Долго мы забавлялись,
Читатель, о русских делах пеклись,
И литовских князей прервали порядок,
Но это ты мне простишь, если разум имеешь,
Иборусский народ в истории своей более древний,
К тому же в рыцарских делах известнее, нежели Литва,
Когда их подвиги тут на обозрение выставил,
Дабы каждый знал, чем этот благородный народ жил.
Ибо и с Митридатом, понтийским королем,
Который был непобедим кужасу римлян,
Роксоланы, добродетельных руссов предки,
Боролись. Греки свидетельствуют о том в своих трудах.
Пишут в греческих хрониках о деяниях славных руссов.
Пишет и Сабелиус
[155] , кто хочет, пусть читает,
Но и у своих о славе их узнает.
Как с греческими императорами на море, на воде
Бой вели, желая потомков своих видеть свободным.
Таурику, Корфум, где сейчас Перекоп, у греков взяли
И под Андриополем мощь свою показали.
Видел сам в Пере (Piеrzе)
[156] , видел своими глазами,
Городе над Пропонтидом старинном,
Герб русской монархии, муж на коне вооруженный,
С деревом, в знак с греками русской древней войны [97v]
На воротах при этом греческие ритмы были вырыты,
Славя Владимира
[157] историю знаменитую.
Когда взял дочь императора греческую
[158] и крещение святое
Принес на Русь, расправясь с заблуждениями жрецов проклятыми.
Также славит русское мужество Блендус, муж ученый,
Успергенсис Аретин
[159] , в истории опытный.
Также Гвидо Равеннас
[162] , хронистдрев ний,
Все они описывают русскую славную историю.
Вспоминая которых, сегодня сердце радуется,
Когда из Парты
[163] , с греками, шведами, скандами, норвегами,
И с готами имели частые кровавые битвы.
А сегодня законно Филяндов Москва добивается,
Ибо, что ее тособственность, хроника доказывает.
Ибо власть русской монархии распространялась до самых лопарей,
Из-за этого Москва Лифляндию, Швецию зовет холопами.
Новгородские правители – Финляндию держали,
И псковитяне с давних пор дань со Скандии брали.
В то время, когда монархия русская вполне сформировалась,
Перед соседними государствами всегда первенство имела,
Потому, литовец, брат, не завидуй Руси,
Ибо они первые, нежели ты, каждый должен признать.
Без них ты порядка в делах не можешь установить,
Так как русаки в своих государствах издавна привыкли сидеть.
Имеют более древнюю историю, Литва же из них росла,
Когда распри русских князей ослабили.
А Литва на их исконных землях благодаря дружбе своей осела,
Когда внутренние неурядицы Русь изъели.[98]
Служила Литва Руси и ее поработила,
И непобедимое государство склока победила.
Так монархии, государства вдруг сменяются,
Невольники над господами своими верх имеют.
Сперва Кернус
[164] Кунасович, князь литовский, леса
Заселял над Вилией в те погожие времена,
Когда русские князья между собой ссорились.
И одни против другого войска водили.
В Кернове, который по своему имени именовал,
Столицей жил, где княжество завалийское укреплял,
Понемногу русаков сил лишая,
А на свет имя литовское являя.
Монтвил, сын Гимбута, брата Кернового,
В Жмуди после отца получил княжество готовое.
В Юрборке жил главой, временами в Кунасове,
Где сейчас Ковно, еду добывая охотой.
Эрдзивила, Немена и Викинта наплодил,
Трех сыновей, и каждый из них образцом добродетели служили.
Люд грубый к хозяйству жмудскому приучали,
И права, и богам своим идолы ставили.
Знич – огонь вечный над Невяжей зажгли,
И башни для идолов вблизи построили.
Как их в то время черт водил, лесы освящали,
В которых ужам, гадинам обеты возносили.
Живибунд Дорспрунгович, римской фамилии,
Жил на Девялтове и в Вилькомирии,
Герб Китаурус от предков имел: полуконь, получеловек,
И из лука в хвостатого прицеливается ужа. [98v]
Так четыре князя, каждый в своем уделе,
Жили и в общем согласии дружили всегда.
В согласии, которое взростило такие большие народы,
А русская монархия нищала в несогласии.
Кернус же, князь литовский, в седой старости,
Дочь свою Пояту из-за достойных деяний
Живибунду в жены Дорспрунговичу
Дал на княжество литовское как тесть зятю.
Посколько он сына не имел, который бы унаследовал,
Дочери, а с ней зятю своему княжество желал.
Так Живибунд, римской крови потомок настоящий,
С женой получил Литву, как наследник истинный.
Из Девялтова в Кернов сразу же пришел,
Где с Поятой оную волость Литавами заселил.
Кернусу, когда смертидолг заплатил телом,
И душа к Харону впередлетела,
Насыпали у леса могилу в гору превратившуюся,
Там его труп сожгли у озера Зослы.
Сожгли, как велел обычай языческий, и потом,
Прах собрав похоронили, ниже об этом найдешь.
И Живибунд Девялтовом, Вилькомиром, Керновом
Овладел, тело тестя сожгя после смерти.
И Колумнов (Колонны) и Китуарусов с гербом своим соединил,
Подтвердил то клеймом своим двойным
С Мунтвилом, князем жмудским, дружбу всегда
Хранил, оба сидя на своем уделе.[99]
Русским князьям помощь против Польши давали
И на мазовецкие волости с окраин набеги совершали,
Добычу уводя и плен, чем и питались.
И, урвав уже не гнали, когда через Нарев перешли.
Также, когда на Руси видели склоки,
И, выбрав удобный момент, чтобы их силу сломить,
Совершали набеги на их государства, добычу захватывая часто,
С ней в леса, в замки удирали.
Если же их в поле не догонишь, то после уже напрасно догонять,
Ибо в болотах древних разбежались в разные стороны.
На островах, озерах и в лесных пещерах,
Прятались, и в ямах, как в наилучших укрытиях.
Одежда их звериная, все были шкуры,
И имущество только то, что на себе мог унести.
Дом – кучка простых деревьев дерном накрытая, обувь из лыка,
Звериный лоб облупил и одел вместо шлыка
Сказал бы, что они Геркулесы,
Который тоже эту шкуру носил на голове,
Дабы видел, что наш жмудин голову свою
Одел в волчью, в медвежью и зубрью маски.
И когда добывали плуги в русских землях
Копья из железных зубьев сохи ковали, потом на кий длинный
Насаживали, на стрелы тоже пускали железо,
И вскоре одно нагревали место.
Хоть их русаки били, других пахать заставляли,
Но, к войне охоту имея, о смерти мало думали.
Другие же преимущественно тюрьмы стерегли,
Когда уже не могли бежать, в мужественной битве легли.[99v]
Если в Руси живым кого схватили,
Сразу же с конем сожгут
В честь богов языческих: Пикту (злой), Гуту (добрый), Дзерве,
Плак (бей), Почцис (сам)
[165]; так кричали, что кроны деревьев качались.
Звериную жизнь с давних времен вели,
Пока Живибунд и Монтвил на княжествах не утвердились.
Тот Литву, а тот Жмудь к хозяйству
Приучали, как в доме, так и в поле работать.
Те вперед научили волов в хомут запрягать,
И хлеб в землю острым плугом сеять,
По сельским благородной Цецеры землю измеряя ломтями
И впервые бросали зверей и рыб.
И дома строить, и высокие дворы,
Хозяин скот свой гнал в хлев,
Который раньше по лесам бродил, по полям,
То сейчас по вспаханным уже пасется землям.
Уже «мелю, мелю в жорнах» круг, молотя, поет,
И хлеба в поте чела растят.
Тот, что раньше разбоем жил, уже в своей округе,
Имел, как и русин, как и поляк еду для жадной губы.
И уже не столько для разбоя, как для расширения
Государства и границ, сил умножения.
Делали набеги на Русь более регулярные,
И заводили с русскими князьями войну кровавую,
Кровавую, ибо часто кровь свою проливали,
Когда пространство своим внукам саблей расширяли. [100]
Увидев как люди живут, жили как люди,
Из-за того, что раньше каждый, как волк, сидел в лесной чаще,
Уже и шатры, уже и военные лагеря
Придумали и техничные через реку перевозы.
Лодки, челны из зубровых шкур хитро сшивали,
И швы, чтобы вода не проникала, жиром говяжьим натирали.
Когда должны были идти, двое лодку одну несли,
И вскоре уже к рекам глубоким пришли,
И на неприятельский берег здоровыми высадились.
Ибо тогда, когда в этих местах пусто стало,
Переходов удобных было мало.
Потому Литва эту легкую задумала переправу,
Что потомкам поможет в рыцарском деле.
Ибо и Дмитрий Вишневский эту хитрость повторил,
Когда через Дон и Дунай часто переправлялся.
Неся с собой те средства, которые легче двигать,
Чем деревянные, и легче убегать, и настигать.
Так Живибунд, правя Литвой в Кернове,
Очень старался, дабы его внуки
Могли зажить в литовской стороне спокойно.
Из-за этого их дела все направлял к войне,
К войне, ибо после хорошей войны мир наступает,
Пахарь после работы плоды земли вкушает.
Так, после войны рыцари бывают веселы,
Когда отобьют набеги своих неприятелей.[100v]
