Содержание примечания наводит на мысль: решение предстояло пересмотреть в настолько сжатые сроки, что собрать членов президиума не представлялось возможным. Потому и ограничились устным (телефонным?) опросом. Здесь важны не средства, а цель. Искомый результат был достигнут: все дружно отреклись от решения, принятого ими же несколькими днями ранее.
А что же в действительности происходило на поле? Об этом мы можем судить по стенограмме собрания торпедовцев и объяснений арбитра. Руководители и игроки команды «Торпедо» утверждали, что с начала матча минчане А. Иванов и В. Артемов неоднократно сбивала с ног В. Иванова и Э. Стрельцова. Судья Шляпин ограничивался лишь назначением штрафных ударов. На 14-й минуте он всё же вынес предупреждение… Стрельцову за «нетактичное поведение, выразившееся в замахе ногой на игрока № 3 «Спартака» т. Иванова» (цитата из объяснительной записки арбитра). Вот если бы Шляпин описал, что предшествовало «нетактичному поведению» форварда, картина могла представиться более полной и, главное, объективной. Судья, однако, об этом умолчал.
В середине первого тайма Стрельцов, получив мяч в центральном круге, двинулся к воротам минчан. Наперерез ему на полных парах нёсся Артемов. Перед столкновением форвард, по словам Шляпина, «отпустил мяч и пустил ногу поверх мяча на колено Артемова». В результате соперник получил ушиб колена. Торпедовцы считали, что Стрельцов действовал исключительно в целях самообороны. Судья придерживался иного мнения и удалил его с поля. Правильным было решение Шляпина? Правильным. Справедливы санкции футбольных властей? За умышленный удар соперника можно бы наказать и построже.
Но вот если бы начальство постоянно проявляло такую же строгость и принципиальность, если бы каждое удаление сопровождалось бурной реакцией прессы и единодушным возмущением общественности, инциденту со Стрельцовым не стоило бы уделять так много места. О том, как обстояли дела в действительности, нам помогут разобраться факты.
В течение предыдущих шести лет, с 1951 по 1956 год включительно (протоколы матчей сохранены с 1951 года), в классе «А» судьи удалили с поля свыше 50 игроков, из коих с формулировками по мотивам, похожим на описанный выше («удар по ногам без мяча», «умышленный удар без мяча», «грубое нападение» и даже «хулиганский удар», «умышленный удар ногой лежащего игрока», «удар кулаком в лицо»…), — 31 футболиста. И ничего: тишь да гладь, да божья благодать. И в народных массах, и на вершинах власти. Четырнадцать нарушений остались безнаказанными, ещё в 14 случаях нарушителей дисквалифицировали на одну игру и ещё трёх — на две игры. Причём, как правило, широкую общественность о «карательных» санкциях не оповещали.
Может быть, решили с 1957 года начать бескомпромиссную борьбу с грубиянами? Тогда почему не последовало соответствующей реакции на возмутительный поступок, случившийся уже в день открытия чемпионата, когда один из игроков оказал «физическое воздействие» на соперника? И статистика последующих шести лет (1957–1962) свидетельствует о том, что «отцы» нашего футбола проявляли поистине родительские чувства к шаловливым своим чадам.
Вот какую трогательную историю рассказал на одном из совещаний тренеров и начальников команд, посвящённых «мерам по улучшению воспитательной работы», О. Ошенков: «Игрок тбилисского «Динамо» ударил по лицу игрока киевского «Динамо». Руководители футбола решили навсегда его дисквалифицировать. Через две недели, однако, читаем, что выступает и играет он очень хорошо. А недавно его наградили орденом и присвоили звание мастера спорта». А от себя добавлю: и ввели в состав сборной команды СССР!
Почему же, как с пасынком, обошлись со Стрельцовым? Может, он пострадал от необузданного минутного гнева начальства? Или же стал случайной жертвой объявленной 11 апреля краткосрочной кампании: «Неделя борьбы за чистоту советского футбола»? Анализируя события и факты, можно сделать и такой вывод: реакция прессы и функционеров на проступок торпедовского центрфорварда не являлась характерной для тех лет. Следовательно, это было кому-то нужно. Конкретными фактами, подтверждающими эту версию, мы не обладаем. Однако дальнейшие события, надолго прервавшие карьеру уникального советского футболиста, могут этот вывод лишь укрепить.
«Видимо, автор на сей раз уже не вернётся к делам турнирным». Если подобная мысль у кого-то и возникла, спешу её опровергнуть: о делах турнирных помню и немедленно к ним приступаю. Хотя, согласитесь, затронутая нами тема тоже непосредственно касается чемпионата 1957 года и в какой-то мере характеризует порядки (если только это можно назвать порядком), бытующие в союзных турнирах.
Первая половина девятнадцатого чемпионата проходила очень интересно. Напряжение в нём постоянно поддерживали пять московских, а также тбилисская и киевская команды. Лидеры менялись чуть ли не с каждым туром. После пятого тура впереди московское «Динамо», после шестого — «Локомотив» и «Торпедо», после седьмого — все три динамовские команды. В последующих двух турах единоличным лидером стали киевляне.
Всё это время разрыв между командами, находившимися на 1–7-м местах, составлял всего три очка. В двух заключительных матчах первого круга динамовцы Киева неожиданно уступили два очка аутсайдерам, чем тут же воспользовались молодцы Якушина, ставшие первыми на промежуточном финише. В целом же киевские динамовцы, отставшие на очко, играли в первом круге здорово. Очень они старались в матчах с московскими командами, отобрав у них 6 очков из 10 разыгрываемых, а прошлогодним призёрам отдали всего одно очко. Эти достижения не прошли мимо бдительного ока их непосредственного начальства. В годовом отчёте команды в разделе «Поощрения» имеется такая запись: «За успешное выступление в играх первого круга с московскими командами «Спартак», «Динамо» и ЦСК МО приказом Украинского Совета «Динамо» игрокам основного состава и тренерам объявлена благодарность и выдана денежная премия». В то время так в основном поощряли советских футболистов за успехи в ответственных международных встречах.
Во втором круге киевская команда под напором наседавших соперников стала уступать одну позицию за другой. «Финальный свисток», возвестивший о завершении турнира, застал её на шестой позиции. Аккурат за пятью московскими клубами.
Похоже было на то, что тбилисцы наконец решились покончить с «печальным прошлым» и вновь вернуться в «высший свет». Во всяком случае перед встречей второго крута с московским «Динамо» они отставали от лидера всего на два очка и в случае успеха вновь могли с ним поравняться. Гостей (матч состоялся в Москве) хватило только на первый тайм, выигранный ими 1:0. Во втором — тбилисская команда развалилась. Матч был проигран — 2:4. Нам известно немало случаев, когда грузинские футболисты проигрывали в Москве очень важные, принципиальные поединки. Объяснение этому мы пытались найти в области психологии. Так оно, вероятно, и было. На сей раз, мне кажется, причина неудачи заключалась в ином. Тут уж никуда не денешься, придётся брать ещё один «тайм-аут» (просьба не волноваться: он будет куда короче предыдущего).
Об ущербности нашего внутреннего календаря мы писали уже не раз. Казалось, за долгие годы футбольные работники успели перепробовать все мыслимые и немыслимые приёмы для измывательства над ним. Однако чемпионат 1957 года показал, что их творческий потенциал неисчерпаем. Турнир с 12 командами даже при одном игровом дне в неделю можно было завершить уже в августе. Но его сумели растянуть до декабря (впервые в истории советского футбола). В три летних месяца проведено всего 24 матча. Когда простаивает предприятие, работников отправляют в принудительный отпуск. Такая участь постигла всех участников 19-го первенства Советского Союза. Так, каникулы у минчан и куйбышевцев длились 39 дней, московского «Спартака» — 48 дней, киевского «Динамо» — 65 дней, московского — 69 дней, тбилисского — три месяца! Грешен, погорячился, преувеличил. Если быть точным, то тбилисцев отлучили от чемпионата «всего» на 85 дней (с 25 мая по 20 августа). Практически всё лето они простаивали, ограничившись тремя товарищескими международными встречами и одной кубковой игрой со второразрядной командой. Редкое неуважение к собственному чемпионату и его участникам.
