— Что? — переспросила она. — Ты можешь бывать в моих снах⁈

Ясного ответа Оля решила не давать и Крисси еще долгое время после этого невидящим взором смотрела перед собой. Ясно было одно — Крисси все-таки можно смутить.

Игра продолжалась до ужина, на который никто не пошел. А празднество закончилось за пятнадцать минут до отбоя. Хотя Коля и Костя заявляли, что они «единственные в этой дыре, кто не боится нарушать правила», сегодня они решили лежать по кроваткам в положенное время. В их пояснительных записках было уже по две галочки, а это означало, что на целый следующий семестр осталась всего одна провинность.

Оля засыпала с мыслью, что сюрпризы на сегодняшний день уже закончились, но это было не так. Она проснулась. Точнее ее кто-то разбудил. Ощутив себя парящей в пустоте, Оля поняла, что все-таки не проснулась. Она придала пространству вокруг вид своей комнаты, какая была у нее дома, только решила убрать с ковра детальки конструктора. Жаль, в реальной жизни нельзя сделать это так же, одной лишь мыслью.

Не поднимаясь с кровати, Оля зевнула. Она не собиралась сегодня ходить по снам. Впечатлений было достаточно и днем. Она уже накрылась воображаемым одеялом и закрыла глаза, как вдруг услышала голос:

— Привет.

Оля моментально перешла в сидячее положение. Миша. Он сидел на кресле, где обычно сидела Оля и смотрел на нее. Она тоже вгляделась в него, но отнюдь не так доброжелательно.

— Да кто тебе разрешал? Брысь из моего сна. Я устала — хочу спать…

Миша не двинулся, но улыбнулся.

— Или ты воображаемый Миша? Не тот, кто сует нос не в свои сны? — не унималась Оля. — Тогда слушай, мое дурацкое подсознание, я обещаю больше о нем не думать… А если ты продолжить пихать его в мои сны — то это будет проблематично.

Оля смотрела в потолок, будто подсознание пряталось где-то под карнизом. В конце Оля даже погрозило потолку пальчиком. Только потом она заметила, как тяжело Мише сдерживать смех.

— Ты настоящий? — сказала Оля, поникнув.

Миша не ответил, но она догадалась, что оказалась права.

— Значит думаешь обо мне, да?

Теперь Оля решила не отвечать, но Миша тоже был из догадливых.

— Так, — сказала Оля после небольшой паузы. — Я хочу спать. Уходи. Я вообще не собиралась сегодня видеть сны… Не понимаю, как так получилось, что…

— Это я, — сказал Миша. — Просто в реальности тебя встретить не удалось, а ведь у тебя сегодня день рождения.

Он сказал это с радостью в голосе, но Оля обрадованной не была. Она нахмурилась и сжала губы.

— Как это в реальности не встретил? Ты слепой? Я тебя видела и даже видела, что ты меня видел!

Оля сама не заметила, как от злости стала тяжело дышать.

— Да, но, понимаешь… — начал он, вставая с кресла.

Чтобы Миша не сел рядом с ней на кровать, Оля тут приказала ей исчезнуть. Из-за этого она плюхнулась на ковер с полуметровой высоты и от боли айкнула, но это того стоило. Только спустя секунду Оля обнаружила, что вместе с кроватью исчезло и одеяло, в которое она так усердно заворачивалось. А спать Оля привыкла без штанов. Тут же они на ней появились, но то мгновение, которое Оля соображала, что одеяла нет, тянулось как несколько минут.

— Что я должна понимать⁈ — злобно сказала она, решив сделать вид, что штаны были на ней всегда, а на полу сидеть вполне удобно.

Миша снова опустился на кресло и было видно, что он отчаянно хочет прокомментировать сложившуюся ситуацию. Но тогда Оля разозлилась бы еще больше.

— Понимаешь… Нельзя, чтобы видели, будто мы знакомы и… хорошо общаемся.

«Хорошо общаемся — вот как это называется!» — подумала Оля.

— Это еще почему? Что здесь такого?

— Я могу объяснить это попозже? Не сейчас, ладно? — сказал Миша и, увидев, что Оля не горит желанием с ним согласиться, добавил: — Пожалуйста. Сегодня же твой день рождения. Не хотелось бы ссориться.

Оля вдруг поняла, что в самом деле не хочет продолжать выпытывать у Миши сама не зная что. Она кивнула. Миша перебрался к ней на ковер и сел напротив.

— Почем мы вечно торчим в твоей комнате? — спросил он.

— Или в твоей библиотеке? — улыбнулась Оля.

Миша щелкнул пальцами и за один миг ландшафт вокруг сменился. Оля зажмурилась от яркого света. Когда глаза привыкли, она смогла увидеть, что теперь сидит на пожухлой, истоптанной траве. Рядом много людей — одни проходят, другие садятся на траву неподалеку. Метрах в двухстах от них стояла Эйфелева башня, на которой Оля задержала взгляд. От ее комнаты остался только ковер, на котором они с Мишей сидели.

— Здорово? — сказал Миша.

— Ага… — сказала Оля, не совсем расслышав, что произнес Миша.

Она с трудом оторвала взгляд от окрестностей и обнаружила, что в их маленькой компании, она одна увлечена пейзажем. Миша смотрел на нее.

— Никогда здесь не была, — сказала она.

— Я тоже.

— Как⁈ Как тогда ты создал это место?

Миша пожал плечами.

— Само собой получилось.

Оля вдруг улыбнулась, когда ей пришла в голову одна мысль. Она решила повредничать. Все-таки Миша еще не искупил свою вину за то, что проигнорировал ее в коридоре.

— Знаешь, — сказала она, провожая взглядом группку из пяти человек, которые прошли так близко, что Оля могла слышать, как они говорят о чем-то по-французски. — Не люблю, когда вокруг много людей…

Миша снова щелкнул пальцами и все люди пропали. Оля стала озираться так активно, что кудряшки осыпали крохотными ударами ее лицо, а праздничный колпак съехал на шею. Оля не подозревала, что он еще у нее на голове.

— И когда так солнечно не люблю, — сказала Оля, стягивая колпак и швыряя на траву рядом.

Колпак пропал со следующим щелчком Миши. Вместе с ним пропало и солнце. Теперь они сидели в полном одиночестве на старом, местами пожелтевшим ковре, посреди поляны перед сияющей в темноте ночи Эйфелевой башни. Башня была будто бы украшена звездочками и так манила глаз, что Оля рассматривала ее с полминуты. Обнаружив, что ее рот приоткрыт, она мигом его захлопнула и сказала:

— И вообще Францию не люблю.

Миша вскинул брови.

— Ты же сказала, что никогда здесь не была.

— Давай следующую остановку, — сказала Оля. — Что там дальше? Колизей? Спас на Крови?

— Не думал, что тебе так сложно угодить, — сказал Миша, но пальцами все же щелкнул.

— Мне трудно угодить только тому, кто перед этим меня обидел.

— Ах вот как…

Своей вины Миша, кажется, так и не признал. Но Оля даже не заметила его последней реплики. Она задрала голову и не сдержала восторженного возгласа. В океанариуме она тоже никогда не была.

В какой они сейчас были стране, Оля не знала, да это было и не важно. Помещение было полностью закрытым. С трех сторон Олю и Мишу окружала вода. Стеклянные две стены и потолок создавали арку, за которой неторопливо проплывали небольшие белые акулы. Вода была нереального оттенка — синего, но отдавала одновременно и зеленым, и фиолетовым, и перламутровым. Наверняка, такому оттенку еще просто не придумали названия — иначе Оля его тут же вспомнила.

От масштабов голова начала кружиться, и Оля опустила руки на скамеечку, которая была покрыта ковром из ее комнаты. Лавочка стояла прямо посреди коридора, хотя обычно в таких местах они стоят у стены. Рядом снова ходили люди, их нисколечко не смущало, что лавочка стоит не на положенном месте.

— Ой, извини, — сказал Миша и в следующую секунду люди исчезли.

Оле они даже не успели помешать. Она еще не успела насмотреться на акул, чтобы замечать кого-нибудь еще.

— Смотри! — вдруг сказал Миша, указывая куда-то вниз.

Оля опустила взгляд и увидела маленького ската. Она могла поспорить, что он ей улыбается и яростно хлопает по стеклу плавниками тоже в честь Оли.

— Обалдеть, — только и смогла сказать она.

— Остаемся?

Миша удивился, когда Оля покачала головой и улыбнулась.

— Нет. Я знаю место получше.

Прежде, чем Миша успел спросить об этом, Оля щелкнула пальцами. Ветер тут же принялся взвинчивать волосы Оли и Миши, а в нос ударил запах моря. Запах странно-моря.