Рус только головой качал в изумлении, не веря в то, что все получилось. Вот так вот просто, пришли, взяли кого нужно и ушли. Без жестоких боев, прорывов с тяжелыми потерями и пафосного превозмогания. Вот уж вправду говорят, что наглость – второе счастье. Где-то на краю сознания даже как-то обидно было. Готовился внутренне к чему-то подобному – и тут такой облом. Рус едва удержал истеричный смешок.
«Это нервное», – поставил он себе диагноз.
На борту, правда, вновь занервничал, ожидая, что в любой момент пропажи хватятся и начнется знатный переполох с поисками. Хотелось тут же отчалить, но нет, все оставалось тихо. А двигаться по реке в ночное время – это стопроцентно сесть на мель, не вписавшись в фарватер, так что приходилось сдерживать свои нервические порывы. Но стоило только забрезжить рассвету, как в воду плюхнулись выдвинувшиеся из портов весла, прозвучали команды, и галера стронулась с места, набирая ход…
25
Погоню заметили ближе к обеду, то есть часам к двум. Гребцам после утреннего рывка требовалось нормально поесть и отдохнуть, ну и просраться как следует, а то, активно гребя веслами, это делать как-то не очень удобно.
Встали, естественно, на северном берегу Маныча и наблюдали за бессильным злобствованием авар. Некоторые даже стрелы пытались пускать, и они даже долетали, но вред принести не могли, так что быстро перестали, ну или командиры запретили расходовать ценные боеприпасы.
Всего преследователей Рус насчитал от тысячи до полутора тысяч человек, две трети из них – савиры, а остальные – легкоконные авары. Из числа тяжелых там человек десять было. Все с парой запасных коней. Поорав, успокоились и тоже принялись за обед и отдых. Кони – твари не железные, им тоже требуется передышка.
Поели, гребцы сделали свои прочие дела, так что пришлось помогать мальцу с черпанием воды, а то он быстро выбился из сил, тягая кожаное ведро с водой для смыва…
Всадники бросать свою затею не пожелали и также двинулись следом, при этом треть отряда отправилась вперед.
– А вот это уже совсем нехорошо… – нахмурившись, пробормотал Рус.
Неизвестно, знали об этом преследователи или нет, может, и знали, как следует расспросив пленников, но где-то посередине на пути к Дону русло Маныча сильно сужается и, что поганее всего, мельчает. В общем, идти там нужно очень осторожно и долго, что делает галеру вполне удобной мишенью. При этом они могли застрять на этом неудобном участке в самое неприятное время, а именно в вечерние часы. В прошлый раз именно там ночевали.
– Клеарх, ускорься до максимума, – приказал Рус, недовольно поглядывая на пустую мачту, ибо ветра практически не было, а тот, что иногда возникал, дул навстречу. – Нам нужно проскочить узость до ночи.
– Гребцы не выдержат такой длительной нагрузки, господин…
– Нужно, чтобы выдержали, Клеарх. Так что если есть какие-то дополнительные средства увеличить гребцам силы и выносливости, то самое время их задействовать.
– Что нам мешает переночевать перед узостью и пройти ее уже утром со свежими силами?
– Вон те ублюдки, – указал Рус на скачущих параллельно галере всадников.
– Но они утром не сделают ничего того, чего сделают при переправе вечером.
– Это ты так думаешь. А если эти сволочи за ночь натаскают в самом узком и мелком месте булыжников. Помнишь, как скребли дном?
– Хм-м, да, господин. Что ж, господин, если вы настаиваете, то я дам гребцам настойки, но должен предупредить, что тогда на следующий день они будут совсем никакие…
– Пусть так, но нас не должны запереть в этой акватории.
Клеарх поклонился, доверив руль своему помощнику, спустился куда-то в грузовой трюм и скоро выбрался с ящичком в два локтя длиной и по пол-локтя в ширину и высоту. Внутри оказалось пять бутылочек мутного стекла пол-литрового объема. В емкостях находилась какая-то чуть тягучая и маслянистая темно-бурая субстанция.
– Одна склянка на амфору воды, – пояснил Клеарх, достав одну бутылку.
– И надолго хватит ее действия?
– Можно давать раз в сутки с перерывом не менее десяти дней, а лучше больше. Если дать вторую дозу на следующий день, а то у многих не выдержит сердце… Собственно, есть риск, что не все переживут приема первой дозы.
– Нам деваться некуда. Разводи свою отраву.
Эликсир развели в воде и дали выпить гребцам по одной кружке. Особой разницы в скорости хода галеры Рус не заметил ни сразу после приема, ни через полчаса, о чем и сказал кормчему.
– Скорость и не увеличится, господин, повысится выносливость…
Гребцы и правда продолжали размеренно махать веслами даже спустя час. В целом остановки стали чуть реже и менее продолжительными. К кормщику как-то подошел старик Пирот и что-то ему сказал.
– Что он сказал? – спросил Рус.
– У него заболела голова, господин. Завтра ожидается резкое изменение погоды.
– Не сегодня?
– Нет. Как-то у него по-особому заболела голова, господин… Я сам этот момент не очень хорошо понимаю, то у него в затолок давит, то на глаза, то словно тисками виски сдавливает, то тут пульсирует, то здесь тянет, и на каждую боль своя погода, но его предсказаниям верить можно. Ошибается редко.
На это Рус только хмыкнул.
– Что ж, ветер нам завтра не помешает, главное, чтобы попутным был.
Но тут кормщику сказать было нечего, кроме как обычной сентенции:
– Все в руках Господа…
– Уверена, что ветер завтра будет для нас попутный, – вдруг сказала Ильмера.
– С чего ты взяла? – удивился Рус.
– А как иначе? Ты – любимец богов, и Стрибог тебе обязательно поможет.
На это Рус промолчал, чтобы не сказать что-то резкое и обидное. Эта всепоглощающая вера в богов, и особенно надежда на их помощь в трудную минуту, его несколько подбешивала. Почему? Потому как в какой-то момент, вместо того чтобы что-то делать самим, с просветленным ликом сложат лапки на брюшке и скажут, что все в воле всевышнего, как он захочет, так и будет, и не нам, убогим, трепыхаться, ибо бесполезно идти против воли его. Если захочет, то защитит и отведет угрозу, ну а нет, так за грехи нам наказание им ниспослано.
И правда, за грехи, за грех лености и тупости. Ведь даже знания станут отвергать, стариной прикрываться от нежелания учиться, дескать предки так жили и нам завещали, и не нать нам никаких новых способов хозяйствования. В итоге дошли до того, что медиков и инженеров стали заказывать из Европы, когда совсем уже без них никуда стало, припирало настолько, что дальше только смерть, но своих специалистов все равно при этом почему-то готовить не желали. Ну разве не дебилизм?
Прямо парадокс какой-то. Потому и пришлось Петру Первому Русь через колено ломать, что иначе никак, обратно в трясину замшелые бояре, многие из которых даже писать и читать толком не умели, государство тянуть станут.
Рус с силой встряхнул головой, прогоняя мрачные мысли, дав себе зарок создать такую систему, что будет подобных ретроградов отсеивать из управления государством. Правда, он пока слабо представлял, как этого добиться.
«Тут нацеленная на это идеология нужна», – пришел он к выводу, как и к тому, что без правильных жрецов не обойтись.
Делать было особо нечего, разве что пообщаться с пленниками, коих, надежно спеленав, бросили в трюме, но пока как-то настроения не было. Не до них. Будет еще время с ними поболтать на разные темы, надо только оторваться от погони.
26
Благодаря допингу для гребцов к речной узости и мели пришли задолго до заката, часа за три, и время пройти его было, как раз должны были перебраться на ту сторону к моменту, когда солнце скроется за горизонтом. Вот только этому собирались самым активным образом помешать.
Благодаря тому, что прибыли значительно раньше срока, ускакавшие вперед всадники ничего не успели подготовить для того, чтобы перегородить фарватер. С большими булыжниками, которыми Рус пугал кормчего, тут было не очень, но имелись другие способы напакостить, а именно лодочки рыбаков, которые можно было загрузить глиной, мелким камнем и затопить на стремнине. Вот они и занимались тем, что сгоняли эти лодочки со всей округи и заставляли аборигенов их загружать.
