«Если экстраполировать на остальных, то получится, что я за два дня потерял порядка полутора тысяч человек только убитыми… – недовольно поджал он губы от не лучшего результата. – Многовато… И плевать, что набили в двадцать, а то и в тридцать раз больше… У нас еще третий день впереди, плюс боеспособная армия кутригуров в горах поспешит обратно в степь, бросив тиранить готов. А помимо убитых есть еще от двух с половиной до трех тысяч раненых, так что в итоге я теперь могу рассчитывать в лучшем случае на одиннадцать тысяч бойцов из пятнадцати».

По оценке Руса, армии степняков потребуется дней пять, чтобы выйти из гор и собраться в единую формацию. И сделают это они, по его мнению, в районе керченского перешейка. О возможной численности этой армии оставалось только гадать.

Природа завывала вьюгой весь следующий день, словно горевала об убитых кутригурах, так что третьи сутки прошли впустую. Утром четвертого дня, выйдя из юрты, Рус поспешно достал из сумы солнцезащитные очки типа «консервы», они же гогглы. Степь оказалась укрыта снежным покрывалом и сейчас интенсивно сияла на солнце.

Подмораживало. Его дружинники также достали очки с линзами коричневого цвета. Славян как-то привез из очередной своей поездки образец песка, что он брал со всех мест, где только бывал, и девушки получили из него стекло коричневого цвета.

– По коням!

За треть светового дня не обнаружилось ни одного стойбища, только следы от оных. Степняки, пользуясь непогодой, страдая от обморожений, снялись с места и ушли на юг, к горам. Дальше вперед идти не имело смысла, можно нарваться на неприятности.

Понимая, что такая ситуация сложилась, скорее всего, по всей линии соприкосновения, Рус отдал распоряжение разослать гонцов, в первую очередь на восток, с приказом сворачивать операцию и отходить на запад с целью объединения тысяч в одну армию, задействуя тот самый план «Б».

К горам подходить отдельными подразделениями опасно. Гонцы наверняка достигли боевых отрядов степняков, и часть из них может к моменту подхода славян к горам, в свою очередь, выйти к степи. Ну и не стоит забывать о беглецах, что, объединившись, также могли сформировать достаточно крупный отряд в несколько тысяч человек. Так что какая-нибудь тысяча, подойдя к горам, могла нарваться на атаку превосходящими силами.

Ну и на запад тоже послал, чтобы и оттуда стали подтягиваться к центру. К вечеру подошло по две тысячи с запада и востока, а к вечеру следующего дня должны были подойти остальные, собрав в итоге все силы в кулак.

Как выяснилось чуть позже, приказ немного запоздал. Беглецы, упущенные славянами еще во второй день вторжения, по льду прорвались на Керченский полуостров и устроили там переполох. Степняки не медлили, после непогоды, быстро собрав всех, кого можно, выступили на запад и погнали самую восточную тысячу вдоль гор.

Поскольку прочие отряды, которые получили приказ Руса, успели отойти к центру, кутригуры впали в азарт погони, думая, что этот отряд единственный, а если и нет, то другие отряды где-то далеко. Неизвестно, о чем они думали еще, то есть как они сами себе объясняли то обстоятельство, что этот славянский отряд вообще оказался в Крыму, да еще на восточном побережье, а не на западном, как было бы логичнее, если уж славяне решились на набег со своей стороны. Может, думали, что это какие-то совсем уже безбашенные отморозки, что решили сунуть голову в пасть льву с неожиданного направления, чтобы потом отойти к аланам, с которыми заключили союз. Или еще как…

Как бы там ни было, за этой тысячей вначале гналось порядка семи тысяч степняков (еще сколько-то осталось дома на случай, если все-таки версия союза славян с аланами верна и стоит отразить еще возможную аланскую атаку с востока), но постепенно количество стало снижаться из-за проблем с конским составом. Кутригуры выступили одвуконь, в то время как славяне гнали перед собой табун коней более чем в пять тысяч голов. В общем, они могли менять коней гораздо чаще, и те не уставали так сильно.

В итоге за первые сутки число загонщиков сократилось до шести тысяч, а к концу второго дня за славянами гналось всего три тысячи. Кутригуры во время ночевки догадались поделиться своими заводными конями, чтобы сократившийся до трех тысяч отряд загонщиков из лучших воинов (двадцати – двадцати пяти и тридцати пяти – сорока лет) смог наконец в рывке догнать и истребить наглецов.

Ночью ни те, ни другие не спали, ожидая друг от друга подвоха, славяне – ночной атаки, степняки – ночного бегства славян. Так что между двумя лагерями двигались разведчики с обеих сторон по десять-пятнадцать человек. То и дело между ними вспыхивали скоротечные схватки, воины метали стрелы, дротики, и даже пару раз дошло до рукопашной, но к чему-то большему это не привело. Все дико устали, а ночной бой слишком уж непредсказуем, ни та, ни другая сторона не желала рисковать.

Так что стоило только на востоке чуть просветлеть, как вновь началась увлекательная погоня. Разведчики Руса надежно контролировали периметр, так что о том, что за одной из его тысяч увязалась погоня, он узнал загодя.

– Халява, скачи навстречу беглецам, так, чтобы тебя не засекла их погоня, и выводи их всех на нас, сюда.

– Сделаю! – с горящими глазами ответил дружинник, быстро оценив задумку князя.

Рус же позаботился, чтобы те шесть тысяч, что сейчас находились под его рукой, расположились в низине и не отсвечивали. В итоге степняки, думая, что они превосходят противника в три раза, в один не самый прекрасный для себя момент выяснили, что они уступают славянам вдвое…

– В атаку!

Встречный, а точнее догонный удар (ибо степняки по своей привычке решили не принимать боя с превосходящими силами, а сбежать) был страшен. Практически падавшие от усталости после двух дней изнуряющей погони лошади не могли унести степняков от всадников на свежих конях.

Сначала степняков снова просто завалили стрелами, потом дротиками, и добивающим ударом стали копейные уколы в… лошадей. Рус все-таки хотел начать обзаводиться будущими работниками, и раз уж подвернулся такой случай, то решил его не упускать и отдал приказ лишать всадников противника транспорта. Так что Рус обзавелся почти двумя тысячами пленников, коим в самом скором времени предстояло долбить руду и уголь.

Теперь оставалось ждать подхода основных сил противника, хотя оставаться в открытом поле Рус все-таки не стал и отводил свою армию на запад. Все-таки численное превосходство у кутригуров предполагалось не самым маленьким, вопрос лишь в том, насколько, в два, три или все четыре раза?

Так что Рус хотел подыскать подходящее поле боя. На это у него имелось несколько дней. Степняки не станут загонять лошадей в попытке как можно скорее добраться до врага, устроившего им такое побоище, тем более что бежать славянам некуда, так что дня три-четыре у него было.

Как уже было отмечено, чистое поле категорически не подходило. Противник не должен иметь особого пространства для маневра с выходом на фланги и тем более в тыл. Так что Русу требовалось найти узость в горах, и таковых имелось более чем достаточно. Рус выбрал долину, этакую кишку в два километра шириной и около десяти километров в глубину с сужением в середине до полукилометра.

Там, в глубине этой долины, обнаружилась часть беглецов. Как выяснилось чуть позже, все подобные узости были ими забиты. Но дальше в горы они уйти при всем желании не смогли: там дальше, где узость переходила в ущелье, стояла высокая стена.

Измученные постоянными атаками кочевников ромеи приняли программу по строительству стен, перекрывающих вот такие узкие проходы в горы. Конкретно в этой стене ворота отсутствовали как явление. И если поблизости от Херсонеса такие проходы уже оказались перекрыты, то дальше на востоке работы только-только начинались, и продлятся они еще несколько десятилетий, зато в результате обезопасят так называемую область Дори от вторжений степняков.