Сказывалась и активная деятельность Ильмеры, что регулярно во время своих поездок по окрестным племенам подливала масла в огонь меткими замечаниями. Например, подойдет к какому-нибудь парню и скажет:

– Какая красивая у тебя невеста, какому-нибудь аварскому вождю она точно понравится. Они ведь и украсть ее могут, так что ты ее хорошенько прячь в случае, если авары станут нашими союзниками.

Или к какой-нибудь матери обратится со словами:

– Хорошая у вас дочка, не знаю, как ей повезет в случае, если авары не сдержат слова после заключения с ними союза. Хорошо, если какому-нибудь тархану или знатному воину понравится, и он возьмет ее в гарем, но, скорее всего, отдадут простым воинам на потеху.

Подходила к отцам, у которых сыновья откровенно не блистали в воинском плане, говоря, что их отпрыски могут стать коняшками, которых потом прирежут, дабы не портили породу.

Конечно, от племени к племени обстановка разнилась, чем западнее, тем меньше ощущалась тревога (там и сеть из агентесс слабее развита, и тем более сама Ильмера туда не заглядывала), но в целом аварам не верили, как и всем кочевникам, у которых всегда имелась проблема с держанием данного слова.

Так что лично Рус считал, что предстоящее вече будет простой формальностью. Ну, может, и не такой простой, наверняка найдутся упертые, что не захотят уходить со своих обжитых земель, и при этом жадные, решившие все-таки пойти на союз с аварами, а может, наоборот, войти в союз с ромеями против авар. Прежде всего западные племена, живущие на границе с Ромейской империей.

«В итоге может статься так, что славяне окажутся по разные стороны», – подумал Рус.

А вот центральные и южные племена прекрасно понимали, что именно их территория станет особенно интересна кочевникам, и начнутся мелкие конфликты за пастбища и поля. При этом каган авар, если дело все же дойдет до разбирательства, конечно же, встанет на сторону своих соплеменников. В этом плане иллюзий никто не питал. Сами бы так поступили, так почему иные должны действовать иначе?

Рана, после того как ее почистили личинки, быстро зажила, так что у Руса не было ни единого повода отказаться от службы в дозоре, да он, собственно, и не собирался косить. Не то время…

Двадцать пять дружинников, разделившись на пять групп по пять человек, надежно перекрывали участок границы примерно в пятьдесят километров, благо тут степь ровная, и видно далеко, тем более что наблюдательные пункты созданы на возвышенностях. Особый упор, конечно, делался на контроле бродов, их на Днепре хватало, как и просто узких и мелких мест, где могла быстро переправиться небольшая ватага. Раз в три дня пара всадников выдвигалась вверх и вниз по течению на полдня пути.

В середине и конце своего срока дежурства тройка, перебравшись через брод, углублялась на территорию соседей на день пути, посмотреть, нет ли там какого подозрительного движения.

Дежурство прошло спокойно, в зоне ответственности дружины Руса вообще было тихо, как на кладбище. Кутригуры, отведшие свои рода на северо-восток перед попыткой вторжения на славянские земли, до сих пор не вернулись на прежние места кочевий.

Отмотав свой срок на границе и дождавшись смены из дружины одного из племенных вождей, он вернулся домой и принялся потихоньку готовиться к поездке к отцу на Верховое вече.

– Едут! – прокричал дружинник из новиков, прискакав на взмыленном коне.

Осознав опасность, Рус на границе славянского племенного союза устроил дополнительные разъезды, перекрыв самые опасные направления. Люди сейчас обитают на берегах рек, а холмы были практически пусты. Нет, так-то там скот пасли, но прибить пастухов – пустяшное дело, особенно если подкрасться к ним в ночное время, так что определенный эффект внезапности мог иметь место.

Но благодаря заставам противника обнаружили загодя. И разведчики, постаравшись не обнаружить себя, поскакали вдоль реки, предупреждая людей об опасности, дабы те не стали случайными жертвами и заперлись в своих селениях.

– Сколько их?

– Много! Не меньше пяти сотен!

– Да уж, неплохо, – вынужден был признать Рус. – Как только успел? Это же сколько родов он должен был так быстро найти и договориться?

– Да ничего удивительного, – пожала плечами Ильмера. – Где искать самых непримиримых, Истр наверняка знал от Комана, а тот, в свою очередь, от Кия или Щека, что, пока вел переговоры с кутригурами, узнал, где какие вожди обитают и их настроение. А поскольку кутригуры сейчас на севере живут довольно плотно, то успел объехать всех самых резких… Так что не удивлюсь, если их там раза в два больше.

Рус согласно кивнул.

– Отобьемся…

Кутригуры двигались по северному маршруту. Уточнив у гонца, где именно замечены враги, было нетрудно высчитать, где они окажутся к ночи, если не сменят направление, но это было маловероятно, если они не хотели засветиться раньше времени.

«Похоже, противник тоже все хорошо высчитал, – подумал Рус, – иначе не объяснить то, что они так удачно заночуют всего лишь в полудне быстрого марша от нашего городища».

Собственно, для ночевки такого большого отряда подходило только два достаточно укромных места, и, что особенно хорошо, они находились совсем рядом относительно друг друга, не промахнуться.

– По коням! – скомандовал Рус своей дружине, той ее части, что сейчас находилась у него под рукой, за вычетом дозорных, а это тридцать человек.

Ожидая нападения, Рус призвал к себе своих дружинников. Еще три десятка дал дед – вождь славянского племенного союза. Дал не слишком охотно, но все же уступил под слово внука, что в схватки вступать он не станет. В конце концов, не псих же он нападать на минимум десятикратно превосходящего числом врага!

А дальше началась затяжная и выматывающая скачка отриконь. Когда уже начало темнеть, навстречу из небольшого леска выскочили два всадника. Это оказались его дружинники из новичков, что как раз караулили его появление.

– Здорово, Юша! Халява!

– И тебе здравствовать, Рус! – хором ответили они.

– Уточнили, сколько их?!

– Около семи сотен, – ответил Юша. – Может, восемь. Мы смотрели на них совсем издалека, чтобы не попасться на глаза дозорным, они, как ты и предполагал, из наших, дружинники Истра. В общем, точно не подсчитать.

– Ясно. В каком месте они засели на ночь?

– В узкой ложбине.

Рус удовлетворенно кивнул. Была еще большая ложбина, и заночуй кутригуры там, было бы гораздо больше мороки.

– Ведите!

Три пятерки воинов, осторожно, ползком, приближались к северной части ночного лагеря противника. Увы, подступы к лагерю практически лишены какой-либо растительности, лишь тут и там росли чахлые кустики, потому приходилось ползти по-пластунски. Ползли медленно, прячась за каждым бугорком, ныряя в каждый овражек, сливаясь с землей, причем не только в переносном смысле, но и в прямом, то есть извозившись в ней с ног до головы.

Малая орда встала посередине долины, фактически перегораживая ее от одного края до другого, а стреноженные кони паслись в получившемся загоне. Чтобы кони не разбрелись, ведь даже будучи стреноженными, они в поиске травы могли подняться по склону, кочевники поставили на равном удалении друг от друга пять небольших постов по дюжине человек. Также эти посты служили защитой табуна от нападения хищников, тех же волков, коих в степи сейчас бегало на удивление много.

Молодняк, что находился на этих постах и караулил коней, не спал, поглядывая по сторонам, но это все же не являлось полноценным секретом, они жгли небольшой костерок, а после того как посмотришь на огонь, разглядеть что-то в темноте крайне непросто.

Кутригуров подвела усталость, ведь если ставили кого-то на такой пост, то на всю ночь, без смены на отдохнувших, так что нет ничего удивительного, что к середине ночи они стали квелыми и не сильно внимательными. Потому не стоило удивляться, что дружинники в конце концов подползли к ним на дистанцию броска и в какой-то момент, встав, принялись швырять метательные ножи.