– Гнилая хмарь. Осенняя погода.

Везде капканы луж – куда ни плюнь.

И через эту воду ищет броду

Нахмуренный, рассерженный июнь.1

– Ну, так сейчас ноябрь, – осторожно заметила Аля.

– Вот именно, – вздохнул ещё горше Гена и гулко высморкался в свой шарф.

У Али сжалось сердце, она не могла больше этого выносить, поэтому, протянув ему свою кружку, сказала:

– Выпейте кофейку, я сейчас достану конфеты.

И Аля полезла в пианино. Пусть Вальтер её заругает, но смотреть на страдания крылатого старичка она не могла. При виде сладостей на лице ангела появилось некое подобие улыбки, складочки под глазами чуть поползли вверх, а медные щёчки залились золотым румянцем. Он часто захлопал крыльями и приземлился со своей добычей на незаправленную кровать.

– А я вас знаю, – догадалась Аля, наблюдавшая за тем, как Гена уплетает конфеты одну за другой, – вы обычно сидите на скамейке в Измайловском саду.

– Угу, – только и смог изречь ангел, набивший рот до отказа печеньем.

– А вас там не хватятся?

– Может, и хватятся, – равнодушно ответил Гена, – потом будут писать в Гугл отзывах, что никакого ангела в Измайловском нет, а им будут отвечать, что они-де, дурачьё, искать не умеют, хе-хе, – его смешок был довольно милым, но не без примеси ехидства.

– Так мы с вами сегодня пойдём на Никольское кладбище?

Ангел вытаращил глаза на Алю и так и застыл с печеньем во рту:

– Какое ещё Никольское кладбище? – подозрительно спросил он. – К Прокопию? К Прокопию я больше не пойду. – Гена набил карманы остатками вкусняшек и нарочито засобирался. – У меня сегодня вечером собрание в обществе крылатых существ Петербурга, обсуждаем основы безопасного поведения летокрылых в Пулково, так что разрешите откланяться.

Он снял шляпу, откуда-то из-за спины достал маленький зонтик и направился к форточке. Но Аля его опередила. Она в два прыжка добралась до окна, закрыла его на все защёлки и даже зачем-то задёрнула шторы. Её маленькая фигурка едва загораживала высоченные грязные от дождя стёкла, но чётко обозначала, что через этот проход никто не выйдет.

Ангел оценивающе посмотрел на взбунтовавшуюся собеседницу. Он замахал крыльями, как лопастями вертолёта и двинулся на преграду, держа перед собой зонтик. Аля, думая, что он блефует, не двинулась с места, но он, стремительно подлетев, больно кольнул её в плечо.

– Ой, вы чего, – запричитала Аля, – я же вас конфетами угощала.

Но Гена облетел всю комнату и пошёл на второй заход. Все его морщинки светились решительностью, шарф развевался, как и полы длинного пальто. Аля поняла, что нужно защищаться.

О том, чтобы причинить увечья ангелу не могло быть и речи, поэтому, когда он второй раз подлетел к ней, она увернулась от его колючего зонтика и стремглав бросилась к шкафу.

Гена преследовал её, словно взбесившийся вентилятор. Але ничего не оставалось, кроме как прикрыться створкой и зажмурить глаза. Такого разъярённый ангел никак не ожидал и со всего маху влетел в открытый шкаф, который Аля немедленно затворила и повернула ключ. Гена начал метаться внутри, словно бешеная пчела. Но выбраться он не мог. Какое-то время Аля с ужасом смотрела на шкаф, но, поняв, что ангел в ловушке, успокоилась. Через минут пять жужжание изнутри стало утихать, а потом вовсе прекратилось.

– Как вы там? – заботливо спросила Аля. – Если вы обещаете больше не колоться, я вас выпущу.

Ответа не последовало. Тогда Аля пожала плечами и, решив, что прежде чем выпускать Гену, лучше дождаться прихода Вальтера, принялась проверять сообщения в телефоне.

Их было немного. Кэт, скорее всего, спала, так как клиенты у неё были только вечером. Таня жаловалась, что еле держит голову над рабочим столом, и что постарается уйти пораньше, чтобы хоть немного поспать перед операцией на кладбище. Было и сообщение с незнакомого номера, которое она уже собиралась удалить, но увидела, что первая строчка гласила «Привет, лицедейка! А ты, оказывается…» Такое начало заинтриговало Алю, и она открыла его полностью: «Привет, лицедейка! А ты, оказывается, отлично бегаешь на каблуках. Ты и в самом деле внесла элемент неожиданности в вечер. Это обсуждали потом даже больше, чем то, что именинник был убийцей. Никто не понял сути твоего забега с охранником, но выглядело впечатляюще». Далее шла серия эмоджей, подтверждающая произведённый эффект. В следующем сообщении отправитель предлагал встретиться завтра вечером за чашкой кофе, дабы обсудить произошедшее. И в конце он спрашивал, куда за ней заехать. То есть у него не было сомнений в том, согласится она или нет.

От этих строк так и веяло уверенностью Балтийского волка, но откуда у Стаса был её номер? Тысячи вопросов, как рой навязчивых мух, кружили в голове у Али. Отвечать или не отвечать? Хочется ответить. Но как она будет ему объяснять свой номер с побегом? А если её до этого сожрёт кот-кровопийца? Стоит ли вообще ходить на свидания, пока в жизни творится такая неразбериха? Вальтер её, конечно же, не отпустит. Она ещё три раза перечитала послание Стаса. Четыре раза принималась печатать ответ, в итоге всё стёрла, закрыла мессенджер и отложила телефон.

Аля осмотрела комнату. Несмотря на погоню и драку, всё выглядело как прежде аккуратно, кроме последствий чаепития на кровати. Аля сложила остатки вкусностей в пианино, смела крошки и хотела пойти помыть кружку, но услышала страшный шум из прихожей. Кто-то, пыхтя, шёл по коридору, а за ним вслед падали ковши и пакеты, висевшие на стене.

Наконец, человек остановился и постучал в её дверь. Это был Бернар, который держал в руках переноску с несчастным ошалевшим Альбертом. Аля бросилась ему на шею и поцеловала в красную пухлую щёку. Он не ожидал такого тёплого приветствия, поэтому смущённо сказал:

– Я, pardon, немного помял переноску, но le chat в порядке.

Оказавшись снаружи, Альберт тут же запрыгнул на руки хозяйки, хотя раньше телячьих нежностей за ним не наблюдалось. Аля зарылась лицом в его серую шёрстку.

– Там в машине votre bagage. Я сейчас принесу.

– Я вам помогу, – сказала она, выпуская Альберта, который после припадка нежности, принял деловой вид и настаивал на свободе от объятий.

– Bien, – быстро согласился Бернар, – а то я с вещами не влезу в лифт, а по лестнице тяжело. Я принесу вам сумки, а вы поднимитесь с ними и подождёте меня. А потом …

– Хорошо, хорошо, – засмеялась Аля. Как же ей не хватало его милого поддельного акцента и французских словечек. – Пойдёмте, а там посмотрим.

Она накинула шубу Кэт поверх футболки, решив, что это последний писк коммунальной моды, и, пропустив Бернара вперёд, повесила обратно всё, что смела его магия хаоса.

Вальтер был прав, у Бернара был талант к наведению суеты, поэтому плёвое дело, которое должно было занять минут 10, растянулось на добрых полчаса. И когда они в конце концов принесли все вещи в комнату, то застали Альберта, осторожно обнюхивающего шкаф, из которого то и дело доносилось слабенькое «бжж».

– Это что за звук? – спросил потный Бернар, стараясь прислушаться.

– Это Гена, – ответила Аля, закрывая дверь, – он хотел меня уколоть зонтиком, и я заперла его в шкаф. – Ей стало стыдно. Со всей этой канителью, она совершенно про него забыла.

– Хотел уколоть? – Бернар наморщил лоб. – Вы кормили его сладким?

– Нуу, немного, – уклончиво ответила Аля.

– Тогда понятно, – он достал платок, вытер им лицо, шею, и постучал по шкафу. – Эй, Гена, ты как? Пришёл в себя?

– Воды, – послышался слабый сиплый голос из глубины шифоньера.

Аля ринулась на кухню, а когда вернулась, то увидела, что Бернар обмахивает платком Гену, распластавшегося на диване. Выпив воды, ангел сел на кровати, понурил голову и печально произнёс:

– Я всевозможно извиняюсь. Я перебрал маленько, – ангел прятал глаза.

– Больше двух печенек и одной конфеты ему лучше не давать, – пояснил Бернар, – а то сахар в голову ударит.