Она уже минут пять как вышла с последнего экзамена. Ребята разных курсов проходили мимо Оли, кто по одному, кто парочкой, а кто целыми группами. Почти все они улыбались и о чем-то разговаривали. Никого Оля намеренно не подслушивала, но в конце коридора у нее сложилось впечатление, что все находятся в приподнятом настроении. У всех закончились экзамены и последние в этом семестре денечки хотелось провести так, чтобы ни один учебник, тетрадь или даже карандаш не попались на глаза.

Мечтательной улыбкой светилась и Оля. В длинной юбке из полупрозрачного материала она чувствовала себя призраком, летящим по коридору старинного дворца — так легко ей было, что, казалось, ноги вовсе не касаются пола.

Вдруг из-за поворота показался Миша и Оля замерла. Пару раз они встречались после того, как вместе ходили в лес. Но наяву — ни разу. Миша был так сосредоточен, что не сразу заметил Олю. Его брови были сдвинуты к переносице, очки съехали на нос, но Миша этого будто бы и не заметил. В руках он сжимал какую-то толстую папку. В этом коридоре он был единственным, кто не улыбался, что было странно. Когда сессия заканчивается, улыбка — это естественная реакция организма. Ходить мрачными разрешается только преподавателям, которым предстоит еще проверять работы.

Если бы Оля не остановилась, чем стала выделяться среди вяло плетущихся ребят, то Миша точно ее не заметил. Но теперь их взгляды пересеклись. Оля вытянула шею, будто пытаясь стать более заметной. Она даже помахала Мише, но тот не замедлил шаг.

Но он точно ее увидел! Посмотрел прямо в глаза этим своим хмурым взглядом, который в какой-то степени ему даже шел. Но не остановился. Олю такое поведение ошарашило. Может, ей показалось, но, кажется, Миша что-то ей сказал — прошептал одними губами. Но Оля не умела читать по губам, да и не видела в этом смысла.

Будь она чуть более дерзкой, то непременно прошествовала за Мишей и потребовала разъяснений, почему это она стала не достойна даже приветствия. Но Оля как стояла, так и продолжала стоять, разглядывая красно-коричневую гусиную лапку, на форменной жилетке Миши.

Ну и что это было? Неужели так сложно остановиться и сказать: «привет»? Даже если он так безумно занят, то мог сделать это и не останавливаясь. Оля пожала плечами, говоря себе, что ей все равно. Если бы эту мысль услышала Ника, то тут же выкрикнула бы «ложь!». К тому же Оля не верила в то, что до сегодняшнего момента Миша не выяснил, когда у нее день рождения. Она, правда, тоже не задавалась вопросом, в какой день родился Миша, но, блин, он мог бы и поднапрячься.

Лапка все удалялась и только когда стало невозможным разобрать — где красная часть узора, а где коричневая, Оля решила, что пора выходить из оцепенения. Когда она двинулась, Миша в противоположном конце коридора остановился. Точнее, его остановили.

— Михаил Русланович… — обратился к нему проходящий мимо студент.

Оля уже завернула за угол и не могла слышать продолжения фразы. То, что обращались к Мише, было очевидно. Но кто и зачем это делает осталось неизвестным. Может, в КОНе принято обращаться к старшекурсникам на «вы» и по имени-отчеству? Глупости. Или, может, они с друзьями договорились называть друг друга по отчеству, типа это их общий прикол. Да, такое вполне возможно. Даже с Никой и Крисси они иногда так переговаривались. Например, Крисси говорила: «Ольга Сергеевна, твою мать!», когда Оля случайно роняла ее тени и те крошились, как песочное печенье.

Оля вышла на улицу и направилась к жилому корпусу. Интересно, могла ли Ника забыть о том, что сегодня у нее день рождения? Такого никогда не было, но, может, в этот раз впечатления последнего экзамена вытеснили из ее головы все остальные мысли? Может, она даже Крисси не рассказала об этом. По крайней мере утром, когда в мрачном настроение все трое собирались на экзамен, никто не проявил признаков того, что знает, чем еще знаменателен сегодняшний день.

Решив не расстраиваться раньше времени, Оля ускорила шаг.

— Стой! — вдруг услышала она.

Голос был ей смутно знакомым, но Оля не могла вспомнить откуда. Она решила, что обращаются не к ней — поблизости было не менее дюжины ребят и еще целое племя захватило стадион, который отсюда Оля могла хорошо видеть.

— Оля, стой тебе говорят! — повторил голос, и Оля замедлила темп.

Она так и не вспомнила, где слышала этот голоса (или голоса?), но звучали они радостно, будто перед каким-то невероятным открытием.

Почти мгновенно Оле на плечо опустилась чья-то рука. Она обернулась, но Коля и Костя уже стояли перед ней.

— Привет! — сказал кто-то из них. В отличии от Крисси, у Оли не было феноменальной способности различать, кто из них кто.

— Привет, — неуверенно произнесла Оля.

Она еще не забыла, чем закончилась первая встреча Ники с этими ребятами, но почему-то ей казалось, что сейчас они не будут пакостить. Крисси вроде уже тоже их простила и больше не рассказывала про «двух балбесов» гадости.

Оля продолжала медленно идти и Коле с Костей пришлось подстроиться, но шли они задом наперед, чтобы видеть Олю. Руки обоих были в карманах, но, когда Костя (наверное) заговорил, то стал ими размахивать:

— Нам тут сорока на хвосте принесла, что у кого-то сегодня день рождения…

— Да? — сказала Оля, все еще не до конца доверяя этим двоим. — И у кого же?

— Оля! — возмутился второй. — У тебя!

Коля вручил ей огромный букет, состоящий из лилий белого цвета с розовыми прожилками. Откуда букет взялся, Оля так и не поняла. Увидев лилии, она воскликнула:

— Это же мои любимые цветы!

Оля приняла букет и уткнулась в него носом, сразу уловив запах, который напоминал ей чистоту, свежесть и дешевое мыло с химическим ароматом персика.

— Да, Ника так и сказа… — сказал Коля (вероятно) и брат ткнул его локтем в бок, так что он замолчал.

— Ника? Так она не забыла?

Близнецы промолчали, и Оля поняла правила этой игры. Она улыбнулась, решив больше не мешать их заговору.

— Откуда ты достал цветы? — спросила Оля. — В смысле, их же не было у тебя в руках и…

— Были, — коротко ответил Коля. — Просто ты не заметила. — Он подмигнул ей, а потом быстро добавил: — Кстати, нам нужно сменить направление.

Костя и Коля остановились, а затем пошли вперед, теперь уже нормальным образом.

— Почему? — спросила Оля, но двинулась за ними. — Я, вообще-то, шла в комнату.

Вообще-то Оля шла без определенной цели, но теперь ей хотелось выведать детали заговора, потому что любопытство распирало.

— Мы идем в столовую. Обед уже начался.

Оля глянула на часы. Обед еще не начался, но теперь она поняла, что ее пытаются не пустить в комнату. Ладно.

Зайти в столовую с таким огромным букетом было ошибкой. Многие оборачивались на Олю, а ей лишнее внимание никогда не нравилось. К тому же положить букет пришлось прямо на стол, а там, если Оля не ошибалась, были какие-то жирные пятна.

Обращаясь с ней так, будто Оля была их младшей сестрой, Костя и Коля принесли ей еду и даже отодвинули, а потом придвинули стульчик, когда Оля садилась. Еще немного она посомневалась в искренности такого отношения, но потом Оля поняла, что таки образом, вероятно, Крисси заставила Колю и Костю расплачиваться за их Хэллоуинский грех. Как бы там ни было, Оля чувствовала себя практически счастливо. Она даже позабыла, как Миша ее демонстративно проигнорировал. Не такая уж и большая проблема. Букет ей, вон, подарили, а большего Оле и не требовалось. Она бы не отказалась еще от шариков для антуража и от шампанского, потому что без этого напитка не должно обходиться ни одно восемнадцатилетие. Но уж ладно.

В столовой Оля с близнецами просидела до конца обеда. Окончательно расслабившись, Оля поняла, что шутки у них смешные, хоть и местами абсурдные. Правда, под конец обеда ее только такие шутки и смешили. Оля поняла, что не краситься сегодня было хорошей идеей, так как от смеха на глазах то и дело выступали слезы. Она их вытирала, но это был Сизифов труд, так как к финалу подходила какая-нибудь следующая правдивая или не очень история из жизни Кости (ну или Коли).