Тел на поле лежало много, даже слишком много. Обычно развязка в сражении происходит гораздо быстрее, кочевники не упорствуют в сече, но тут сказались два фактора в пользу затяжного и более ожесточенного боя с соответствующим результатом.

Первый фактор – уверенность гуров в своей победе за счет численного превосходства, это давало им дополнительный стимул для большей стойкости. Они все время ждали, что враг вот-вот дрогнет и побежит, ведь по всем правилам именно так они и должны поступить.

Второй фактор – стремена, что позволили савирам быть более устойчивыми в седле, и только за счет этого они стоили сразу двух-трех своих противников. Без стремян размен шел бы один к одному, и тогда именно численный перевес сыграл бы свою роль.

«После такого результата если еще и остались ретрограды, не желавшие что-то менять в оснастке, то теперь точно введут этот элемент лошадиной сбруи», – подумал Рус.

Справа встал хмурый Славян, а слева – не менее недовольно выглядящая Ильмера. Рус чувствовал себя выжатым как лимон физически и эмоционально, голова была пустая от мыслей, аж звенело.

«Слишком мне везло все это время, и вот расплата, – сумрачно размышлял он. – Черная полоса началась в тот момент, когда мне как никогда требовалась удача…»

Он посмотрел сначала на брата с сестрой, а потом – на столпившихся на палубе дружинников, что также с суровым видом осматривали поле боя и что-то между собой обсуждали, показывали руками, видимо, что-то поясняли не участвовавшим в схватке товарищам.

– Рус…

– Что, брат?

– Может, сделаем вылазку?

– Куда? Зачем?

– За доспехами! Вон там куча аланов лежит, ну и тех, кто с ними бился, хватает!

Рус присмотрелся в указанное место. Действительно, павших в богатых доспехах там хватало, вот только без своеобразной охраны они не остались. Имелось около сотни авар, судя по всему, с не очень тяжелыми ранениями. Они как раз ходили среди тел, проверяя своих соплеменников, оказывая помощь тем, у кого еще был шанс выжить, и добивая безнадежных, а также аланов.

– Пленников, опять же, можем прихватить…

Искушение было велико. При определенной удаче все могло получиться, авары рассредоточены, и быстрый удар мог бы склонить чашу весов в пользу славян. Но это при удаче.

Рус не склонен был недооценивать противника, они показали себя серьезными, умеющими думать воинами. Быстро добраться до берега не получится, всю их движуху заметят и подготовятся, соберутся в кучу, обстреляют из луков, и с такой дистанции не факт, что даже щиты выдержат. Потом рубка…

– Нет… Риск слишком велик. Сегодня явно не наш день…

– Да, это земля чужих богов, – после короткой паузы с тяжелым вдохом кивнул Славян.

Рус на него покосился, но ничего не сказал. Понял только, что неудачу он объяснил в своей парадигме понимания мира. Раз земля чужая, то наши боги здесь слабы, и значит, удачи не видать. Вот если были бы принесены перед делом обильные жертвы, тогда да… Но жертв не было. Не старика же с мальцом ритуально умерщвлять? За такие дешевые жертвы боги не то что не помогут, а еще и прогневаются. Матросов с гребцами трогать себе дороже.

– Тогда уходим? – скорее предложила, чем спросила Ильмера.

Но и эта мысль почему-то вызвала у Руса внутренне неприятие, хотя выглядела логичной. Чего ждать? Кого ждать? Другое дело, что уходить с пустыми руками все же очень не хотелось, но не имелось ни малейшего понимания, как теперь добиться своей цели.

«В принципе, если подумать, то достаточно того, что вторжению очень опасных и сильных врагов имеются многочисленные свидетели в виде дружинников», – подумал он.

Рус вдруг четко осознал, что в дружинниках у него сборная солянка из воинов разных племен, а не только славян и племен, входящих в славянский союз. Как бы не половина была из самых разных уголков Антской империи. Всякие северяне, дулебы, уличи, моравы…

Дружинники по разным причинам (в том числе из-за смерти прежних предводителей из числа сыновей кагана) мигрировали от одного сына Пана к другому. Они, может, и рады бы остаться у того, кто имел самое прямое отношение именно к их племени, но так получалось не всегда: вакансии все могли быть заняты, а содержать больше профессиональных воинов, чем мог прокормить союз племен, неразумно и просто накладно для кошелька принца, вот и приходилось переходить к тем, у кого имелся недостаток в дружинниках. Так что система перехода дружинников – вольных воинов, что станет особенно хорошо развита на Руси в период княжеской усобицы, формировалась именно сейчас…

Так вот, Рус с некоторой надеждой, стараясь убедить в этом самого себя, подумал, что этого может быть достаточно для склонения чаши весов в свою пользу на Великом вече. Ведь дружинники эти молчать не будут и, встретившись со своими соплеменниками, воинами, а главное – вождями, распишут умение авар воевать, не пожалев для этого красок.

И все равно что-то удерживало Руса от приказа поднять якорь и отчалить. Его останавливала в том числе вероятность того, что к рассказам отнесутся без должного внимания. Ну вроде как к охотничьим байкам. Так что слова все-таки стоило подкрепить трофеями, которые можно пощупать, ибо не зря говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

«Кроме того, я сказал, что привезу пленника, и значит, должен его привезти, – понял он. – Дал слово. И если я его не исполню, это бросит на меня тень не держащего слово, а то и вовсе оставленного богами! Дескать боги отвернулись… В последнем вряд ли обвинят открыто, но слухи в этом ключе могут пойти. Распускать их есть кому, соперников хватает… Значит, пленника кровь из носу надо добыть!»

Вновь вернулась мысль попробовать найти пленника из числа авар на рабских рынках Абхазии или в Херсонесе, что по пути домой, и не придется делать крюк. Но рискованно. Рабов авар на рынке может не оказаться… Да и узнают об этом. Гипноз на ком-то может и не сработать, слишком велик контингент для вдумчивой работы, что окончательно порушит его репутацию. Плюс самого раба надо как-то запрограммировать, чтобы не всплыло его происхождение, что невозможно при незнании или плохом знании языка. В общем, нереально с какой стороны ни посмотри.

– Нет, подождем… – наконец ответил Рус сестре и остальным. – Я – торговец, а вы – моя охрана и не более того. Смените свои доспехи на кожанки охраны, чтобы вас даже случайно не опознали по броне.

– Чего ждать-то? – не понял Славян.

– Знака богов.

А что он еще мог сказать, если сам плохо понимал, что можно сделать? Только сослаться на высшие силы, дескать подскажут, дав знак. Благо с этим спорить никто не стал.

Находясь на галере, сложно оценить истинные потери гуров в этой битве, но то, что они оказались очень большими, сомнений не имелось. При этом как бы не треть, а то и до половины они потеряли именно в момент бегства с поля боя.

«И судя по всему, савиры понесли потери не меньше», – подумал Рус.

Что это означало? Только то, что два крупнейших племенных союза лишились своей основной военной силы. Теперь вопрос состоял в том, как поведут себя оногуры, что обитают на севере. Но надо думать, что авары их все-таки оттеснят от Волги, вот только произойдет это условно мирно, или все-таки без жестких стычек не обойдется?

«В любом случае с аварами им не справиться, и придется биться за пастбища с кем-нибудь послабее, то есть со своими сородичами из числа кутригуров, а они, в свою очередь, только усилят давление на нас», – продолжал размышлять Рус.

По всему выходило, что в степи еще некоторое время продлится кровавое бурление. Большие сражения вроде этого вряд ли еще будут, но вот мелкие и средние до пяти тысяч человек с одной стороны – наверняка, что приведет к еще большему сокращению военной силы, и, в конечном итоге, вслед за савирами авары подомнут под себя утигуров и оногуров. А там и кутригуров срок придет. Оставался неясным вопрос с аланами.

«Но надо думать, договорятся, – сделал вывод Рус. – Не в первый раз и даже не в последний».