Но было уже слишком поздно. На следующий день пришли известия, что Мао покинул Шанхай на поезде. Несколько друзей Тигра предложили совершить на вертолете самоубийственную атаку на Мао на площади Тяньаньмынь во время празднования очередной годовщины образования КНР 1 октября. Тигр со слезами отказался от этой идеи, так как не готов был к действиям подобного масштаба.
Все планы покушения были отвергнуты, и Тигр решил вернуться к плану бегства сначала в Кантон, а затем в Гонконг. Вечером 12 сентября он вернулся в Бэйдайхэ на самолете Линя «Трайдент», намереваясь улететь со своей семьей следующим утром.
Мао возвратился в Пекин в тот же день после полудня, не подозревая о подготовке заговора с целью его убийства. Поезд Мао остановился за пределами столицы на станции Фэнтай. Здесь Мао по традиции провел краткое совещание с недавно назначенными руководителями пекинского гарнизона, на котором обсуждались последние события в столице. Встреча открылась сообщением о визите армейской делегации в Албанию. Затем он отправился в Чжуннаньхай, как и обычно после завершения своей поездки. Руководители службы безопасности Мао и начальник его личной охраны, которые жили за пределами резиденции, отправились домой. Некоторые из них приняли снотворное. Мао также отправился спать.
В то время, когда Мао и его окружение ложились спать, семейство Линь готовилось к бегству. Тигр добрался до Бэйдайхэ около 21.00 и обсудил свои планы с родителями. Персоналу сообщили, что вся семья уезжает в шесть часов утра в Далянь, соседний портовый город, который они часто посещали, и это не должно было вызвать подозрений. Затем Тигр попросил свою сестру Додо приготовиться к утреннему отъезду. Именно это обстоятельство сыграло роковую роль.
Будучи старше Тигра на два года, Додо относилась к числу тех молодых женщин, которым основательно промыли мозги. Родители не хотели посвящать ее в планы бегства, так как она могла сорвать их. Но Тигр опасался тяжелых последствий для его сестры после их исчезновения и открыл ей часть плана за несколько дней до бегства. Как предвидели их родители, она сильно испугалась. В отличие от брата Додо была типичным продуктом воспитания режима Мао. Для нее бегство за границу казалось отступничеством, даже изменой, хотя она знала, что ее больной отец, которого она любила, вряд ли долго проживет в тюрьме при Мао. Когда Тигр сказал ей, что они уезжают следующим утром, она сообщила об этом сотрудникам личной охраны Мао, которые размещались в отдельном здании поблизости от их виллы. Этот поступок погубил ее семью.
Охранники позвонили Чжоу Эньлаю, и он начал проверять все маршруты самолетов, прежде всего «Трайдента», который был личным самолетом Линя. Друзья Тигра немедленно дали знать ему о том, что Чжоу начал эту проверку, и Линь Бяо решил бежать немедленно, не дожидаясь утра. Он также решил лететь не в Кантон, а в СССР через Внешнюю Монголию, поскольку этот маршрут занимал намного меньше времени в китайском воздушном пространстве, чуть более часа.
Тигр сообщил своим друзьям об изменении маршрута и позвонил командиру «Трайдента», чтобы тот готовил самолет к вылету. Не зная, что запрос Чжоу был вызван предательством его сестры, Тигр сказал Додо, что они вылетают немедленно. Она отправилась к личной охране Мао и осталась у них на посту.
В 23.50 Линь Бяо, мадам Линь, Тигр и его друг спешно отправились в аэропорт, сопровождаемые дворецким Линя. Когда автомобиль покидал имение, личная охрана Мао попыталась его остановить. В этот момент дворецкий Линя подумал о том, что они собираются бежать из страны. Размышляя о судьбе, которая ждала его семью, если он станет невозвращенцем, он закричал «Остановите машину!» и выскочил из нее. Прозвучали выстрелы, одна из пуль попала ему в руку. Стрелял Тигр, как утверждал сам дворецкий; но некоторые полагают, что он сам ранил себя, чтобы оправдаться перед властями.
На нескольких машинах личная охрана Мао отправилась в погоню. Через полчаса автомобиль Линя остановился около «Трайдента» в аэропорту Шаньхайгуаня, один из джипов преследователей находился в 200 метрах сзади. Госпожа Линь крикнула: «Мы уезжаем!» Тигр держал пистолет в руке. Группа поспешно взбиралась по маленькой лестнице в кабину пилота.
«Трайдент» спешно взлетел в 0.32, унося с собой трех членов семейства Линь, друга Тигра и водителя Линя. Из экипажа самолета, насчитывавшего девять человек, присутствовали только четверо — командир и три механика, которые успели взобраться на борт. Механики только начали готовить самолет к вылету и не успели до конца заправить его горючим, когда прибыл Линь со своими спутниками. В результате самолет имел только 12,5 тонны топлива в баках, достаточные для полета в течение двух или трех часов, в зависимости от высоты и скорости.
Основную часть времени самолет пришлось вести на небольшой высоте, чтобы его не смогли засечь радары, а это требовало расхода большего количества топлива. Два часа спустя, когда самолет летел над монгольскими равнинами, в баках осталось только 2,5 тонны топлива — при таком уровне его пары иногда взрываются. В 2.30 ночи 13 сентября 1971 года самолет разбился при посадке и взорвался. Все девять человек, находившихся на его борту, погибли.
* * *
Крепко спавший после снотворного Мао был разбужен Чжоу вскоре после того, как самолет Линя поднялся в воздух. Мао остался в своей спальне, которая ранее была одной из раздевалок плавательного бассейна в Чжуннаньхае. Ближайший телефон находился в другой комнате за пятидесятиметровым бассейном. Когда позвонили люди, контролирующие полет самолета Линя, начальник охраны Ван Дунсии (которого Мао простил за поддержку Линя в Лушане за год до этого) сначала бежал к телефону, затем назад к Мао, потом снова к телефону. Самолет не мог пересечь границу с Монголией ранее 1.50 ночи, таким образом, у Мао было около часа для принятия решения.
По всей видимости, у Мао была только одна возможность для ответного удара: перехватить Линя с помощью истребителей. У Китая в то время не было подходящих ракет класса «земля — воздух». Но Мао наложил вето на перехват[142].
Причина заключалась в том, что он не мог доверять военно-воздушным силам, в которых было много ставленников Линя. Вместо этого Мао приказал запретить полеты любых самолетов в пределах Китая, в то время как сухопутные части взяли под контроль все аэропорты, блокируя взлетно-посадочные полосы, чтобы предотвратить полеты самолетов. Только восемь истребителей поднялись в воздух, чтобы сбить вертолет, на котором летели трое друзей Тигра. Когда их доставили в предместье Пекина, они согласились застрелиться. Двое из них так и сделали. Третий, который говорил, что его последняя пуля «предназначена для В-52», имея в виду Мао, в последний момент струсил и выстрелил в воздух.
Мао перебрался в здание Всекитайского собрания, где в «Кабинете 118» был лифт, на котором можно было спуститься в ядерный бункер, а из него туннель вел к Сишаню. Его прислуге сказали, чтобы они были готовы к войне, его охрана была приведена в высшую степень боевой готовности, даже начали рыть траншеи вокруг резиденции Мао. Начальник службы безопасности Мао, занимавший этот пост в течение двадцати семи лет, говорил, что никогда прежде не видел, чтобы взгляд Мао был столь напряженным и разъяренным.
Мао не ложился спать вплоть до полудня 14 сентября, пока не пришло известие, что самолет Линя разбился в Монголии. Это был идеальный выход, с его точки зрения; чтобы отпраздновать это событие, он решил выпить маотай, крепкий ликер, которого обычно не касался[143].
Но чувство облегчения, которое испытал Мао при известии, что Линь был мертв, быстро омрачилось новостями, что против него готовился заговор с целью убийства. Это была первая попытка заговора против Мао с целью его убийства, которая исходила от высшего эшелона власти, — и это стало для него сильным ударом. Тревожным был и тот факт, что довольно много людей знало об этих планах, но никто из них ничего не сообщил властям. В течение долгого времени Мао очень плохо спал, хотя принимал целые горсти снотворного. У него поднялась температура и начался постоянный кашель. Проблемы с дыханием не позволяли ему ложиться, и ему пришлось сидеть день и ночь на диване в течение трех недель, отчего на ягодицах у него появились пролежни. Потом у него начались проблемы с сердцем. 8 октября, когда он встречал императора Эфиопии Хайле Селассие I, он едва мог вымолвить слово. Один из чиновников, который последний раз видел Мао за день до бегства Линя, всего за месяц до этого, не мог поверить своим глазам: так сильно Мао осунулся. Чжоу постарался завершить встречу как можно быстрее.
