Казимир тоже литовку Анухну любил. Вторую девку Гедиминовну взял в супружеское состояние для мира Ванько, князь мазовецкий, жестокий и суровый для шляхты и подданных своих, который лигу заключил с крестоносцами, часто на польское королевство набеги совершал. И этот Ванько умер в 1330 году 16 Calеndas Junii, оставив после себя на государстве сына Болеслава от упомянутой литовки Гедиминовны. Последняя победа и смерть Гедимина и так далее А немцы в то время Литву из Фридбурка мучили, И волости окрестные наездами грабили, Гедимин с сыновьями, собрав мощьсвою, Осадил Фридбурк, окопы свои троекратно укрепив. И когда на штурм шел, своим мужества прибавляя, И лестницы к стенам с огнем приставляя, Крестоносец его в хребет из ружья смертельно ранил, Упал с лестницы, но, лежа, своими руководил, Чтобы мужественно штурмовали, не переставал просить. И пока город взяли, не дал себя унести. Так Литва, вдохновленная его поведением, Ворвавшись, замок взяли внезапной гибкостью, Немцев высоких посекли, мстя за голову господина, Вздыхал лежа. Душа уж с телом попрощалась, [162v] В приют героев мужественных полетела. Явнуч, Кейстут и Ольгерд, отцовской любовью Взволнованные, говорили над телом со скорбью. «Беда, наш отец, беда» – повторяя, И слезы на пол, смешанные с кровью, падают. Рыцарство и весь служебный состав войска этого, Видя вождя, так неожиданно убитого, Били в грудь, вознесли плач под облака, Звучат поля от плача, шумит лес широкий. Погребение Гедимина Потом, оплакав смерть его печальную, Сделали ему гроб, гербами украшенный, Взял его Кейстут с Ольгердом, с князьями и гетманами, Так его в этот гроб вложили, грустно оплакивая. Потом по обычаю к капищам с ним ехали, И печально победы его перечисляли, Напевая. Немцев в замке взятых, повязанных, Вели и добычу многочисленную. Колонны, коней и оружие, добытые У неприятелей, и оружие, в крови смоченное, И потом коня его ведут, скучающего, В черном одеянии и почти господина оплакивающего. Другие саблю и копья, вниз обращенные, Несли гербы позолоченные великого княжества. Кейстут, Ольгерд и Явнуч шли за телом грустно, Коней оруженосцы вели, приодетые красиво. Когда пришли туда, где в Вилию Вильна мутная впадает, Сразу костер смольной из сосны люди сложили. [163] Гремит от топоров лес большой, высокие дубы Трещат, когда их собственные раздирают клины. Вложено тело со слугой, сконем, с борзой, с соколом Потом саблю, колчан с цепью золотой, Как был обычай. И со всех сторон куча подожжена, Треск, шум, когда огонь сил набрал, сжигая все страстно. Небо черное пламя и дым почти закрыли, От чада весь воздух затмился. Около капища рыцарство на конях скачет, Другие дрова сухие в костер внимательно метают. Землю и оружие кропят грустными слезами, В небо плач мужей уходит с громкими трубами. Другие оружие и мечи, панцири, добытые У неприятелей, на костры разожженные метают. Волов убитых жгут и свиней щетинистых, И трех пленных, одетых в одежду золотистую, В огонь живых бросили, как обычай старый велел Совершать погребения и богам жертвы. Монтвид, Наримунт, Ольгерд, Кейстут, Любарт, Явнуч, Кориат стояли рядом и грустно плакали О смерти отца милого, потом пепел собрали И в урну дубовую его с почестями спрятали,[163v] И еще при жизни разделил своих сыновей, Монтвид с Керновом взял слонимские края, Наримунт пинские, Кейстут Троки со Жмудью держал, Ольгерд Крево, а с женой и Витебск получил, Кориат Новогродским князем по дележу стал, Любарту с женой.дана Волынь с Луцком и Владимиром Явнуч князем литовским великим В Вильне на столице сел с начальством всяческим. [164] Явнуч Гедиминович, великий князь литовский, и Кейстут, князь жмудский, братья. 1321 г
Явнуч, которого отец больше всех любил, Этот в Вильне столицей великих князей овладел А другие братья в удельных княжествах жили, Однако ему, Явнучу, как старшему, служили. Прусским крестоносцам общей мощью оборонялись, И мужественно, отчизну свою стерегя, громили, Кейстут на озере замок, Троки новые, Построил, жмудскую столицу, видя место здоровое, И всем княжеством жмудским в новых Троках правил, Других дела его наместник в Ковне судил. С комтурами прусскими часто имел склоки, Подавляя их жадные наезды на жмудские волости. О браке Кейстута летописец русский так речь вел: «Когда, – говорит, – правил Кейстут на Троках и в Жмуди, услышал, что на Полонге или на Полонке была девушка у некого большого литовского господина очень гладкая, по имени Бирута, которая богам своим по обычаю языческому пообещала хранить чистоту аж до смерти. Отсюда сама была прославляема людьми, как богиня. И приехал к ней сам князь Кейстут, и понравилась ему, потому что была гладкая и достаточно мудрая. Там ее просил, дабы ему была женой, она это позволить не могла и отказывала до самой смерти. Но Кейстут, усилившись, взял ее мощью из этого места и проводил ее с большими почестями до столицы своей, Новые Троки, и, оповестив братьев своих, [164v] устроил свадьбу и Бируту взял себе женой, от которой потом имел Витольта и других сыновей, как о том будет ниже». Ольгерд Гедиминович, великий князь литовский и витебский, в году 1327 Явнуч, хоть великим князем другими признанный, Но не вполне имел в голове сложенный ум, Ум, которым правление хорошее монарх составляет, В войне, в мире, совет прибавляет вождю. Был как нарисованный, только форму знать было, Чем от отцовских деяний и правления убыло. Но Кейстут с Ольгердом, те дружили, И отца в трудах, в мужестве ни капли не предавали. И те два, будучи самыми деятельными над всеми И к правлению в княжестве достойнейшими, Сговорились, как Явнуча сбросить с государства, Обещая ему показать общее мужество. После этого Ольгерд в Витебск к жене отъехал, Но Кейстут всяческие интриги не бросил. И, когда Феб уже в море коней уводил пахнущих, И ночь успокоила людей, от трудов отдыхающих, Князь Кейстут под Вильно приехал, увидев свое время, Замка оба занял, а Явнуч убежал в лес Между гор, выпрыгнув из ложа, Там ноги отморозил, что даже кожа слезла. Нашли его солдаты, а он в крови лежит, Дрожа, голова его от страха и от холода ежится. [165] Приведен был к Кейстуту, содержался под стражей, В тюрьме, ибо не всегда братишки уважают. Кейстут послал к брату Ольгерду, давая знать, Что Вильно взял хитростью, силу прибавив. Вскоре Ольгерд приехал, там же увидел Искренность, любовь, когда брат брата своим счастьем одарить изволил. Кейстут Ольгерду Вильно отдавал искренне, Младший старшему желая высшего достоинства, Ольгерд не хотел, говоря: бог дал княжество тебе. Потом оно при Ольгердовом осталось человеке. Любовь, искренность лучший среди всего клад богатый, Покажи мне сегодня любезность такую между братьев. Видишь в Литве любовь, достоинство, благородство, мужество, Брат брату от сердца дает княжество, хоть тот ине хотел. Благородство все это вызвало и правда святая, Которая Литву издавна, как и сегодня, украшала. Кейстута, когда Вильно взял, имеешь вдруг Улиссисом, И государством Орестес тебе, искренней Пиладеса. Ольгерд в марсовом оружии мстит за отца мужественно, Убил крестоносцев, увел из Пруссии плен и добычу. С Кейстутом в государстве в разбое равную долю имели, А Явнучу из милости край заславский дали. Маркграфство бранденбургское Ольгерд потом разорял, Над Одрой во Франкфурте весь край выкурил. Торунь сжег, а потом над Двиной Лифляндских крестоносцев справедливо побил.[165v] |
