И потом мастер Дуземер собрал народ новый,
Имея из Германии, Чехии и Венгрии пополнение готовое,
Марграф тоже олендерскийна помощь ему прибыл,
Двигался в Литву, дабы ее со Жмудью с землей сравнять
Но не врывался, ибо из-за снегов и разлива
Скользко было, так что трудно было ему ступить.
Литва в лесах сидела, в замках родных,
Мастер едва кнехтов вывел, плохой дорогой утружденных,
И Литва их наскоками крала в трудной дороге.
Едва волоклись, будучи в регулярной тревоге.[175]
Не дали им нигде спать, есть тоже не было что,
От бездорожья, голода, безвременья кнехты удручались.
Этот же мастер, сорок тысяч войска имея
Литву разорял, веси жег и людей казнил,
И Ольгерд с полочанами, с литовцами, со смолянами
Собрался, слыша о своем крае жмудском унижении,
Сразу же три господина советных с Ольгердом в полночь
Советовались, как бы победить немцев надменных мощь.
И после долгих трактатов собрались,
Дабы лагерь хитростью разведать.
Присягнув все втроем, шли по-казацки,
И минули в темноте сторожей крестоносских,
Когда попали в лагерь, видя одних спящих,
Вторых пьющих, а других при огне играющих.
Видят лагеря мощно цепями завернутые,
И потом увидят с боку две калитки открытые
Шепчет первый из них: «Видите этих спящих,
Комтура и кнехтов двух от пития храпящих.
Я комтура убью, вы двоих тихо бежите,
И тех двоих, что спят, ландскнехтов зарежьте».
Так сказал, и потом, как лис, под шатер прибежал,
Где на высоких одеялах комтур старший лежал.
Ударил его под сердце копьем пьяного,
И сразу же дух с кровью простился с милым.
Ландскнехтам двум голову сняли сразу ударами,
И двух спящих связали крутящимся лыком,
Кляпом их рот заткнув, дабы не кричали.
Так быстро к своим пошли и с ними сразу удирали.
Вошли в лес темно-густой, в чаще залегли,
И погони немецкие уже за ними бежали.[175v]
Но, заблудились в чаще, и наши с языком
Пришлии дали весть о немцах с их строем.
Что их сорок тысяч над Невяжей стоит,
Мощны строем, лагерем, в блестящем оружии.
Ольгерд, великую мощь видя и свою малую силу,
Думал битвы не учинять, но наследство милое
Привело к тому, что дал немцам битву с большим криком,
Полк помощный закрыв в засаде с Остыком,
Сам Гаштолду поручил держать правую сторону,
Смолян построил в побочную оборону.
Витебчан, Жмудь с вильновцами в своем поставил строю.
Так с немцами в битву вступил в огромном окрике.
В день громницэто было.Вдруг треск, крик, грохот
Что даже лицо Феб в сторону закрыл, боясь стрел, ясный.
Ольгерд, который видит, что войска слабо начинают,
В блестящем оружии огромным голосом наставляет:
«О, товарищи мои! Товарищи мужественные!
Отчизна со мной кричит, будьте сегодня мужественны!
Покажите теперь силы врожденные Марсовые.
За детей, за свободу, за богов домашних!»
Так их воодушевил сам, саблей треснул кривой,
Вновь все ударили войной вспыльчивой.
Оружия грохот, страшный крик мужей, который ржанье коней порождает,
И снежная пыль как дым по всем сторонам.
Громких труб звук огромный, в бубны громкие бьют,
И наездники, как пчелы, с обеих сторонлетают.
Литва, Жмудь, Русь, отчизну защищали любовью,
Но немцы их победили оружием и количеством,
Снег от крови покраснел, раненые валяются,
И другие, удирая, в сугробы попадают.[176]
Двадцать тысяч Литвы на поле битвы пало,
Князь смоленский с малым числом с Ольгердом убежал.
Но в это желето мастер Велену выжег,
И волости вокруг поразорял, хорошо его Марс вез.
Ольгерд тоже в Пруссию вторгся тайной дорогой,
Веси, города, паля огнем, саблей суровой,
Самбийскую землю поразорял с большой добычей
Несколько тысяч христиан взял с имуществом.
Кейстут такое же Лифляндии причинил с Патриком,
Германию (Немцев), Латвию, око за око громя
