Стойбища выдавали свое местоположение многочисленными струйками дыма. Так что задачей ушедших вперед разведчиков, в число которых вошли в основном немногочисленные опытные воины, являлось не столько их обнаружение, сколько поиск путей незаметного подхода к стойбищу на минимальную дистанцию.

К счастью, степь редко когда действительно имеет идеально ровную поверхность, в ней всегда полно, на первый взгляд, незаметных возвышенностей, а то и достаточно высоких холмов, а также рощ. И вот, пользуясь этими естественными укрытиями, отряды подбирались вплотную к стойбищу, и, как только укрытие уже не могло выполнять свою задачу, отряд срывался в стремительный галоп.

Минута, две, три, редко когда пять, бешеной скачки на самой свежей лошади, и сотня влетала в стойбище, круша все на своем пути. Шансов у застигнутых врасплох степняков просто не было. Ведь стойбища не имели никакой защиты, это просто стоящие посреди степи юрты, или скорее даже чум, или что-то среднее между юртой и чумом.

Одна сотня при этом, не входя в стойбище, двумя рукавами по полсотни человек уходила чуть вперед на случай, если вдруг кому-то удастся выскочить на каким-то чудом оказавшемся внутри стойбища коне. Плюс перехватывали пастухов.

Да, табуны лошадей паслись в отдалении от стойбища. Если на летних пастбищах кони паслись в непосредственной близости, просто в силу того факта, что люди постоянно перемещались от одного участка к другому, то в Крыму зимой было все иначе, тут просто нет смысла куда-то двигаться, так как стоит немного сдвинуться с места, и ты попадаешь на территорию соседнего рода. Крым зимой реально нашпигован степняками, как бочка сельдью.

Плотность населения являлась таковой, что будь степь действительно ровной как стол, то стойбища были бы в пределах видимости друг у друга, где-то у горизонта, но видимы. Но степь все же не ровная, и, кроме того, люди не дураки, чтобы жить на открытой, продуваемой всеми холодными ветрами местности, так что для стойбищ выбирали низинки и распадки. И такое месторасположение стойбищ играло славянам на руку, так как степняки банально не видели, что соседей жестоко тиранят, и не могли даже сделать попытки сбежать, ведь из-за отсутствия связи устроить синхронную атаку нападавшим было невозможно.

Ну и еще один фактор сыграл против кутригуров. Если на материке они всегда находились настороже, еще и потому держа коней в непосредственной близости от стойбища, то в Крыму таковой опасности не имелось. Ну разве что замятня между родами случится, но это, как говорится, другое…

Дело в том, что на них в Крыму никто никогда раньше не нападал, они сами всегда являлись атакующей силой, тираня либо скифо-гуннов, либо горные поселения алано-готов. Так что в сознании людей Крым являлся безопасным местом, где не может случиться ничего плохого. И, как результат, расслабились, за что и жестоко поплатились.

Неизвестно, сколько такое положение вещей продлится, но пока все шло по задуманному Русом дерзкому, на грани фола, плану. Но только такой и мог сработать в данных условиях.

Армия славян растекалась по степи Крыма, словно сорвавшаяся с горы снежная лавина, что ворвалась в долину, сметая все на своем пути. За этот световой день, по оценке Руса, его отряд, а значит, можно надеяться, что и остальные, преодолел порядка сорока километров. Собственные кони не выдержали бы такой нагрузки, фактически беспрерывной скачки без нормальной кормежки и водопоя, но после первого же налета их сменили на трофейных, свежих и полных сил, коих вообще можно было не жалеть, загоняя до смерти.

Все шло как по маслу. Противника застигали врасплох, и шла резня. Конечно, кочевники пытались оказать сопротивление, хватались за луки или дротики, кто-то орудовал боевыми хлыстами, так что без потерь не обходилось. Так, отряд Руса в три сотни человек к вечеру потерял двенадцать воинов только убитыми, и еще два десятка оказались с ранениями разной степени тяжести.

Но это, как бы цинично ни звучало, плевые потери по сравнению с тем, скольких только его отряд отправил на свидание с духами предков кутригуров. В девяти стойбищах выбили около пяти сотен человек, расстреливая из луков, коля копьями, дротиками и боевыми плетьми.

После того как происходила полная зачистка стойбища, собирали собственные стрелы, меняли им наконечники из запасных, и шла быстрая мародерка. Единственное, что разрешалось взять в качестве трофеев, это оружие и, конечно же, доспехи. Хоть и мало было бронек, только лишь у богатых и знатных степняков, но все же имелось, вот это все и распределяли между собой с помощью жребия – воли богов. Рус ввел такое правило, чтобы претенденты не передрались между собой и не затянули процесс перераспределения.

Просто мешок с черными камешками по числу воинов, коим требовалась обновка, из которого изымалось количество камней, равное обнаруженному количеству комплектов доспехов, и добавлялось такое же количество белых камешков. А чтобы не возникла потасовка за очередность, кто первым тянет жребий, это определили еще перед вторжением. Тут Рус просто своей волей определил, что кто первым прибыл на его зов, тот первым и тянет.

С луками проще, их давали в порядке очередности от лучших стрелков к худшим, что также определили еще до похода на тренировочных стрельбах.

Так что постепенно бойцы обрастали какой-никакой защитой, от усиленных кожанок и кольчуг до лямелляра с ламинаром и даже кирасы появились с более-менее нормальным оружием: мечами и саблями, ножами и топорами, не говоря уже о пресловутых луках, снимали наконечники с копий и дротиков.

В последнем на сегодня, взятом уже в глубоких сумерках десятом стойбище Русу пришлось немного открутить гайки, дав молодым воинам возможность спустить пар и разрешить им «повеселиться». Пережимать с дисциплиной сейчас точно не стоило, это все-таки не полноценная армия с вбитым в подкорку послушанием, и если сейчас не дать им того, чего они хотят, то завтра начнутся проблемы с управляемостью, и обалдевшие от убийств молодые бойцы от бурлящего в крови адреналина и гормонов могут забить на него, и тогда вся операция пойдет псу под хвост. Собственно, так он инструктировал и своих братьев воевод, чтобы они к вечеру дали людям послабление. Так что сейчас повсюду слышали женские крики и радостные вопли самих воинов, дорвавшихся до «сладкого». Но тут, как говорится, такова жизнь, или горе побежденным.

Мучился ли он угрызениями совести, слушая все эти вопли и стенания? Ведь столько народу убито, а завтра будет убито и изнасиловано еще больше. Ну или меньше, тут как пойдет, но в совокупности все же больше… Не особо. Время сейчас такое. Тут или ты, или тебя, и лучше мы вас, а не вы нас…

Рус этим вторжением в Крым с жестокой его зачисткой от степняков решал на самом деле сразу три тактико-стратегические задачи. Не из маньяческой же своей сути он столько народу решил под нож пустить, в самом-то деле. Если уж на то пошло, то за железом можно было сходить и летом, когда кроме немногочисленных скифо-гуннов в степи никого нет.

Все имело свои сугубо рациональные причины. Во-первых, он избавлялся от тех, кто ему так или иначе стал бы активно мешать работать в Крыму. Или кто-то думает, что хан Синион позволил бы Русу вот так просто добывать и плавить железо? Да черта с два! И время года тут не играет никакой роли, никто не захочет, чтобы кто-то чужой хозяйничал на его земле. Как минимум потребовал бы свою дольку малую, попробуй Рус договориться с ним на эту тему полюбовно. И сколько бы он взял в качестве налога? Да как минимум половину! А то и больше.

Но даже в этом случае не было никакой гарантии, что он позволил бы вывезти Русу свою часть выработанного продукта. Ибо железо дорого, очень дорого, так зачем отдавать то, что можно взять себе? Это учитывая, что отношения между кутригурами и славянами, прямо скажем, не самые дружественные, и осеннее обострение еще крайне свежо в памяти. Может, и вовсе не разрешил бы чисто из вредности.