Мальчик просиял и, кажется, был абсолютно счастлив.

– Забегу к Хаяне, – крикнул он, уже несясь на всех парах к выходу. – Ты лучше всех, Алена!

Весь день я консультировала, улыбалась, упаковывала, отсчитывала сдачу, и так по кругу. Иногда изготавливала элексиры на заказ, и даже отговорила от опрометчивых поступков нескольких девушек, приходивших за тем, чтобы купить «что-нибудь от нежелательных последствий». Понимая, что наступят те самые последствия только после дня обетов, мне иногда удавалось убить проблему в корне. Любовь любовью, а честь беречь нужно смолоду, что говорится.

Заходили и постоянные клиенты, выражая радость от встречи, нахваливая Тита, к моему удовольствию. И всё это во флёре аромата душистых трав.

После разговора с Титом и его (слава Яве!) отправке на выходной, на душе было легко и радостно.

День абсолютно и точно был моим.

По крайней мере я так думала, пока колокольчик не зазвенел в очередной раз, впуская в «Здравницу» Артейда.

Он был в белой рубашке, тёмно-синем жилете и брюках в тон, золочёный или (чем штакс не шутит) золотой эфес клинка выглядывал из ножен. Сегодняшний Артейд был привычнее, чем тот, вчерашний – в расшитом камнями камзоле. Но выглядел так, кажется, даже привлекательнее.

Улыбка сползла с моего лица с такой красноречивой скоростью, что даже инквизитор не мог не заметить.

– Если бы я задавался вопросом, что вы ко мне чувствуете, то сейчас бы получил совершенно очевидный ответ, – усмехнулся он, но в глазах веселья не было.

– Что вы здесь делаете? – произнесла я, нахмурившись. – Ночь ещё не наступила.

Даже в окно взглянула, проверяя. Солнце было на своём месте. А вот дракон – нет.

– Мне не понравилось, как мы вчера расстались, – небрежно произнёс он, проходя по «Здравнице», словно у себя дома, и даже проводя пальцами по травам, совсем так же, как это делала я сама. – А здесь мило, – заключил он примирительно. Но мириться-то я как раз и не собиралась.

– Кажется, в первое своё посещение вы назвали это место «лавчонкой», – усмехнулась я.

– Я был близорук.

– …И сомневались в компетенции травника…

– Не знал его лично.

– …Считали, что ваши лекари лучше.

– Было до того, как заболел, и они не смогли мне помочь.

– Заболели? – ахнула я, и язвительный настрой резко пропал.

Обошла прилавок, приближаясь к мужчине, и даже немного привстала на цыпочки, разглядывая его пышущее здоровьем и молодостью лицо.

– Выглядите здоровым, – произнесла я подозрительно.

– Так всегда бывает. Перед смертью. У драконов, – с самым серьёзным лицом сообщил он, но уголок губ предательски дрогнул. Впрочем, и у меня тоже.

– Вот, значит, как, – задумчиво отозвалась я, возвращаясь на полную стопу и пытаясь не рассмеяться уже в голос. – А какие ещё у вас симптомы, кроме идеального внешнего вида?

Синие глаза сверкнули, цепко впиваясь в меня:

– Различные, – ответил он туманно, пока я усаживала «больного» на жёсткий табурет. – На что обычно жалуются ваши клиенты? – спросил нахал.

Теперь, когда дракон сидел, наши лица были на одном уровне. Так было удобнее смотреть в бесстыжие глаза.

– О, это как кому не повезёт, – улыбнулась я самой благожелательной из своих улыбок. – Головная боль, зубная, кишечные колики, половая дисфункция…

– У меня это всё, – радостно сообщил умирающий. – Кроме последнего. Не жалуюсь.

И ещё глазами сверкнул, плотоядно оглядев меня, мерзавец!

– Вот как, – странно, что на мою приторную улыбку ещё не начали слетаться осы. – Что ж, у меня есть лекарство, которое вас вылечит. Ожидайте.

И заметив его напряжённый взгляд, восторжествовала.

Очень размеренной походкой направилась в свою лабораторию, начав стучать склянками.

– А что… Что вы кладёте в свои снадобья? – донеслось до меня из зала.

– О, совершенно разное. Вам лучше не знать.

Отсмеявшись в волю, я вернулась к «больному», неся в руках колбу с мутной зеленоватой жижей.

– И всё же? – улыбка, к моему удовольствию, пропала с лица инквизитора, являя привычную напряжённую складку между бровей. – Что кладут в эликсиры обычных горожан?

– Мышиный помёт и жабьи бородавки! Лучше всего помогают, честное слово! – засияла я, подаваясь к нему, и инквизитор даже отклонился.

В его обеспокоенных глазах ясно читался вопрос «А вы точно лекарь?»

– Точно, точно, – закивала я, улыбаясь ещё шире. – Ещё никто не жаловался. Кое-кто даже выздоравливал. Доверьтесь мне.

– Кое… Кое-кто? – выпрямился обратно. От потрясения, наверное.

– На самом деле все, – пожала я плечами. – Вон, хоть у Теймира спросите.

– Но вы ведь лечили его коня… – опешил инквизитор, а я шагнула к нему ближе, сжимая склянку и мерную ложку.

– Вы ничем не хуже, – сообщила доверительно. – Буду лечить с не меньшей ответственностью.

И красноречиво протянула ложку с настоем к его лицу.

Надо отдать инквизитору должное. Сидя на жёстком стуле и ощущая себя не хозяином положения, наверняка, едва ли не впервые в жизни, он покорно приоткрыл губы, правда, продолжая пилить меня напряжённым взглядом.

Честно говоря, я немного опешила.

Таким образом я поила разве что совсем маленьких посетителей Здравницы. Впрочем, как говорится, первые сорок лет самые сложные в жизни мальчика. Протянула ложку к его рту, почему-то почувствовав дрожь в пальцах, и разозлилась на себя ещё больше.

– Что в нём? – скривился Артейд.

– Повторяю, вам лучше не знать, – замогильным голосом отозвалась я, и увидев побледневшего инквизитора, поборола дикое желание рассмеяться.

Картина того, с каким обречённым отвращением он глотал обычную настойку из багрового тысячелистника, имеющую неприятный вид, но повышающую иммунитет, разливалась по телу сладостью мести. Маленькой такой, женской, но от того не менее отрадной.

– Никогда не говорите мне, что в ней было, – прохрипел воин, с достоинством прошедший через это нелёгкое испытание.

– Как пожелаете, – отвернулась, уже с трудом пряча улыбку.

Привкус твоего самонастроя, смешанный с жабьими бородавками и мышиным помётом, вот что там, Артейд. А от воспаления хитрости у меня лекарства нет. Так что и настрой хадай-травы плацебо был бы. Чтоб уснул, да подольше. Ему просто повезло, что хадай-траву жаль расходовать было. Запасы заканчивались.

– Алена…

Я не успела понять, как инквизитор оказался рядом так быстро и провёл горячими пальцами от моего запястья до предплечья.

Пустая склянка в руках упала и разбилась на тысячи осколков. Примерно то же самое произошло и в моей груди. От этого нехитрого прикосновения вдруг улетучился весь радостно-мстительный настрой.

Развернулась резко, оказавшись в кольце его рук и прямо взглянула в тёмно-синие глаза. А Артейд, кажется, и не думал отходить. Смотрел на меня внимательно и непроизнесённые слова так и застыли на губах. Сильные пальцы сжали мои локти, немного приподнимая, и моё дыхание остановилось. Не осталось и следа от недавней весёлости. Воздух между нами заискрился и отяжелел. Мне казалось, я вдыхаю раскалённый свинец.

Губы пересохли, а глаза заслезились. Мне было больно смотреть, как он пожирает меня взглядом, жадно смотря на рот. Пытаясь овладеть собой из последних сил, я всё-таки произнесла:

– Держитесь от меня подальше…

Но это звучало так жалко и неубедительно, что даже я сама не поверила.

– Я пытаюсь… – прохрипел Артейд, продолжая разглядывать мои губы. – Не получается.

На мгновение я прикрыла глаза, как-то смутно понимая, что это конец. Что у меня больше нет сил удерживать все эти барьеры внутри. Ничего не осталось. Кроме желания ощутить то, что обещал мне его взгляд и запах.

Словно почувствовав это, Артейд одним резким движением притянул меня к себе, перехватил рукой за талию и впился в губы почти болезненно под мой то ли протестующий, то ли восторженный стон.

Первый поцелуй…

Я и представить себе не могла, что он окажется таким. Странным, упоительным и до боли сладким… И, конечно, я и не думала, что целовать меня будет тот, кого я до дрожи боялась всю свою сознательную жизнь на Сахваре.