Так что нет, договариваться просто бессмысленно. Именно поэтому никто такую глупость ему во время мозгового штурма не предложил даже в порядке бреда, ибо все прекрасно знали повадки степняков. Да и не было у Руса ни малейшего желания делиться даже малой частью результата. Железа требовалось много, очень много, и даже того, что будет выработано за этот сезон, ему, скорее всего, будет мало. Ведь ему на самом деле нужно не только обеспечить пошедших с ним добровольцев доспехами и оружием, но и выработать как можно больше стали для иных целей, чтобы изготовить орудия труда, с помощью которых можно максимально быстро и с минимальными потерями обустроиться на новом месте, а это сотни, даже тысячи лопат, тысячи топоров, сотни пил, кос, плугов, наконец, да банально гвоздей и много чего еще, что придется изготавливать уже на месте по мере необходимости.

Во-вторых, ему для получения больших объемов железа требовалось много бесправных работников, которым не требуется платить, сиречь рабов. Его собранная армия в этом случае станет выполнять роль надсмотрщиков. Или придется работать самим. Впрочем, поработать тоже придется, хотя бы в качестве молотобойцев в кузнях, а то доверять молоты рабам тоже не самое умное решение, да и занять надо чем-то людей, чтобы не дурили от безделья.

Именно поэтому третий день вторжения обещал стать самым сложным в этом набеге. Ибо если в первые два дня воины должны работать максимально жестко, вырезая всех, кто мог взять оружие, чтобы за спиной не оказалось силы, коя может ударить им в эту самую спину, то третий день отдавался на захват пленников.

В-третьих, и это, пожалуй, самый важный пункт в плане, фактически геноцид кутригуров должен обеспечить славянам относительно спокойный исход. Или кто-то думает, что эти степняки просто так стояли бы и смотрели, как мимо них проходит огромное богатство в виде потенциальных рабов, коих можно продать ромеям за звонкую монету, и скота? Три раза ха-ха!

Защитить такую массу стронувшегося с места народа просто невозможно, ведь придется держать под контролем сотни и сотни километров пути. Отряды степняков, словно все те же волчьи стаи, пробивались бы к основной массе людей и откусывали бы от них часть в качестве добычи. И ладно если бы они ограничивались скотом, так нет, они станут захватывать именно людей, чего, конечно, Рус позволить им делать не мог. Так что угрозу требовалось превентивно ликвидировать, и он ее ликвидировал самым радикальным образом.

Конечно, как известно, свято место пусто не бывает, и освободившиеся территории тут же будут заняты теми же оногурами и утигурами, коих гонят на запад авары, но он надеялся, что им первое время будет не до славян.

Во-первых, кто-то из кутригуров все-таки спасется, как те, что остались на материке, так и из Крыма наверняка часть успеет унести ноги по льду Азовского моря. Во-вторых, в споре за лучшие территории между утигурами и оногурами, да еще при участи остатков кутригуров, что примкнут к одной из сторон, начнутся споры, переходящие в поножовщину. В-третьих, оногуры так и вовсе сейчас союзники, и если им подкинуть немного оружия и доспехов (тех же трофеев, что сейчас снимаются с кутригуров), то они могут прикрыть славян от утигуров и остатков кутригуров.

В любом случае следующей зимой, благодаря этому зимнему набегу, опасность от кочевников будет на порядок меньше.

Второй день вторжения.

В центральных районах Крыма плотность населения почему-то оказалась несколько ниже, скорее всего, из-за проблем с водой, так что в первую половину дня отряду Руса удалось разорить всего три стойбища, и, по его ощущениям, сделать это оказалось даже легче, чем вчера, то ли за счет наработанного опыта, то ли еще по какой причине… По крайней мере в плане убитых потери составили два человека, ранено пятеро. Сами они перебили около трех сотен.

«Или снижение потерь – это результат появившихся трофейных доспехов с оружием?» – подумал он, ведь доспехами обзавелись почти сотня бойцов, и они, понятное дело, шли в первой волне.

Так-то да, доспехи действительно положительно сказались на сбережении личного состава, но Руса, что называется, терзало смутное сомнение. Что-то было не так. Неправильно. Он ожидал большего сопротивления, но его почему-то не было.

«Слишком легко…» – думал он, озираясь.

Рус считал, может, несколько иррационально, что если вначале все получается без проблем, то под конец жди беды.

«Или я просто загоняюсь, и все действительно нормально, так, как должно быть?»

Хотелось с кем-то обговорить эту тему, но не с кем. Начни он обсуждать легкость побед с дружинниками и тем более простыми воинами, высказывать сомнения и спрашивать, у кого какие мысли имеются на этот счет, то его могли неправильно понять, дескать не уверен в себе князь, а это потеря авторитета. Так что оставалось молчать в тряпочку и пытаться просчитать ответ своим умом.

Русу хотелось думать, что он просто параноидальный перестраховщик, что успех достигается просто в силу хорошей организации, усиленный эффектом неожиданности и толикой везения, без которого тоже никуда, в общем, все так и должно быть. Но не получалось. Червячок сомнения продолжал грызть ему мозг. Что-то было не так.

«А значит, подсознание уже видит ответ на вопрос, просто сознание тупит», – сделал он вывод.

Рус еще раз осмотрел разоренное стойбище, но, так и не найдя ответов на свои вопросы, скомандовал выход, благо, стрелы подобраны, а новые трофейные доспехи с оружием оперативно распределены по уже отработанной схеме.

Вот очередное стойбище, только на этот раз разведчик из его дружинников, Юша, вернулся с явно выраженной тревогой на лице.

– Плохие новости, князь, в стойбище прямо в тот момент, когда мы начали за ним наблюдать, ворвался гонец, прискакавший с закатной стороны, и там тут же случился переполох…

«Вот и первые проблемы, – поморщившись, подумал Рус, – правда, пока иного плана. Кто-то опростоволосился и упустил гонца».

Но рано или поздно такое должно было произойти. Это неизбежно. И на такой случай имелся план «Б», но пока имелась вероятность купировать проблему.

Осталось понять, что ему делать: атаковать или подождать, пока соберется отряд степняков и двинется на помощь к соседям, после чего быстро разнести в пух и прах оставшееся стойбище без защитников и поскакать вдогонку уже на помощь к своим? Или же все-таки атаковать? Свои плюсы и минусы были как у того, так и у другого варианта.

Жирный минус варианта с ожиданием – то, что от этого стойбища во все стороны поскачут гонцы к другим соседям, что, в свою очередь, породит цепную реакцию. Это все и решило.

– Атакуем! Халява! Расшибись в лепешку, но не дай уйти гонцам!

– Сделаю князь!

– Давай!

Кивнув, дружинник, возглавляющий отряд в полсотни воинов, что специализировался как раз на перехвате беглецов, поскакал чуть в сторону, чтобы задать дугу и выйти наперерез возможным гонцам и просто беглецам.

– Вперед!

Основной отряд рванул с места в галоп, ринувшись в атаку. К моменту, когда отряд славян приблизился к стойбищу противника, степняки вскакивали в седла подогнанных к ним коней, тем более что в этом случае они паслись, как назло, в непосредственной близости от стойбища.

Большой опаски не было. Противник смог мобилизовать меньше сотни всадников, почти всех мужчин данного рода, то есть славяне превосходили более чем вдвое, но покрутиться, конечно, придется. Оставалось только надеяться, что они, увидев врага, превосходящего их числом, не кинутся в бега, бросив стойбище с женами и детьми.

Не бросили. Даже сгруппировались, скорее инстинктивно, и инстинкт их подвел, сделав всадников компактной целью для лучников.

– Бей!

Лучники начали на максимальной скорострельности опустошать колчаны, и это дало результат: с коней стали падать убитые и раненые, плюс сами кони вставали на дыбы, получив стрелу.

Кутригуры рассредоточились, и это снова стало их ошибкой: они стали более удобной мишенью уже для другого типа атаки.