вызван ее восторг. Но, наверное, для маленьких детей день рождение все еще веселый праздник.

— А у меня знаешь когда?

— Когда? — спросила Ника, удивляясь тому, что ей на самом деле интересно.

— Первого июня!

Даже от одного озвучивания даты своего рождения Малышка пришла в восторг. Она упала спиной на снег и стала размахивать руками и ногами, делая снежного ангела. В своем огромном пуховике Малышка напоминала резиновый мячик. Так что Ника не понимала, почему от удара о землю Малышка не отпрыгнула от нее.

— И сколько тебе лет исполняется? — спросила Ника, в попытках поддержать разговор.

— Шесть, — донеслось откуда-то из-под снега.

Теперь Малышка села и стала сгребать на себя снег. Ника даже немного испугалась, что она сейчас погребет себя заживо. Но снег был рыхлым, а Малышка такой непоседливой, что уже в следующий миг вскочила. Она начала бегать, стараясь наступать исключительно в следы.

— Так ты с сентября в школу пойдешь?

Теперь Нике хотелось наградить себя медалью за свою смекалку в плане новых вопросов. Ника ожидала услышать от Малышки радостное «Да!». Но она почему-то посерьезнела, надув почти неестественно розовые губки.

— Да, — все-таки сказала она, но с интонацией противоположной к той, которую ожидала Ника.

— Ты не рада?

— Нет, — быстро ответила Малышка.

Для Ники это стало удивлением. Многие будущие школьники, даже сама Ника когда-то, радуются тому, что скоро пойдут на учебу. Ника была уверена, что активная Малышка тоже ждет с нетерпением свое первое первое сентября.

— Почему?

Теперь Ника отобрала бы у себя медаль. Во-первых, потому что ее вопросы стали казаться ей дурацкими. А во-вторых, — разговор явно перестал нравиться ее собеседнице.

— Потому что я не смогу больше так часто приезжать сюда, к папочке…

Малышка больше не бегала. Она замерла в последних следах, в которые наступила, и, вяло качая ногой, расчищала снег перед собой.

— Но зато, — тут же добавила Малышка, заметно приободрившись, — уже с июня мне больше не придется лежать в больнице! Антошка говорит, что к тому времени я полностью выздоровею.

Единственного Антошку, которого знала Ника, был сетью магазинов с товарами для детей. Поэтому она решила уточнить.

— Это мой врач. Он очень хороший!

На этом вопросы Ники, даже неприятные, иссякли. Да и кушать хотелось все сильнее. Малышка провела ее до столовой, отказавшись присоединиться к завтраку, потому что «мы с папочкой уже позавтракали!». Так что Ника ела в одиночестве. Это спровоцировало ее былые раздумья. Чем таким могут болеть пятилетние, здоровые на вид дети, чтобы им приходилось лежать в стационаре, но на выходные иметь возможность «приезжать к папочке»?

Следующая встреча с Малышкой оказалась менее радостной. Хотя начиналось все хорошо.

— Тук-тук, — сказал Дима, заглядывая в комнату номер четырнадцать.

Хотя он «постучался», Ника глянула на него злобно. Она не была готова принимать гостей. Все было в пределах приличий, но как раз десять минут назад Ника решила попрактиковать новые прически. Получалось отвратительно. Поэтому, когда в комнату заглянул Дима, Ника стояла перед зеркалом с несколькими кривыми маленькими косичками у лица, не понимая, что теперь с ними делать.

— Как на счет немного пройтись?

Идея Нике понравилась, но ответила она все так же недовольно:

— Секунду.

Ника стала стаскивать с волос крохотные резинки. Она делала это так быстро, что вместе с резинками вырывались и волосинки, так что теперь от боли Ника стала еще угрюмее.

— Если не хочешь — не надо…

— Идем, идем.

Ника сняла с вешалки пуховик и вышла из комнаты.

Уже завтра приедут все, кто отправлялся на каникулы. Так что сегодня была последняя возможность пройтись по пустынной территории КОНа. В этом состоянии он приобрел особое очарование, которое Ника полюбила. Но приезда Оли и Крисси она ждала. Даже подмела пол и вытерла с подоконника пыль.

Ника и Дима вышли на улицу. Погода была хорошей и Ника подумала, что, наверное, это последние погожие деньки этой зимы. Вот-вот начнется попеременная череда слякоти и гололеда и Ника сможет говорить, как она ненавидит зиму. А пока такое заявление казалось нелепым.

Вообще Ника ни один месяц в году не любила. По погоде ее устраивал только май. Но май означает конец семестра, так что и ему радоваться Ника не могла.

Они шли, не стремясь прийти в какое-то конкретное место. Намотали пару кругов по стадиону, прошлись по побережью странно-моря, но там было слишком жарко, чтобы оставаться надолго. Разговор шел бодро, хотя Ника не прикладывала для этого усилий.

Проходя мимо домиков сотрудников, Ника пыталась разглядеть среди них розовый помпон шапки Малышки, и вскоре ей это удалось.

Малышка хотела снова незаметно бросить снежок, но теперь Ника первой заметила Малышку. Дима оказался не таким внимательным. Он все продолжал о чем-то говорить. И когда Ника увидела, что Малышка лепит снежок, качнула головой в сторону Димы. Малышка намек уловила. Она подкралась почти вплотную и с размаха зарядила Диме в плечо, хотя целилась в спину.

Ника тут же расхохоталась и Малышка ее подхватила. А вот Диме было не очень смешно, потому что немного снега попало за шиворот.

— Симка, ты чего? — возмутился он наигранно сильно.

— Это она мне сказала!

Малышка показала на Нику, но та сделала вид, что не при делах. Потом они снова захохотали.

Теперь они шагали втроем. Малышка походила на щеночка, которого в первый раз отправили погулять без поводка. Она то выбегала вперед, то падала на снег и принималась размахивать ногами и руками. А потом снова бежала впереди и все это сопровождалось неиссякаемым потоком слов. Ника переживала, как бы Малышка не утомилась так сильно, что обратно придется тащить ее на руках.

Они пришли в парковую зону и уселись на лавочку, как молодая семья. Дима помог Малышке забраться, и та стала болтать ногами.

— Так не хочется уезжать! — сказала она ни с того ни с сего.

— Так не уезжай, — сказал Дима.

Все каникулы Малышка была в КОНе. Нике везде мерещилось маленькое розовое приведение. И лишь в паре случаев она вспоминала, что это всего лишь Малышка.

— Не могу, — сказала Малышка, перестав болтать ногами. — Нужно в больничку.

Ника решила, что это ее последний шанс и потому задала вопрос прямо:

— Малышка, чем ты болеешь?

У Ники даже сердце забилось быстрее. Ей казалось, что такие вопросы неуместно задавать кому-либо, особенно маленькому ребенку. Но Малышка лишь пожала плечами.

— Это как-то связано с моими суперсилами! — вдруг добавила она.

При последнем слове Малышка снова стала улыбаться. А Ника вдруг прозрела. Она уставилась на Малышку округлившимися глазами.

— Что? — тупо переспросила Ника.

— Какие? — сказала Дима, удивляясь не меньше Ники.

Было вполне логично, что единственный маленький ребенок, который шатается по КОНу, не самый обычный. Но ни Нике, ни Диме до этого не приходило в голову, что у Малышки тоже есть сверхспособности.

Малышка игриво заулыбалась, будто ей сказали, что у нее красивые косички. Затем она соскочила с лавочки и, став лицом к Нике и Диме, сказала:

— Я могу забирать чужие силы! — торжественно сказала Малышка и, увидев, в какой шок повергла Нику и Диму, добавила одновременно пугающее и забавное: «Бу!».