– И что с того? – все еще не понимал Чех.

– Авары – степняки, они отличные бойцы на конях, но весьма посредственны как пехотинцы. Значит, им для войны с империей потребуется пехота. Смекаете, где они ее захотят получить?

Вожди начали смекать, как, собственно, смекнул и Чех, поджав недовольно губы.

– Да, все верно, для штурмов многочисленных крепостей и городов потребуется много пехоты, и ее источником станем мы. Надо ли кому-то объяснять, как дорого обходятся штурмы стен для атакующих?

Судя по недовольному гулу, не требовалось. Кто-то успел поучаствовать в таких мероприятиях.

А Рус решил добить:

– Так что даже если авары все же пройдут через наши земли, не нарушив условий договора, и не нападут на нас внезапно, в чем я сомневаюсь, то потом все равно вернутся за пехотой.

Поляна погрузилась в тишину. Вожди шепотом переговаривались между собой, обсуждая какие-то детали.

– Чех, есть еще что добавить? – после паузы спросил Пан.

– Нет, отец, я все сказал, – ответил Чех и вернулся на свое место с недовольным видом.

– Есть еще мнения? – спросил Пан и пристально вгляделся в сыновей.

– У меня есть… – подняв правую руку, встал Кий, переглянувшись с братьями Хоривом и Щеком.

– Говори.

– Раз авары – враги гурам и аланам, то можно попробовать выступить в союзе с ними?

– Утигуры уже разбиты… – сказал Коман по прозвищу Лис, еще один из сыновей Пана, представляющий волынянский союз племен, любитель покритиковать и предпочитающий действовать опосредованно, через интригу, чужими руками.

«Этот опаснее всех остальных вместе взятых», – подумал Рус, вспоминая годы, проведенные в «детском саду», и последующие.

Обновленное сознание Руса сейчас быстро переоценивало многие ситуации, связанные с Команом, ведь он сам в детстве и в юные годы являлся его орудием во вражде с остальными братьями и в то же время жертвой, когда Коман натравливал на него остальных.

«И ведь все выворачивал, что он вроде как ни при чем, – мысленно плевался Рус. – Не зря у него бабка из ромеек-гречанок, ой не зря… Та еще змея подколодная, вот и внучка воспитала себе под стать…»

Рус снова поморщился, предвидя неприятности от Комана в свой адрес.

– …А оногуры, как, собственно, и утигуры во вражде с кутригурами, – продолжил Коман. – Они, кстати, сами не прочь завладеть нашими землям и прямо сейчас собирают против нас орду в набег.

– Да, я в курсе… – криво улыбнулся ему Кий. – Но сколько-то сил у утигуров еще осталось. Что до вражды, то неужели не смогут объединиться против общего врага? А что до набега на нас кутригуров, то мы его отразим, ведь благодаря пленнику мы знаем, когда и где они собираются атаковать. А отвадив их от наших земель, зашлем послов со своим предложением о союзе. На прежнюю вражду между нами можно на время закрыть глаза.

У этой идеи нашлись свои сторонники среди вождей. Хоть и рассказали им подробно силу врагов, но лично они их в бою не видели. А вот что видели, так это богатые доспехи, что было бы неплохо примерить на себя. Опять же, это не один на один биться с аварами, тем более когда гуры на их стороне. А если вместе с гурами навалиться на авар, тогда численное преимущество будет на нашей стороне, и вторгшимся врагам против такой силищи нечего будет противопоставить.

«Хорошая идея в идеальных условиях, но в реальности весьма зыбкая, – подумал Рус. – Даже если удастся заключить союз с гурами, при этом оногуры и утигуры примирятся с кутригурами, даже если – о чудо! – удастся разобраться с командованием, чтобы примитивно правая рука действовала совместно с левой, а не как на Калке в свое время… хотя бы банально делегировать главенство аланам, чтобы никому обидно не было, то… то все равно подставы неизбежны: банально не придут вовремя на помощь или подставят нас под основной удар авар».

Не успел Кий вернуться на свое место, как к костру (величаво, словно чемпион на боксерский ринг, подтверждая свое прозвище Лев) вышел Лех, благодаря своей пышной гриве пшеничного цвета действительно чем-то смахивающий на льва.

Главный претендент на трон и основной конкурент Руса помимо Чеха. Умен, силен, умел и результативен. Пан ему благоволит больше всех (может, еще и потому, что рожден от одной из самых любимых жен), парень это знает и, как результат, считает, что булава кагана у него в кармане. Из недостатков разве что некая склонность к нарциссизму и театральной показушности. Вот и сейчас, выйдя в центр поляны, покрутился, показывая себя во всей красе, ибо и показать было что: высок и ладно скроен, настоящий былинный богатырь, плюс одеяния богатые, чего только стоит красная шелковая рубаха. Но это по местным меркам не грех.

– Союз с гурами и аланами против авар, пожалуй, лучшая идея из ранее озвученных, но хуже моей! – вышагивая вокруг костра, с апломбом заявил Лех. После чего с чувством, толком и расстановкой потоптался по предложению Кия, озвучив мысли Руса.

– И в чем же заключается твоя идея? – набычившись, проворчал Кий. Он имел не самое благозвучное прозвище Бык, которому в принципе соответствовал, был такой же мощный и упрямый.

– Тоже договориться, но… с аварами!

Вожди зашумели, однако без возмущения, просто обмениваясь мнениями. И общий мотив был таков, что да, тоже годная мысль. Хотя были такие, коим подобный вариант пришелся не по вкусу.

– Да-да, именно с аварами. Я предлагаю вступить в союз, пойти вместе с ними и взять хорошую добычу в землях ромеев!

– Чтобы пойти в первых рядах их орды, принимая самые тяжелые удары ромейских армий на себя, а потом лезть на стены, получая на свои головы кипяток, смолу и камни? – криво усмехнулся Коман.

«Действительно, чего это Лех так опростоволосился? – тоже удивился Рус. – Как-то это не похоже на него…»

– О, нет, – Лех улыбнулся Коману широко и приветливо, отчего представителя волынян перекосило. – Нет и еще раз нет, для таких, безусловно, героических подвигов есть другие претенденты. Принимать на себя первые удары и лезть на стены станут гепиды и лангобарды. Думается мне, что в ромейских городах мы получим гораздо больше добычи, чем пойдя войной на авар, ведь тогда придется делиться с гурами и аланами.

Послышался согласный гул. Многие вожди удовлетворенно кивали головами. Богатой добычи хотелось всем.

– Это если они согласятся на союз с нами и пройдут через наши земли, не учинив непотребств, – снова дал о себе знать Рус.

– Думаю, мы сможем их убедить не шалить на наших землях. Ведь с нас, по сравнению с ромеями, взять нечего, – тут же отозвался Лех. – А мы все-таки та сила, с помощью которой им будет легче покорить гепидов и лангобардов – ромейских союзников.

– Это если они еще захотят воевать с Ромейской империей…

– Ну, тут ты сам правильно заметил, что ромеи не смогут им дать достаточно земли, и начнутся конфликты как с самими ромеями, так и с их союзниками. Исторический пример тому есть – нашествие гуннов, так что можно им это объяснить, приведя пример их предшественников, и сразу натолкнуть на мысль именно силой захватить себе нужные земли. А чтобы это получилось легче, с нами нужно заключить союз, чтобы не терять попусту в войне с нами своих воинов. Может, мы и проиграем им в итоге, но результатом войны станет взаимное ослабление, и удар по Ромейской империи окажется не столь сокрушающим, что, в свою очередь, приведет к тому, что империя быстро оправится и начнется долгое изматывающее противостояние. Вряд ли аварам это нужно. Так что, если они не дураки, то должны согласиться на союз с нами.

Рус, искоса оглядевшись по сторонам, понял, что эта идея вождям нравится с каждой минутой все больше. Озвучивать свой план, по большому счету, стало бессмысленно, он уже видел, что к нему отнесутся с прохладцей, почти как к плану Истра. Вожди уже в своих мечтах видели блеск награбленного ромейского золота и прочего добра. Но озвучить план все же требовалось…

– Рус? – приподнял бровь Пан.